Загадка 37 года (сборник) - Мухин Юрий Игнатьевич. Страница 71

Выступавший в тот же день председатель Западно-Сибирского крайисполкома Ф.П. Грядинский, помянув для начала германских фашистов, тут же пояснил: «Самые мерзкие убийцы, агенты фашизма — подлые реставраторы капитализма, диверсанты, террористы, гнусные троцкистско-зиновьевские последыши, также пытаются мешать нам, убивая рабочих, как это было в Кемерове, вредительствуя на предприятиях, на новостройках, организуя всякого рода аварии. Часть из них уже разоблачена и уничтожена. Но для того, чтобы смести их с лица советской земли, мы должны всемерно усилить революционную бдительность».

Любченко и Грядинскому вторили многие. Н.М. Голодед, председатель СНК БССР: «Грязные подонки националистической контрреволюции, как и подонки троцкистской контрреволюции, будут беспощадно уничтожаться и стираться с лица земли».

У. Рахманов, председатель СНК Азербайджанской ССР: «Как известно, созданию Закавказской Федерации бешено сопротивлялись классово-враждебные элементы — национал-уклонисты. Часть этих национал-уклонистов оказалась впоследствии в блоке с белогвардейцами, троцкистско-зиновьевскими бандитами. Надо со всей большевистской решительностью разгромить остатки контрреволюционных националистических элементов, этих подлых врагов народа».

С.В Косиор, 1-й секретарь ЦК КП(б)У, член ПБ ЦК ВКП(б), остановившись подробно на достижениях СССР воспел хвалу праву на труд, благодаря которому в стране отсутствует безработица, праву на образование, равноправию женщин и вернулся к общим рассуждениям об экономическом росте Украины. А после этого, вне какой-либо логики, заговорил о необходимости борьбы со все тем же внутренним врагом, торжественно пообещал: «Украинский народ уничтожит как троцкистско-зиновьевских выродков, так и остатки националистических предателей, ведущих свою подлую подрывную работу в качестве террористов, диверсантов, шпионов на службе у иностранных капиталистов, на службе у озверелого немецкого и польского фашизма».

Даже Н.В. Крыленко, нарком юстиции (справедливости, законности!), избрал основной темой выступления не новые правовые основы, создаваемые обсуждаемым проектом конституции, а совершенно иное. Не замечая, что на дворе давно уже не 1918 г., в полном противоречии с сутью обсуждаемого основного закона, безапелляционно заявил: «Революционной диктатурой пролетариата было, есть и будет до конца наше государство, оформленное сталинской Конституцией». Завершил же Крыленко выступление, бросив открытый вызов и Вышинскому, с которым немало спорил в подкомиссии, и председателю редакционной подкомиссии Сталину: «Наше социалистическое право, социалистические законы и наши в подлинном смысле этого слова народные судьи (те самые, которые, несмотря на его сопротивление, отныне не назначались, а избирались. — Ю.Ж. ) будут в руках социалистического государства мощным орудием преобразования общества, мощным орудием укрепления нового общественного строя, орудием переделки сознания, в том числе и путем применения насилия».

Словом, и эти выступавшие, и даже те, в докладах которых просто одной-тремя фразами ритуально поминались троцкисты и зиновьевцы, классовые враги, вполне сознательно и преднамеренно создавали атмосферу подозрительности, недоверия, следующим этапом чего должна была стать «охота на ведьм». Ораторы усиливали психологическую напряженность, расширяя круг врагов, включая в их число уже не только троцкистов-зиновьевцев, но и местных, оставшихся, впрочем, безликими националистов, и даже забытых уже всеми меньшевиков и белогвардейцев. Незаметно связывали воедино принятие проекта Конституции, утверждение новой избирательной системы с неизбежностью репрессий, которые называли «усилением революционной бдительности», «физическим уничтожением врагов».

От таких, взывавших к ужесточению борьбы с многоликим врагом речей разительно отличались выступления — трезвые, спокойные, по делу — членов группы Сталина: Молотова, Жданова, Литвинова, Вышинского.

М.М. Литвинов сразу же подчеркнул: «Я выступаю здесь сегодня не с обзором международного положения, ибо такого пункта в порядке дня съезда не имеется, а по докладу о проекте Конституции. Мы не можем чувствовать себя особенно польщенными, когда нам говорят в связи с проектом Конституции, что мы возвращаемся в лоно европейского демократизма, к буржуазным свободам. Правильнее будет сказать, что мы берем выпадающее из слабых рук дряхлеющей буржуазии знамя демократизма, знамя свободы и наполняем это понятие новым опытом, советским содержанием». Литвинов сказал так, несомненно имея в виду возможную критику проекта со стороны большевиков-ортодоксов. (Позднее именно такое толкование новой советской демократии на XIX съезде КПСС повторит, чуть переиначив, Сталин.)

Лишь затем Литвинов как бы ушел от темы, вполне сознательно обратившись к злободневным международным проблемам, о которых вроде и не собирался говорить. Счел необходимым и своевременным напомнить всем, что «наше сотрудничество с другими странами, наше участие в Лиге Наций основаны на принципе мирного сосуществования двух систем». Отсюда перешел к угрозе со стороны фашизма, что было весьма актуально в связи с начавшейся гражданской войной в Испании, где поддержку мятежникам генерала Франко оказывали и Германия, и Италия.

Наибольшую опасность, подчеркнул Литвинов, «представляет заграничная деятельность фашизма, когда она принимает такие формы, как, например, в Испании». Он серьезно остановился на развитии событий на Пиренейском полуострове ради того, чтобы мимоходом разоблачить очередной антисоветский миф. «Наши враги утверждают, — заметил Литвинов, — будто мы добиваемся создания на Пиренейском полуострове коммунистического советского государства, которое мы намерены даже включить в Советский Союз. В случае с Испанией мы имеем дело с первой крупной вылазкой фашизма за пределы его родины… Мы имеем дело с попыткой насильственного насаждения в Испании извне фашистского строя… Если бы эта попытка удалась, то не было бы никаких гарантий от повторения ее в более обширном масштабе в отношении и других государств. Необходимо исходить из того, что фашизм есть не только особый внутренний режим, а что он есть в то же время подготовка агрессии, подготовка войны против других государств».

А то, что такая война не за горами, Литвинов доказал предельно просто — созданием военного блока Германии и Италии, заключением «антикоммунистического пакта» между Германией и Японией, каждый из которых указывал на СССР как на одну из ближайших целей агрессии.

Столь же предметной стала речь А.Я. Вышинского, большую часть выступления посвятившего теме резкого снижения давления государства на население страны, то есть того, к чему он имел самое прямое отношение: «Если число осужденных в первой половине 1933 г. принять за 100 %, то в РСФСР в первой половине 1936 г. число осужденных будет равняться лишь 51,8 %, в БССР — 24,5 %. Снижение числа осужденных мы имели и в УССР, и в закавказских, и среднеазиатских республиках. Значительное снижение показывает число осужденных по таким преступлениям, как хищение социалистической собственности, имущественные преступления разных видов, преступления, связанные с сельскохозяйственными кампаниями, число которых сократилось очень резко… Число осужденных по закону от 7 августа 1932 г. за хищение общественной социалистической собственности сократилось за время с первой половины 1935 г. по первую половину 1936 г.: в РСФСР — в 3 раза, в УССР — в 4 раза. Число осужденных за имущественные преступления сократилось за этот же период в РСФСР на 17 %, в УССР — на 43,5 %, в БССР — на 43,1 %».

Принципиально иным по содержанию оказалось выступление А.А. Жданова. Ведь ему пришлось говорить одновременно как руководителю ленинградской партийной организации и как секретарю ЦК, одному из идеологов партии. Для начала Жданов успокоил тех, кто мог увидеть в проекте Конституции ревизию марксизма: «В каждой букве нового закона, в каждом слове доклада товарища Сталина воплощены силы и могущество претворенного в жизнь учения Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. Наша Конституция есть победа марксизма». Затем Жданов попытался развить и доказать эту мысль. «Нам удалось построить такое государство, государство рабочих и крестьян, в котором рабочий класс, являясь руководящей силой нашего общества, сумел не только ликвидировать капиталистические классы, но и выполнить до конца свою роль преобразователя общества на социалистических началах, перевоспитывая миллионы крестьян и других трудящихся, перевоспитывая на почве диктатуры пролетариата и самих пролетариев. Это значение диктатуры пролетариата известно и понятно у нас каждому».