Миссионерские записки. Очерки - Протоиерей (Ткачев) Андрей. Страница 24

Этот образ строящегося дома присутствует не только в Писании, но и в святоотеческих творениях. Авва Дорофей, к примеру, подробно останавливается на этом образе тоже. Он говорит о полагании фундамента, каковым является беспримесная апостольская вера. Затем наступает черед возведения стен. Стены складываются из кирпичей. Кирпичи – добрые дела, совершенные ради Господа, исполнение заповедей. Простил обиду – положил кирпич. Сдержал гнев и не дал развязаться зачесавшемуся на зло языку – положил еще кирпич. Помолился внимательно и от сердца – еще кирпич. Чтобы кирпичи держались друг друга, нужен цемент. Цемент – это смирение. Гордо совершенные добродетели рано или поздно рухнут, словно кирпичи, не держащиеся один за другой. Такое строительство продолжается долго. И наконец, когда стены возведены и не падают, можно покрывать дом крышей. Крыша – это любовь, она же и венец всех добродетелей.

Очень важно отметить, что любовь как отдельная добродетель отсутствует. Ее, любовь, невозможно возделывать и взращивать отдельно от всех остальных добродетелей. Наоборот, нужно воспитывать в себе терпение, сострадание, умеренность, воздержность, молитву, отзывчивость. И лишь когда эти труды продолжаются упорно и начинают приносить плод, есть надежда, что Бог увенчает их подарком. Бог подарит любовь, и она явится сама, как небесный дар, как венец всех ранее понесенных трудов. У нас нет любви. Это надо признать. Но в наших силах делать дела любви без самой любви. А в Божией власти подарить нам любовь, когда Ему будет угодно.

Сентиментальные рассуждения о любви не имеют никакого смысла, если параллельно не воспитываются все предшествующие любви добродетели. Это закон. Так, Ной долго строил ковчег, чтобы войти в него с семьей и животными. А когда вошел, «затворил Господь Бог за ним ковчег» (Быт. 7: 16). То есть Ной строил, а когда закончил, последнее дело осталось за Богом. За Богом всегда остается последнее дело, и Он Сам венчает наши труды. Это тоже закон.

Подобное положение вещей видим и при служении литургии. Перед ее началом священник говорит: «Время сотворити Господеви», то есть «настало время Господу действовать». Мы служим, и просим, и молимся, а Он совершает, творит. Так что о любви лишний раз говорить не стоит, но стоит трудиться ради получения любви в подарок. В противном случае мы рискуем раздражать Бога неуместными словами и нарушением строгой последовательности духовных действий.

Трудно сказать, на какой стадии находится наш бесценно важный строительный объект. У кого-то выросли стены. У кого-то только положен фундамент. Но с крышей точно проблемы у всех. А у некоторых проблемы, быть может, даже с основанием. Гордиться нечем, а труды всех ожидают немалые. Посему стоит подумать об убегающем времени и о жизни, стремящейся на встречу с Воскресшим Господом. Он будет принимать работу. И не только принимать работу, но и поселиться захочет в сооруженном жилище, поскольку сказано: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр. 3: 20). Стыдно будет предоставить Господу недостроенное и неукрашенное жилище без крыши, не могущее укрыть путника ни от дождя, ни от зноя.

Кажется, сказано довольно. Пора и за работу приниматься.

Зажечь другого. 

Дерево таким образом живет, что стоит полить корни, и распустятся ветви. Человеческое тело таково, что стоит пальцу опухнуть, и весь человек ходить не сможет. Совершенно по тем же законам живет и человеческое общество. Один влияет на всех, и все влияют на одного. Сложноподчиненные связи пронизывают человечество. Никогда заранее не угадаешь, как и в каком месте прорастет посев, сколько еще огней зажжется от малого огня, зажженного тобой.

Вот она и радость. Вот и утешение. Телесное око очень ограничено в способностях. Чтоб видеть дальше и глубже, нужны микроскопы и телескопы. И житейский взгляд выхватывает только то, что «здесь и сейчас». А какова дальнейшая судьба примеров, слов, идей, дерзаний и усилий, пока не видно.

Вот как грамотно, со знанием дела, сердечно излагает православную веру епископ Каллист (Уэр). Но кто мог предвидеть это, когда он, еще юным студентом, вошел «случайно» в православную церковь и стоял за литургией, которую служил архиепископ Иоанн (Максимович)? А ведь тогда-то все и началось.

Вот как много трудов взял на свои плечи иеромонах Серафим (Роуз), пробуждая спящих от сна, защищая веру отцов, обличая козни врага. А ведь тоже все началось в православном храме, куда он зашел «случайно» и почувствовал, что двери за спиной закрылись, а сердце сказало: «Ты дома».

Христианское просвещение Эфиопии началось с того, что евнух, хранитель царской казны, читал в колеснице книгу Исаии. Читал и не понимал, что читает. И апостолу Филиппу было велено ангелом пристать к колеснице и начать разговор. И потом был недолгий совместный путь, и проповедь о Иисусе, и крещение в первом встречном источнике воды. И дальше ангел унес Филиппа, а новокрещенный евнух в радости продолжил путь домой. Там, дома, его уже ждали люди, которых он должен был научить и привести к вере (См.: Деян. 8: 26–40).

Один начинает дело и не видит еще, даже не предчувствует будущих плодов. Но начинает с верой в будущую пользу и с надеждой на сильного Бога. А дальше, вопреки закону энтропии, начатое движение не погасает, не сходит на нет, но, словно вечный двигатель, набирает обороты и движет иные души.

По всем земным расчетам христианство могло закончиться вместе с земной жизнью тех, кто лично видел и слышал Иисуса. Это – по земным расчетам. А оно не закончилось, набрало силу и заканчиваться не собирается. Вот и Наполеон в ссылке размышлял о Христе и удивлялся: как это за Него жизнь отдавали, Самого в глаза не видя, но только веруя? За Наполеона ведь тоже на штыки и под пули шли, но для этого надо было обожествляемого императора лично видеть в клубах дыма, на холме, командующим сражением. А тут – только по зову сердца, только по вере, и – на смерть. Да не одиночки, а миллионы. Да не в древности только, а всюду, и даже до сего дня. Как тут усомниться в истинности Евангелия и во всесильной помощи Святого Духа? Никак невозможно усомниться, если только задуматься.

Вот и мы, поддаваясь мирскому духу, разрешаем себе думать, что христианство выветрилось и потеряло силу. И, уверовав в эту ложную мысль, перестаем сами гореть и зажигать других. А ведь стоят на наших службах – непременно стоят – Алеши Карамазовы, жадно ловят каждое слово и смотрят не по сторонам, а внутрь, туда, где колеблется и горит огонек веры. В нашем деле ведь всего-то и надо порою, что, зажигая чужие светильники, зажечь и тот один, который ярче всех разгорится.

Нельзя не видеть, что человечество исчерпывается, устает и продолжает безумствовать. Но нельзя также не видеть и того, что человеческий ресурс все еще очень велик, что не все слова еще сказаны и не все дела сделаны. Святитель Николай Японский, находясь почти в одиночестве в далекой стране, слыша о первых раскатах революционного грома в любимом и далеком Отечестве, писал все же, что человечество еще – ребенок. А наша страна – тем паче. И у мира, и у нас, как части этого мира, по мысли равноапостольного святителя, еще великое и ответственное будущее. Сомневаться в этом святитель Николай считал равнозначным хуле на Промысл Божий.

А из нас многих хлебом не корми, дай только голову в песок спрятать и оттуда, из-под земли, гугнить о том, что все пропало, что всему конец и дела безотрадны. Да с таким подходом к жизни и без беды беду наживешь! Но прежде чем затравленно метаться в страхе перед приближающимся антихристом, надо спросить себя: сделал ли я хоть что-то для того, чтоб этому приходу воспрепятствовать? Не в смысле: разбил ли камнем компьютер, разрезал ли ножницами кредитную карточку? Ведь не технические же новшества этого зверя, выходящего из бездны, приведут к власти и воцарят, а тотальное безбожие, мелкая жизнь и разврат. И только борьба с безбожием, развратом и мелочностью этому отвратительному царствованию мешают стать реальностью. Вот вам и поле для вспашки, вот вам и точка для приложения усилий. Если ты – душа творческая, закатывай рукава. Но если ты – нытик перепуганный и способен только на то, чтобы своей растревоженной душой без толку тревожить чужие души, я тебя прошу: купи пачку «Орбита». Ведь иногда действительно лучше жевать, чем говорить.