Бортжурнал N 57-22-10 - Фролов Игорь Александрович. Страница 20

Быстро разгрузили борт, складывая имущество в кучу прямо на стоянке возле контейнера. Досмотровый взвод уже пылил к вертолету. Борттехник, увидев, что двое солдат-помощников с голодными глазами стоят возле кучи и уходить явно не собираются, прогнал их.

— Слушай, Феликс, — сказал он лейтенанту М. — Мы сейчас улетим, и ты провернешь полезную операцию. Возьмешь один тюк с постельным бельем и незаметно сунешь его в контейнер. Если пехотинцы при погрузке спросят тебя, что и где, все вали на меня, — улетел, мол, не знаю, не ведаю. Потом отнесешь в комнату. Представляешь, теперь мы на весь год обеспечены чистыми простынями, а грязные будем на тряпки рвать.

Лейтенант М. молча выслушал и кивнул. Борттехник Ф. улетел на караван в хорошем настроении, предвкушая вечернюю баню, и сон на свежей простыне.

Когда пара вернулась, вещей на стоянке уже не было, лейтенанта М., естественно тоже. Борттехник Ф. заглянул в контейнер — тюк там не наблюдался. "Уже унес в модуль", — подумал лейтенант Ф. и, улыбаясь, пошел домой.

— Ну, где? — спросил он, входя в комнату, у лежащего на кровати лейтенанта М.

— В Караганде! — злобно ответил лейтенант М. — Ничего не получилось.

— Что, застукали, что ли?

— Да при чем тут это! — махнул рукой лейтенант М. — Ну не смог я, понимаешь, солдатиков сграбить!

…Тут в комнату вошел лейтенант Л., который вместе с лейтенантом Ф. летал на караван ведомым.

— Что такие грустные, дурики? — весело спросил он.

Лейтенант Ф. рассказал коротко и возмущенно о том, как они лишились новых простыней. Лейтенант М. лежал на кровати и молча смотрел в потолок.

— Подумаешь, херня какая, — сказал лейтенант Л. — Я сегодня нашел и потерял намного больше. На этом сраном караване, между прочим…

…На караван они вышли быстро — выпали из ущелья прямо на караванный хвост.

— Останови его, — сказал командир борттехнику Ф.

Борттехник положил длинную очередь вдоль каравана. Погонщики засуетились, верблюды, наталкиваясь друг на друга, останавливались.

Ведущий сел. Пока досмотровый взвод выгружался, караван снова колыхнулся и двинулся огромной гусеницей.

— Ну, что за еб твою мать, — сказал командир. — Успокой ты их!

Борттехник Ф. снова дал очередь — так близко к каравану, что пыль от пулевых фонтанчиков брызнула на штаны погонщиков. Караван замер, переминаясь. На него накинулись солдаты — ощупывали людей, стоявших с задранными руками, били прикладами по тюкам.

Ведомый, барражирующий над ними, сказал:

— Там в ущелье мешочек валяется, — что-то скинули бородатые. Присяду, посмотрю?

— Только осторожненько и быстро…

Ведомый присел недалеко от мешка, одиноко лежавшего в пыли. Борттехник лейтенант Л., прихватив автомат, побежал к мешку.

— Бегу, и думаю, — рассказывает лейтенант Л., - а чего это я бегу, мало ли что там? Останавливаюсь, поднимаю автомат, прицеливаюсь метров с пяти, нажимаю на спуск. И вот, когда пули уже отправились в полет, до меня доходит, какой я идиот! А что если в мешке мины? Не зря же скинули! Это конец! — пронеслось в голове. Пули вошли, что-то звякнуло, жизнь перед глазами понеслась. Стою — даже упасть не догадался. Тишина — в смысле, даже винтов не слышу. Но время идет, мешок лежит, я жив. Подхожу, развязываю, а там — чайники! Пять маленьких металлических чайников, три пробиты моими пулями. Покопался еще, достаю сверток, раскрываю, а в нем — ох, до сих пор сердце екает! — толстая пачка долларов!!! Я сразу вспомнил того бубнового туза в Чирчике — сбылось, думаю! Сунул сверток в карман, и назад. Доложил: так и так, одни чайники. Вы как раз караван шмонать закончили. Взлетели и домой. Летим, а я пачку в кармане щупаю, ликую — ну не меньше десяти тысяч! Начал думать: везти их в Союз контрабандой, или на чеки менять? Всю дальнейшую жизнь распланировал. Правда, очко играть стало — сейчас, думаю, на гребне удачи и завалят — недаром же туз бубен выскочил на вопрос — собьют ли меня? А тут все сошлось. Вот я перепарашился, пока назад перли. Прилетели, еле дождался, когда летчики ушли. Достаю, разворачиваю трясущимися руками, и вижу: стопка зеленых листков, в формате стодолларовых купюр — один к одному, но с арабскими письменами, да еще сшиты по одному торцу — молитвенник! Как я там проглядел? Уж лучше бы пару целых чайников взял — две тысячи афошек! [11] А вы тут по каким-то простыням грустите…

— Значит, тебе сегодня досталось Слово Божие, — сказал лейтенант Ф. — Покажи хоть, как оно здесь выглядит.

— Да выкинул я его нахуй, это слово, — махнул рукой лейтенант Л. — В окоп с гильзами.

— Ну и зря! — вдруг вскочил лейтенант М. — Как мусульманин должен заявить, что здесь мы находимся на территории Аллаха. И если он посылает тебе свое Слово, а ты его выкидываешь, то тебе, — переходя на крик, закончил Феликс, — действительно пиз-дец!

— А туз бубен — не обязательно деньги, — добавил лейтенант Ф. — Это — ценные бумаги вообще…

Лейтенант Л. растерянно перевел взгляд с одного на другого, хлопнул себя по лбу, и, пробормотав "вот блин!", выбежал из комнаты.

15 января 1987 года. На утреннем построении до личного состава было доведено, что в ДРА объявлена политика национального примирения.

— С сегодняшнего дня война окончена, — сказал замполит (в строю прокатился смешок). И нечего смеяться — устанавливается перемирие, а это означает, что мы зачехляем стволы. Плановые задания выполнять продолжаем, но первыми огня не открывать. (Строй возмущенно загудел). И нечего возмущаться — это приказ командующего армией!

Борт № 10 был запланирован на ПСО (поисково-спасательное обеспечение, иными словами — прикрытие истребителей-бомбардировщиков, на тот случай, если их собьют). По вчерашнему плану пара «свистков» должна была отработать бомбами по обнаруженному складу боеприпасов, но сегодня, в связи с внезапным перемирием, она была переориентирована на воздушную разведку.

Вылетели в район работы за полчаса до "свистков", [12] добрались, заняли зону ожидания над куском пустыни между гор, пустились галсировать, не приближаясь к горам. (Эскадрилья Швецова, в отличие от предшественников, быстро "упала на предел" — летали в нескольких метрах над землей — «Стингеры» не захватывали цель ниже 30 метров, опасность от стрелкового оружия возрастала, зато была скорость, маневренность и полная зарядка нурсами четырех или даже шести блоков).

Примчались «свистки», отщелкали, и умчались, издевательски пожелав «вертикальным» доброго пути домой.

— Торопиться не будем, — сказал командир ведомому. — Местечко хорошее для коз — надеюсь, с ними у нас перемирия нет?

Пошли вдоль узкого речного русла, надеясь выгнать из прибрежных кустов джейрана. Увлекшись, приблизились к горам. Вдруг впереди, на выходе из ущелья, показалось облачко пыли.

— Командир, машины! — сказал правый. Он достал бинокль, высунулся из блистера, пересчитал. — Пять крытых грузовых. Что будем делать?

Командир поднял вертолет повыше, запросил «точку»:

— «Пыль», я — 832-й. Наблюдаем пять бурбухаек. [13] Идут груженые. Азимут 60, удаление 90. Надо бы досмотровую группу прислать…

— 832-й, вас понял, — ответила «Пыль» и замолчала.

Молчание было долгим. В это время машины заметили вертолеты, повернули, и пустились наутек, прикрываясь желтой завесой.

— «Пыль», они нас заметили, уходят, — воззвал командир.

— Понял вас, 832-й, — проснулась «Пыль». — Э-э, тут спрашивают, может, подлетите, посмотрите, что везут?

— Да вы что, перегрелись? — возмутился командир. — Кто еще там спрашивает? Я «свистков» обслуживал, у меня один доктор на борту — его, что ли, высадить с уколом? Пришлите группу, или разрешите работу — «бородатые» едут на полных грузовиках вне разрешенных дорог, да еще и убегают.