От Византии до Орды. История Руси и русского Слова - Кожинов Вадим Валерьянович. Страница 95

Начало же этого прочного союза с Византией В. М. Бейлис справедливо видит в действиях Игоря: «По договору 944 г. существуют уже взаимные обязательства. Византийские императоры дают войска русскому князю: «Аще просить вои у нас князь русский да воюеть, да дам ему елико будет требе». Русские воины в случае необходимости являются в Византию… «Аще ли хотети начнеть наше царство от вас вои на противящаяся нам да пишем к великому князю вашему, и поедет к нам, елико же хочем» (цит. соч., с. 29).

Игорь правил совсем недолго – с 941-го до конца 944 – начала 945 года, когда он был жестоко убит древлянами, разгневанными увеличением дани. Между прочим, Л. Н. Гумилев высказал предположение, что Игорь вынужден был увеличить древлянскую дань из-за необходимости платить большую дань Каганату (назначенную после поражения Олега II в войне с Песахом).

Вместе с тем договор с Византией недвусмысленно свидетельствует, что Игорь имел твердое намерение противостоять хазарам, и его сын Святослав через двадцать лет, в сущности, исполнил завет отца; поэтому негативная «оценка» Игоря, данная Л. Н. Гумилевым (он крайне возмущен Игорем и даже подвергает сомнению – без каких-либо аргументов, – что тот был отцом Святослава! [434] ) несправедлива; другое дело – его предшественник, Олег II.

Ольга, фактически правившая Русью с конца 944 – начала 945 года от имени своего сына Святослава, которому было в момент гибели отца, по-видимому, не более шести-семи лет, продолжала политику Игоря.

Согласно летописи, где замужество Ольги датировано 903 годом, ей к тому времени было по меньшей мере пятьдесят пять лет (а Святослава она родила в пятидесятилетнем возрасте…). Это, вне всякого сомнения, не соответствует действительности. Сведения самой же летописи об Ольге говорят о ее поистине молодой энергии и, между прочим, даже прямо опровергают представление о ней как о пожилой женщине: ее сватает после гибели мужа древлянский князь Мал, а еще позднее в нее чуть ли не «влюбляется» византийский император Константин Багрянородный, родившийся в 905 году – то есть бывший по меньшей мере на пятнадцать лет моложе ее (если верить летописной дате замужества Ольги).

Сведения летописи о правлении Ольги открываются пространным рассказом о ее жестокой мести древлянам за убийство мужа, наверняка поражавшей воображение и летописцев, и их читателей, – в особенности потому, что ни с чем подобным они в современной им жизни Руси XI–XII веков не сталкивались. Разумеется, те или иные акты мести совершались на Руси и позже, но изощреннейший и в то же время приобретающий характер своего рода монументальности ритуал, изображенный в летописи, как говорится, не имеет никаких аналогов в последующей русской истории. И есть все основания полагать, что этот ритуал мести был продиктован германской – скандинавской – традицией.

Имя Ольги свидетельствуе об ее скандинавском происхождении, хотя имеются и летописные сведения о том, что она была славянкой и первоначально звалась «Прекрасой», но, по мнению (конечно, не лишенному тенденциозности) В. Н. Татищева, Олег, просватавший ее Игорю, «от любви переименовал ее в свое имя Ольга». Однако и Ольга, и ее супруг Игорь уже, без сомнения, «обрусели», что непреложно явствует из имени их сына – Святослав. До него правителей звали Рюрик, Олег, Игорь, а после него – Ярополк, Владимир, Святополк, Ярослав и т. д. (правда, и позднее представители династии Рюриковичей нередко «вспоминали» имена родоначальников и называли своих сыновей Рюриками, Олегами, Игорями). Так что «границей» между еще сохранявшими скандинавское сознание правителями Руси и уже обрусевшими можно считать время рождения Святослава (по всей вероятности, конец 930-х), и есть основания полагать, что Ольга уже была в большей мере русской, чем скандинавкой.

Но в начале ее правления ведущую роль играли воевода Свенельд (это своеобразно доказал выдающийся польский историк Руси Анджей Поппэ [435] ) и «кормилец» (воспитатель) Святослава Асмуд, то есть скандинавы, которые, по летописи, непосредственно руководят походом возмездия против древлян (впоследствии – о чем ниже – оба они находились в Северной Руси, а в Киеве Ольгу в 968 году спасает от печенегов воевода со славянским именем Претич). И, по-видимому, именно эти скандинавы, а не сама Ольга, продиктовали тот впечатляющий ритуал возмездия древлянам, который позднее никогда уже не имел места на Руси.

Такое умозаключение подтверждается и тем, что Ольга через некоторое время приблизила к себе плененных и превращенных в рабов детей древлянского князя Мала – Малушу и Добрыню. Это вроде бы противоречит рассказу о самой жестокой расправе с древлянами, однако в «Повести временных лет» есть сообщение о том, что после захвата древлянского города Искоростень Ольга «старейшины же града изънима, и прочая люди овых изби, а другая работе предасть», – то есть: «городских же старейшин забрала в плен, а других людей убила, третьих отдала в рабство…».

А. А. Шахматов привел целый ряд аргументов в пользу мнения, что рабыня-ключница Ольги Малуша и ее брат Добрыня были детьми древлянского князя Мала [436] . Правда, эта версия оспаривалась, но иначе трудно объяснить «карьеры» этих лиц: как могла рабыня стать супругой Святослава и матерью Владимира, а ее брат – наиболее важным воеводой последнего? Гораздо достовернее, что перед нами в самом деле «прощенные», в конце концов, за вину их отца дети князя Древлянского…

Летописные сведения о Малуше и Добрыне являют собой в своей совокупности своего рода драматический роман. После убийства Игоря древлянский князь Мал дерзко сватает его вдову Ольгу, но терпит поражение, а дети его становятся рабами Ольги. Но затем Ольга не только прощает этих детей – в сущности, отменяя тем самым завет неотвратимой мести, – но и делает их судьбу достойной их княжеского происхождения. Вполне возможно, что это прощение было порождено и принятием Ольгой христианства.

Вместе с тем создается впечатление, что Ольга, отомстив Малу, словно бы оценила его стойкость и дерзость и захотела, чтобы ее внук был и внуком Мала (таким образом, свадьба, предложенная Малом, все-таки состоялась у детей Ольги и Мала…). Этот драматичный «роман», действие которого началось в 945 году, как бы обретает острейшее завершение через много лет, в 980-м, когда внук Ольги и Мала Владимир Святославич посватает дочь полоцкого князя Рогволода – скандинавку Рогнеду, но та, зная о давнем статусе Малуши, надменно отвергнет предложение: «Не хочу разуть сына рабыни!» [437] – и совершится жестокая развязка – Владимир погубит отца и двух братьев Рогнеды и возьмет ее в жены насильно…

Это переплетение мести и прощения, ненависти и любви словно предвещает ситуации романов Достоевского. Вообще, внимательно вглядываясь в самые начальные страницы истории Руси, мы уже и там обнаруживаем богатую, сложную и многостороннюю жизнь, которая способна захватить разум и душу так же, как и новейшая отечественная история.

Нельзя не сказать и о том, что после того, как Ольга выдала дочь древлянского князя за Святослава, по-видимому, полностью прекратилось то противостояние Деревской земли Киеву, которое имело место, согласно летописи, уже в начале IX века, после смерти Кия, и, умиротворившись во времена мощной власти Олега Вещего (который «облада деревляны»), вновь обострилось в период ослабления Руси, приведя, в конце концов, к гибели Игоря.

Ольга и Святослав

Перед нами подлинно великие исторические деятели, значение которых в судьбе Руси невозможно переоценить. Восходящая к XI веку «Похвала княгине Олге» говорит с удивлением о ней: «…телом жена сущи, мужеску мудрость имеющи»; в «Повести временных лет» сказано, что она «мудрейши всех человек». Но, судя по делам Ольги, она обладала не только мудростью, но и поистине не женской властной волей и отвагой.

Как уже говорилось, летописные сведения, согласно которым Ольга к моменту гибели мужа была уже на шестом десятке лет, заведомо неверны; ей, по всей вероятности, было менее тридцати лет, о чем особенно весомо свидетельствует ее чрезвычайно энергичная деятельность, – поход на древлян, путешествие, или, скорее всего, два путешествия (в 946 и в середине 950-х годов) в далекий (более тысячи верст) Константинополь, поездка (кстати, также более тысячи верст по прямой от Киева до Ладоги) и преобразования в Северной Руси, создание своей мощной укрепленной ставки – Вышгорода и т. д.