Охотник за головами - Манасыпов Дмитрий Юрьевич. Страница 36

Они видели друг друга один раз, когда Антоний Кадавер давал заказ Освальду-охотнику. По спине секретаря прокатилась капля холодного пота, а на голове начали шевелиться волосы. Мысли лихорадочно метались, выбирая, что делать, как себя вести. И главное: раз он здесь, знает ли о том, что произошло в деревне?

Клиггер собрался открыть рот, чтобы попробовать сказать что-нибудь. Но охотник опередил его. Освальд произнес только два слова:

– Сдохни, секретарь.

Нагнулся вперед и, взяв Дрееке под нижнюю челюсть и затылок, резко дернул вверх и вбок. Хрустнули позвонки, шея неестественно вывернулась, и грешная душа Клиггера Эйсвальта ван Дрееке, увлекаемая хохочущими демонами, стремительно устремилась в огненную расщелину, громко вопя и содрогаясь от страха перед предстоящим наказанием.

Outro

Заходящее солнце смогло пробиться через низкие, серые тучи. Осень, широко шагая по предгорьям, брала в свои руки права над окружающей природой. Идущий по начинающейся горной тропе большой серый конь отбрасывал темную тень на камни, белеющие внизу. Молодой парень в черной длиннополой кожаной куртке ехал, погрузившись в собственные мысли.

Свернув шею Дрееке, о котором он узнал у покалеченного солдата, специально оставленного в живых, Освальд отправился в приречную деревню, за остальными убийцами. Приехав, увидел нескольких крестьян, которые под руководством старосты таскали тела солдат к большой общей могиле. Увидев всадника, староста подошел к нему сам.

– Отравил кто-то их всех, – старик горько вздохнул, – а вместе с ними и половину деревни прихватил. Мимо нас проехали человек пять, назад тому дня три. Думать про них забыл, а теперь вот вспомнил…

Махнув рукой, старик пошел к своим. Освальд немного постоял, а потом развернул Серого и направился к далеким горам.

…Одинокий молодой всадник ехал по горной дороге, ведущей в Вольные торговые города. На душе было пусто, ничего не хотелось делать, но укоренившаяся, давняя привычка толкала его вперед. И он ехал вперед, надеясь найти что-нибудь, что заставит его опять радоваться жизни, что-нибудь, о чем он давно забыл.

Год 1405-й от смерти Мученика,

перевал Лугоши, граница

Вилленгена и Хайдар

– Да как ты такое смеешь говорить, побродяжник?!! – вскинулся было один из дворянчиков. – Я родом из Шварценхаффена и не позволю…

– А закройте-ка свой рот, милейший, – буркнул седой незаконнорожденный рыцарь. – Уж чья бы корова мычала, а ваша, как всем известно, лучше бы соломой подавилась. Молчи, пацан, не то вызову на дуэль. Я Геррик Блоедхольм из Доккенгарма, и не тебе говорить про справедливость в ваших магистратурах.

Дворянчик снова открыл было рот, потянулся к клинку. Но запнулся, глядя на оружие седоголового бастарда. Оно и понятно, что поступил правильно. У дворянчика на раззолоченном поясе висела красивая и богато украшенная сабля с востока. Прекрасной стали, изящно выгнутая и с восхитительным балансом. В отличие от простого, с закрытой гардой палаша рыцаря. И клинок у него был длиннее сабли, хорошо, если на пол-локтя. А еще у седого на груди висел оранжево-черный жетон, который носили лишь нессарские наемники.

– Продолжай, старик. – Бастард кивнул хозяину на бродягу, щелкнув пальцем по собственному стакану. – И мальчика не забудь покормить, хозяин. Продолжай, складно врешь, правдоподобно.

Бродяга благодарно кивнул и ему, и девушке, принесшей парящий стакан горячего вина со специями и медом.

– Благодарствую, господин рыцарь. На западе, как всем вам, образованным господам, известно, пять Оловянных островов. Не только олово, конечно, там добывают. Острова те, пусть и далекие, самое главное богатство Империи. Там находятся рудники и копи дваргов, или как их еще называют на самом юге – дварфов. Тех самых подземных карлов, когда-то присягнувших Кесарю. Они-то и поднимают из рудных глубин и железо, и серебро, ну и олово, само собой. В горах на севере самого большого острова живут такие же дикие горцы, как в Нордиге. Отличаются они от них только огненным цветом волос. А в остальном – такие же любители подраться, пограбить и хорошенько выпить пива. Ну, этим-то они, правда, никого не удивляют, кто ж его, пива-то, не любит? А еще есть у них всем крепким пойлам пойло, которое гонят из того же скудного ячменя да солода, выстаивают в бочках. Ох, и крепкое, зараза, так и сшибает, если с непривычки стакан хватануть.

Такие вот земли, милостивые господа мои, лежат между нами и великим западным Окияном. Ну и нельзя не сказать про дивный край Бретоньера и Лиможана, нет нигде более такой лозы и такого вина. Благослови их Мученик, пошли он им больше детишек в приплоде и спокойных лет для роста. А что, добрые люди, хотите дальше услышать интересное? А то сам-то, бывалоча, тож любил послушать про всякие дела дивные и земли незнаемые. Ну, да ин ладно, времени-то у нас с вами ой и много, прям целые закрома. Метет за дверью, малец? Еще бы не мело, благослови Господи хозяина крова сего, что укрыл нас всех во время бури и ветра.

Что, говорите, господин барон, хотите услыхать, ась? Про то, что в землях, лежащих у пролива между Оловянными островами и материком, тварей всяких по паре в старых пущах водится… водятся, как им не водиться? Только вот какие они, это сказать мало кому удается. Ведь пущи те, что остались от прошлых эпох, куда как непролазны и обширны. От границ Бретоньера и до самого морского берега, а в иньшую-то сторону чуть не до самих Вольных городов, и все в них, густых, зеленых и опасных. Самому мне доводилось проходить через самые большие тропы, маршем шли, когда господин архонт отправил наш легион на помощь Лиможану. Да… леса, леса…

Сестра волков

Год 1385-й от смерти Мученика,

южные отроги Синих гор,

Вилленген

Intro

Когда наступил вечер, из оврагов и лощин, заросших низким кустарником, быстро поднялся туман. Плотный, белесый, похожий на густую сметану, он затягивал и обволакивал все, до чего мог дотянуться. В низких зарослях вдоль дороги, ведущей с холмов, разом умолкли даже те птицы, которые еще не успели заснуть. Поднявшаяся луна давала немного света, чуть позволявшего рассмотреть спуск с холмов.

Всадник, остановившийся на вершине одного из них, не стал слезать с лошади, как хотел раньше. С конской спины можно было хотя бы что-нибудь увидеть, а при таком тумане его не должны были заметить. С другой стороны, его никто не ждал, и только привычка заставляла опасаться чужого взгляда.

Острому зрению даже туман не смог помешать рассмотреть небольшие огоньки внизу. А втянув глубже воздух, он уже точно знал, что выехал туда, куда ему и было нужно. Характерный для придорожных трактиров запах давно пригоревшего жира, большого количества лошадей, ослов и других тягловых животных крепко повис в воздухе. Конский след, который нашелся два дня назад, привел его в точности в указанное место. Тот, кого почти удалось нагнать перед речной переправой, в двух часах езды отсюда, обязательно должен был остановиться здесь на ночь.

Всадник спустился с коня и наклонился, чтобы затянуть шнурки кожаных чехлов, надетых на конские ноги. Небольшие войлочные подушки, нашитые под копыта, давали коню возможность идти почти бесшумно, да и следов практически не оставляли. Сам он давно научился двигаться очень тихо, подобно рыси или большому лесному коту. Поводья человек плотно заткнул за пояс и распустил как можно свободнее, чтобы не мешали при ходьбе. На лук, извлеченный из притороченного к седлу налуча, всадник натянул провощенную кожаную тетиву. Закрепил в проушинах, та натянулась, тугая, готовая к стрельбе. Лучник провел по ней пальцами, чуть тронул. Тетива загудела низким звуком, неуловимым непривычным ухом. Стрелок любил свое оружие и умел заботиться о нем. И оно отвечало ему взаимностью, ни разу не подвело. Уже на ходу, спускаясь с холма, достал стрелу из колчана, надежно закрепленного ремнями на правом бедре, и наложил ее на тетиву.