Лунный зверь - Килворт Гарри. Страница 11

ГЛАВА 5

Над Лесом Трех Ветров разразилась гроза. Свинцовые потоки дождя обрушивались на землю, едва не ломая молодые деревца. Тонкие слабые стволы пригибались к земле, словно косматые черные тучи наваливались на них всей своей тяжестью. Казалось, гигантские боги-козероги сражаются в вышине, глаза их сверкают яростью, они наскакивают друг на друга, сотрясая небеса. Бездомная лисица бродила по лесу, не замечая проливного дождя, вспышек молнии и раскатов грома. Но хотя оцепеневшая от горя О-ха не обращала внимания на погоду, ненастье затрудняло ее поиски.

Целыми днями О-ха рыскала по лесу, надеясь найти пустую нору или любое другое укромное местечко, которое могло бы стать домом для нее и для будущих детенышей. Наконец она обнаружила нору на северном склоне, но выяснилось, что там уже живет лиса-бобылиха. Хозяйка норы, раздражительная старая лисица, отнюдь не горела желанием делить кров с будущей матерью. Когда О-ха сунулась в нору, бобылиха сразу оскалила зубы, предупреждая, что непрошеной гостье лучше убраться восвояси.

— Да что у тебя, сердца нет! — воскликнула молодая лисица. — Подумай только, мужа моего убили, нору нашу разорили. Мне голову негде приклонить. А моим лисятам никак нельзя без дома.

— Это верно, сердца у меня нет, — фыркнула бобылиха. — Еще бы, при такой-то жизни. Нашла чем пронять — мужа у нее, видите ли, убили. Да я и не помню, когда в последний раз подпускала к себе лиса. Была нужда водиться с этим грязным неотесанным сбродом.

У О-ха не было ни душевных, ни физических сил вступать в схватку со злобной старухой. Понурившись, она ушла прочь ни с чем. Когда на небе взошла луна, лисица отыскала огромный дуб и свернулась клубочком между его корнями. Там было холодно и сыро, к тому же О-ха не давала покоя мучительная мысль: если она в ближайшее время не найдет надежное жилище, ей не сохранить своих детенышей. Холод резал ее, как нож. Шел снег, и с тех пор, как сгустилась темнота, Завывай все набирал силу.

«Настанет день, — думала О-ха, — когда мы, лисы, поквитаемся с людьми и собаками. Настанет день, когда они отплатят за все причиненное нам зло». Мечта согревала ей душу, но тело по-прежнему дрожало от холода. Она и сама знала, что попусту тешит себя, ведь уже ничего нельзя исправить, нельзя вернуть А-хо. Гнев захлестывал ее горячей волной, но, как это часто бывает, оставался бесплодным. Конечно, она всегда будет помнить А-хо и никогда не простит его убийц, но попытайся она действительно отомстить своим врагам, это не вернуло бы погибшего лиса, а ей самой скорее всего стоило бы жизни.

При первых проблесках рассвета лисица встала, стряхнула с шубы снег и побрела к опушке леса. Там она раскопала мерзлую землю и стала искать червей. Потом наткнулась на гнилое бревно, кишмя кишевшее мокрицами, и принялась жадно пожирать их, проглатывая вместе с кусочками влажной древесины. Немного подкрепившись, О-ха полизала мокрую от талого снега траву и вновь пустилась на поиски норы.

Ей казалось, лес полон острых углов и выступов. В ярко-синем небе не виднелось ни облачка. Даже солнце словно излучало холод. Дрожа всем телом, О-ха ковыляла по своему, вдоль канав и живых изгородей. Тут ей встретилась лисья пара: О-лан и А-лон. Лисица поделилась с ними своим горем. Они объяснили, что в их норе, к сожалению, нет свободного места. Как и О-ха, они в самом скором времени ожидали появления потомства.

— Мы бы рады тебе помочь, — сказала О-лан. — Да только нора у нас совсем тесная. Земля там глинистая, а ты сама знаешь, зимой глина как камень. Там не выцарапать даже ямку, чтобы зернышко спрятать, не то что местечко для другой лисы. Нам обоим очень жаль, поверь.

— Послушай, — окликнул ее лис, — мне тут кое-что пришло в голову. На южном склоне холма Трех Ветров есть барсучий городок — нор у них там хватает. Может, они согласятся тебя приютить? Ты же знаешь, между нами, лисами и барсуками, существует договор — в случае крайней нужды делиться друг с другом жилищем. Скорее всего они потребуют, чтобы ты отдавала в их кладовую часть своей добычи, ну так ведь тебе сейчас выбирать не приходится…

— Думаешь, они пустят меня к себе?

— Попытка не пытка. Один из моих братьев как-то жил в барсучьем городке. И ничего, ладили. А еще был у меня приятель, так он даже…

— А-лон! — позвала лиса жена. Как видно, ей не слишком нравилось, что муж так долго разговаривает с одинокой молодой лисицей.

— Удачи тебе! — пожелал на прощание лис.

— Спасибо. Наконец-то получила дельный совет. Если ничего другого не подвернется, попробую сунуться к барсукам.

Остаток дня лисица провела в поисках, на ходу подкрепляясь чем придется. В одной из канав она обнаружила ручей и утолила жажду. И на этот раз все ее усилия найти нору не увенчались успехом. К вечеру она оказалась на южной стороне леса и принялась высматривать вход в подземный барсучий городок. Под старым вязом она заметила ложбинку, расчистила лапами снег и увидела лаз. Набравшись храбрости, О-ха спустилась вниз, в темноту, и двинулась по длинному коридору. Сильный запах барсуков сразу ударил ей в нос, из ближайших спален до нее доносился шорох. Барсуков О-ха не боялась, но все же здесь, в их обиталище, ей стало как-то не по себе. Барсуки чрезвычайно сильные звери, и, если ее вторжение придется им не по нраву, они расправятся с ней в два счета. А кто знает, как они отнесутся к появлению чужачки.

Она уже дошла до конца коридора, как вдруг из темноты послышался вопрос на чужом языке, произнесенный грубым хрипловатым голосом:

— Feond oder freond?

Под землей было темно, хоть глаз коли, но лисица не нуждалась в свете, — как и всегда, она больше полагалась не на зрение, а на ощущение, которое и сама не смогла бы назвать и определить. У зверей, живущих в норах, это ощущение совершенствовалось тысячелетиями. О-ха ничего не различала в темноте, но она сразу поняла — перед ней крупный, матерый барсук-самец.

— Я лиса, — ответила она, хотя и не разобрала, о чем спрашивал барсук. — Я… У меня нет дома, и вот… Люди зарыли мою нору, и я подумала…

— Чего, чего? — пророкотал хозяин. — Людя зарыли? Э, да это лиса. Заблудилась, что ль?

— Нет, я искала ваш городок. Хотела спросить, может, у вас найдется для меня местечко? Лишняя спальня? А то мне негде жить.

— Ага, ясно. Лиса есть, норы нет, — проворчал барсук. — Места у нас полно. Хочешь здесь жить, да? Погоди тут. Спрошу у других. Пока не входи.

— Хорошо, хорошо. — О-ха вздохнула с облегчением.

Послышалось шарканье тяжелых лап, и наступила тишина. Спустя некоторое время звуки и запахи сообщили ей, что барсук вернулся. Она уже успела немного привыкнуть к чужому жилищу и чувствовала себя увереннее.

— Наши говорят, оставайся, коли хочешь. Только шуметь — ни-ни. Будешь тише воды, ниже травы. Пойдем, покажу тебе твою спальню. Это выше.

— Я так тебе признательна, — начала было лисица.

Но барсук грубовато оборвал ее:

— Пошли, пошли.

Барсук повел О-ха по коридору наверх, в отведенную ей спальню. Оказавшись в новом жилище, лисица сразу почувствовала, что здесь просторно и сухо, а на полу лежит мягкая подстилка. Прежде всего она пометила спальню, не обращая внимания на неодобрительный взгляд барсука, а потом растянулась на подстилке из травы и листьев.

Подобно всем лисам, весьма аскетичным и не требовательным в убранстве жилища, О-ха не нуждалась в такой роскоши, как подстилка, но сейчас теплая постель пришлась измученной лисице весьма кстати — глаза ее закрылись, едва голова коснулась натруженных лап. Издалека до нее донесся голос барсука:

— Выходи через верхний ход. В мой больше не лазь.

И О-ха провалилась в сон.

Наутро, не открывая глаз, она вытянула лапу, чтобы коснуться А-хо. Сквозь дрему она недоумевала, почему не чувствует его запаха. Недоумение возросло, когда она поняла, что лежит в незнакомой норе.

— А-хо! — испуганным шепотом позвала она.