Ледовый барьер - Престон Дуглас. Страница 19

— Перед тем, как взяться за ЭИР, Глинн был специалистом по разведке в спецназе. Допрос пленных, рекогносцировка по фотографиям, подводные взрывные работы, и всё в таком духе. Командир первого взвода. Сначала служил в ВВС, затем в рэйнджерах. [9] Получил награды за программу «Феникс» во Вьетнаме.

— Интересно.

— Верно, чёрт возьми! — Амира говорила чуть ли не со злостью. — Они отличились в горячей войне. Исходя из того, что говорит Гарза, отношение потерь противника к потерям группы было просто выдающимся.

— Гарза?

— Он был инженером-специалистом в команде Глинна. Второй по званию. В то время вместо того, чтобы что-то строить, он был подрывником.

— Всё это рассказал тебе Гарза?

Амира растерянно помолчала.

— Эли сам рассказал мне кое-что.

— Ну так что же произошло?

— Его взвод попался, когда они охраняли мост неподалёку от камбоджийской границы. Ненадёжные разведданные о расположении противника. Эли потерял всю группу, за исключением Гарзы, — сказала Амира, вытащила из кармана зёрнышко арахиса и расщёлкала его. — А сейчас Глинн руководит ЭИР. И сам делает всю разведку. Так что, Сэм, видишь ли, насчёт него ты, похоже, ошибаешься.

— Кажись, ты многое о нём знаешь.

Глаза Рашель внезапно затуманились. Она пожала плечами, затем улыбнулась. Впечатление страстности спало с неё так же быстро, как и появилось.

— Прекрасный вид, — сказала она, кивая на луч света, исходящий от маяка. Свет колыхался в бархате ночи; их последнее соприкосновение с Северной Америкой.

— Так и есть, — ответил МакФарлэйн.

— Давай поспорим, сколько до него миль?

— Прошу прощения?

— Небольшое пари. Насчёт дистанции до маяка.

— Я не любитель заключать пари. Кроме того, у тебя в рукаве, пожалуй, найдётся какая-нибудь загадочная формула.

— И ты бы не ошибся насчёт этого, — сказала Амира и расщёлкала ещё несколько орешков, забрасывая ядра в рот, а скорлупу швыряя в море. — Ну так что?

— Что, «что»?

— Вот мы стоим на этом месте, направляясь на край света за тем, чтобы раскопать самый большой камень из всех, что когда-либо видели. Ну так что, Мистер Охотник за Метеоритами, о чём ты на самом деле думаешь?

— Я думаю, — начал МакФарлэйн.

Затем замолчал. Он понял, что не собирается позволить себе тешиться надеждой на то, что этот шанс — который, если без экивоков, просто упал с неба — и в самом деле может сработать.

— Я думаю, — сказал он вслух, — что нам лучше спуститься к ужину. Если мы опоздаем, этот наш капитан, небось, прикажет протащить нас под килем. А на танкере это — не шутка.

Они вышли из лифта. Здесь, пятью палубами ближе к двигателям, МакФарлэйн чувствовал глубокую, постоянную вибрацию; хотя и слабая, она не покидала его ушей и костей.

— Сюда, — сказала Амира, направляясь его по бело-синему коридору.

МакФарлэйн проследовал за ней. И смотрел по сторонам, пока они шли. В сухом доке он проводил все дни и даже большую часть ночей в контейнерных лабораториях на палубе, а сегодня отмечено тем, что он впервые попал внутрь надстроек. По его опыту, на кораблях вечно не хватает места, и посудины вызывают клаустрофобию. Но в «Рольвааге» всё, казалось, было построено в совершенно ином масштабе: коридоры широкие, отсеки и общие залы вместительные, с коврами на полу. Заглядывая за двери, он отметил кинозал с большим экраном и сиденьями как минимум на пятьдесят человек, и обитую деревом библиотеку. Свернув за угол, Амира толкнула дверь, и они очутились в офицерской столовой.

МакФарлэйн остановился. Обеденный зал на судне он представлял себе совсем по-другому. Но «Рольваагу» удалось удивить его ещё раз. Столовая представляла собой огромное помещение, протянувшееся через всю баковую палубу. Громадные окна выходили на кильватер, пенящийся в темноте. Дюжина круглых столов, каждый расчитан на восемь человек и покрыт свежей скатертью и живыми цветами. Столы расставлены вокруг центра зала. Стюарды в накрахмаленной форме стояли на своих местах. МакФарлэйн почувствовал себя неподобающе одетым.

Людей уже начало притягивать к столам. МакФарлэйна предупредили о том, что места за едой регламентированы, по крайней мере, поначалу, и что ему следует сидеть за столом капитана. Осмотревшись, он обнаружил Глинна, стоящего у ближайшего к окну стола. МакФарлэйн подошёл к нему по тёмной ковровой дорожке.

Глинн уткнулся носом в небольшой томик, который он быстро опустил в карман, когда они приблизились. Перед тем, как книжка исчезла, МакФарлэйн успел прочесть название: В. Г. Ауден, Избранная поэзия. Ему никогда не приходило в голову, что Глинн может любить стихи. Возможно, он вынес о нём неправильное суждение, в конце-то концов.

— Роскошно, — сказал МакФарлэйн, ещё раз осмотревшись. — В особенности, для нефтяного танкера.

— На самом деле, всё это достаточно стандартно, — ответил Глинн. — На таких крупных судах пространство больше не имеет особого значения. Эти корабли так дорого обслуживать, что они почти не проводят времени в порту. А это означает, что команда торчит на судне в течение долгих, долгих месяцев. Добавь людям толику счастья, и это себя оправдает.

Всё больше людей занимали места за столами, и уровень шума в зале заметно повысился. МакФарлэйн посмотрел вокруг, на группы техников, офицеров корабля и специалистов ЭИР. Всё произошло так быстро, что он смог узнать лишь, быть может, с дюжину из семидесяти с хвостиком человек, которые находились в помещении.

В столовой воцарилась тишина. Когда МакФарлэйн бросил взгляд на дверь, Бриттон, капитан «Рольваага», входила внутрь. Он знал, что это женщина, но не ожидал увидеть настолько молодую — вряд ли старше тридцати пяти лет — и настолько статную. Одетая в безупречную униформу, в морской блэйзер с золотыми пуговицами, в строгую офицерскую юбку, она держалась с природным достоинством. МакФарлэйн отметил небольшие золотые полоски на грациозных плечах. Она подошла к ним размеренным шагом, который излучал компетентность и что-то ещё — возможно, подумал он, железную волю.

Капитан заняла своё место, и остальные в спешке последовали её примеру. Бриттон сняла фуражку, открывая взору тугой локон светлых волос, и положила её на небольшой столик, который, казалось, специально для этого поставлен. Вглядевшись повнимательнее, он заметил, что её глаза выдают в ней возраст постарше, чем всё остальное.

Седеющий человек в униформе офицера подошёл ближе и прошептал что-то в ухо капитана. Он был высокий и худой, с тёмными глазами, которые сидели в ещё более тёмных глазницах. Бриттон кивнула и он сделал шаг назад, оглядывая сидящих за столом. Его лёгкие, стремительные движения напомнили МакФарлэйну крупного хищника.

Бриттон указала на мужчину жестом поднятой ладони.

— Я бы хотела представить всем первого помощника капитана «Рольваага», Виктора Ховелла.

Раздался одобрительный шум, и мужчина кивнул, а затем отошёл в сторону, чтобы занять своё место во главе соседнего стола. Глинн тихо произнёс:

— Разрешите мне представить присутствующих?

— Конечно, — сказала капитан.

У неё был чистый, чёткий голос с едва заметным акцентом.

— Это специалист по метеоритам Музея Ллойда, доктор Сэм МакФарлэйн.

Капитан через стол пожала руку МакФарлэйна.

— Салли Бриттон, — сказала она, а рука оказалась холодной и сильной. И теперь МакФарлэйн понял, что её акцент — лёгкая шотландская картавость. — Добро пожаловать на борт, доктор МакФарлэйн.

— А это доктор Рашель Амира, математик из моей команды, — по порядку продолжил Глинн. — И Евген Рошфорт, ведущий инженер.

Рошфорт с нервным кивком вскинул взгляд, его умные, чем-то обуреваемые глаза так и стреляли вокруг. На нём был одет синий блэйзер, который можно было бы считать приемлемым, не будь он сделан из полистирола, который блестел в огнях обеденного зала. Взгляд упал в глаза МакФарлэйна, затем стрельнул куда-то ещё. Он казался сконфуженным.