Зеркало и чаша - Дворецкая Елизавета Алексеевна. Страница 62

— Вот как... А если убью, он ведь мстить будет, так?

— Если оставишь ее в живых, он все равно от тебя не отвяжется и не даст покоя. Он же волк, и душа у него волчья.

Зимобор положил руки на стол и искоса глянул на Лютаву. Она смотрела куда-то в сторону и молчала.

— Это правда? — спросил у нее Зимобор.

— Спроси у него, где наша мать, — так же не глядя, отозвалась она. — И где ее брат Беломир.

— Откуда я знаю! — яростно закричал Сечеслав. — Что я, нанимался в пастухи к вашему роду! Ваш дядька сгинул где-то в лесу, мне что, идти искать его? Где твоя мать, спроси у ваших жрецов, у вашего Доброчина, который только и знает, что требовать жертв, а все беды валит на нас!

— Хватит, хватит! — Зимобор отмахнулся. В роду угренских князей было много запутанных счетов, в которых ему было незачем разбираться. Они же не на суд к нему пришли. — Ты все сказал?

— А этого мало?

— Я понял. Отведите его. — Зимобор кивнул кметям.

Сечеслав молча вышел, ни с кем не прощаясь.

Лютава сбросила полушубок на пол и сползла сама, села по-другому, подтянула к себе здоровую ногу и обняла колено. При этом она задумчиво смотрела перед собой, словно ей ни до чего не было дела. Зимобор встал, подошел поближе и сел на корточки перед ней, так чтобы видеть ее лицо.

— Так сколько детей у князя Вершины было раньше? — спросил он.

— Что? — Лютава вздрогнула и перевела на него недоуменный взгляд. — Когда это — раньше?

— Ну, первоначально. От роду.

— Одиннадцать выросло, а там какие-то еще маленькими умирали, я не знаю. Они были не от нашей матери.

— Маленькими, это понятно. Я говорю, сколько ты уже загрызла? Или вы — с братцем на двоих.

— Никого мы не грызли! — сердито ответила Лютава и опять отвернулась.

— Значит, врет персиянин? И ты его просто проведать зашла? Горшочек меду и пирожок от матушки принесла?

— Да что ты знаешь о нашей матушке! — запальчиво закричала Лютава и осеклась. — Я и сама о ней уж сколько времени ничего не знаю... — почти прошептала она.

— Так он все-таки врет? — Зимобор гнул свое.

— Нет, — Лютава коротко мотнула головой.

— И ты собиралась его загрызть?

Зимобор поглядел на ее рот, весьма привлекательные свежие губы, и его продрал мороз.

— А что? — равнодушно отозвалась Лютава, не глядя на него. — Когда волком — не страшно. Это просто добыча, вот и все.

— Ты уже...

— Нет. Но его бы, гада, я загрызла, если бы ты не помешал. — Она таки повернулась и бросила на Зимобора сердитый взгляд. — Ну зачем ты влез в это дело? Кто он тебе — брат, сват, друг сердешный? Что тебе до нас?

— А то мне до вас, что он у меня в плену, я за него отвечаю. Раз я ему руки связал и он сам за себя постоять не может, я теперь его защищать должен. Да! Его мать говорила, это ты Сечеслава на нас навела. Ты ему разболтала, что его невесту в Смоленск везут?

— Я.

— А зачем? Натравить его на нас хотела?

— Конечно. Или вы его убьете — это хорошо. Или он вас ограбит — тогда ведь... его самого кто-нибудь другой ограбить может. — Девушка бросила на Зимобора быстрый лукавый взгляд и снова отвернулась. — А нам по-всякому хорошо. А вышло хуже. Он жив, ты его матери отдать обещал, а берешь только выкуп. Она сейчас все свое серебро отдаст, а с князя будет новые украшения тянуть. Только хуже вышло...

— Вот... — начал было Зимобор, намереваясь сказать что-нибудь обыденно-поучительное, вроде «не рой другому яму», но устыдился и промолчал. Кто он такой, чтобы ее учить? И понимает ли он хоть что-нибудь в ее делах?

— Съедят они нас, — пробормотала Лютава, глядя в темный угол. — Нас только двое, я и Лют. Ни матери, ни дядьки — никого больше нет. Дед — далеко, да и не поможет. Не любят они нас.

— Они — это кто?

— Они все, — равнодушно ответила Лютава, перед глазами которой стояло два десятка княжьей родни. — Жены. Их дети. Их родичи. Сыновей — четверо. Не считая беспортошных [17] троих, я их все забываю... Все хотят, чтобы от них князь был. А отец... Он нас не любит, потому что матери нашей всю жизнь боялся. Зачем тогда жил с ней? Вот скажи мне, — она вдруг требовательно глянула на Зимобора, — вот откуда такие мужики берутся? Он боялся ее, а все ездил, она и пряталась от него, все равно находил. Боялся, а все лез, хотел сам себе доказать, что не боится. А теперь он боится Люта. Боится, что Лют не станет дожидаться, пока князь сам помрет. А еще все говорят, что он сын Велеса. В общем, совсем плохи наши дела...

Она замолчала. Зимобор встал, взял полушубок и пошел наружу — проверять, как там. В делах своей дружины он понимал гораздо больше, чем в отношениях угренского княжеского семейства, и хотел одного — чтобы это семейство его не касалось никаким боком.

— Постой! — вдруг окликнула его Лютава, когда он уже взялся за дверное кольцо. Зимобор обернулся. — Что ты с ним сделал? — с лихорадочным беспокойством спросила Лютава. — Как ты его одолел? Никто не мог... Он один так умеет. И я не могу за ним успеть, даже увидеть его не могу — он скользит сквозь время и между временем, его научил его отец. Что ты с ним сделал?

— Ничего я с ним не делал. Просто... его попросили уйти.

Зимобор вспомнил легкое движение, которым Младина сначала заставила Лютомира из человека стать волком, а потом выслала прочь. И поэтому он совершенно не боялся Лютавы — ведь Младина и сейчас была с ним.

— Я знаю, за тобой кто-то стоит, — сказала Лютава, будто услышала его мысли. — Я вижу, что ты меня не боишься, но и на дурака ты не похож, князь Зимобор. У тебя что-то есть...

— Спасибо, хоть на дурака не похож. — Зимобор хмыкнул и шагнул за порог.

А может, и похож, думал он про себя. А может, он и есть самый настоящий дурак. У него в руках такое сокровище, такая защита, такое могущество — а он только и думает, как бы от него избавиться навсегда.

Ну точно — дурак!

И он никак не мог решить, как к кому относиться. Вроде бы персиянин Сечеслав — отважный воин и достойный князь, а эти оборотни, дети неведомой чародейки, — весьма подлая и опасная парочка. Но Зимобору почему-то эти двое нравились больше. Если бы его собственная сестра не смотрела на него волчицей, а вот так же была бы готова ради него лично перегрызть кому-нибудь горло... Может быть, сам Сечеслав завидует, что такая сестра досталась Лютомиру, а не ему.