Правда о «Зените» - Рабинер Игорь Яковлевич. Страница 66

— Он меня домой к себе приглашал. Супруга его чай наливает: "Так вот вы какой, Максим Деменко! Юрий Андреевич много про ваш характер рассказывал. Вы не беспокойтесь — сам он такой же. Открытый. Ничего в себе не держит"».

Несмотря на всю свою жесткость, в последний период своей работы с «Зенитом» Морозов, похоже, нравом все-таки помягчел. По крайней мере, никто из футболистов команды 2001 года не говорил о том, что характер тренера был невыносим. Кержаков даже сказал:

«Постепенно Морозов становился мягче и мягче. Доходило до того, что он со мной и Аршавиным, 19-летними пацанами, советовался, кого включать в состав!»

От игроков «Зенита» начала 80-х и ЦСКА второй половины того же десятилетия жалобы на лютый нрав Юрия Андреевича звучали постоянно. И для тех времен справедливыми выглядят слова Бышовца:

«Есть вариант — тренер, который создает команду и сам же ее разрушает, и здесь можно вспомнить хорошего специалиста Юрия Морозова. Общение было построено на повышенной требовательности, постоянно натянутых нервах, игроки не могли взять передышку. Но каждый раз — что в "Зените", что в ЦСКА — его очень удачно менял совершенно иной, свойский для игроков Садырин, и добивался результата».

В начале XXI века Морозов построил, но не разрушил. Ушел он из-за тяжелой болезни, доведя «Зенит» до финала Кубка. И вспоминают его только с благодарностью — как молодые игроки, так и опытные. К примеру, капитан той команды Андрей Кобелев недавно в интервью говорил: «В Петербурге при Юрии Морозове атмосфера в команде была замечательная».

В 2001-м в одной из публикаций я подсчитал: Морозов — на 12 лет старше, чем Кержаков, Аршавин и Максим Астафьев, вместе взятые. Тем поразительнее, что суровому, вспыльчивому тренеру удалось достучаться до совсем еще сопливых мальчишек, кое-кому из которых только предстояло вырасти в звезд. А удалось это ему, убежден, потому, что мальчишки видели: Морозов — настоящий. Всыпать по первое число он может, а сделать подлость — нет.

Интересы футбола были для него превыше всего — даже отношений с президентом клуба. Пример из книги Петржелы «Однажды в России» позволяет еще лучше понять характер Юрия Андреевича. Перед тем как приступить к работе с командой, Мутко сам порекомендовал чеху пообщаться с тремя предшественниками — Рапопортом, Бирюковым и Морозовым. Разговор с последним Петржела описал так:

«Настала очередь Юрия Морозова. Уже тогда он тяжело болел, но периодически приезжал в офис клуба, поскольку числился советником президента. Я никак не ожидал услышать от Морозова то, что услышал:

— Никого не слушай, никто тебе здесь помогать не будет. Этот футболист свою карьеру почти закончил. Этот — авантюрист, каких свет не видывал. Полкоманды нужно разгонять и лепить все заново…

Морозов говорил спокойно, уверенно. Я видел на видеокассетах, как "Зенит" под его руководством блестяще играет в сезоне-2001, поэтому у меня не было оснований ему не верить.

В тот день со мной разговаривали и другие люди. Но крепко в голове засело только то, что сказал Морозов. Когда информационный водопад иссяк, я отправился в кабинет Мутко. Тот поинтересовался, что я почерпнул из разговора с тренерами. Мне пришлось сразу вывалить ему все сомнения по некоторым игрокам, о которых говорил Морозов. Сказать, что Мутко разозлился — значит не сказать ничего.

— Зачем ты слушаешь этих неудачников и этого деда?! Ему уже черт знает сколько лет, с головой не в порядке!.. Да ты понимаешь, что, как только у тебя поправится Игонин, проблем в центре поля не будет никогда! Это же наш парень, питерский, мы его растили и пестовали, болельщики его обожают… А Лепехин чем ему не нравится? Этот же вцепится зубами в соперника и не отпустит. Ну зачем ты их всех слушал?!

Погруженный в собственные мысли и эмоциональную речь президента, я не сразу уловил явное противоречие в словах Мутко. То есть что значит — "зачем ты их слушал?" Ты же сам сказал, что нужно узнать мнение всех, кто работал с командой, кто знает ее изнутри! Или эти люди должны были сообщить то, что хотел услышать Мутко?»

Морозов говорил то, что считал нужным сам. Он никогда не предавал себя и не терял своего лица.

О 20-летнем Аршавине Морозов в 2001-м говорил так:

«(Он) с 16 лет считался "ленинградской звездой". Все время играл "под нападающими", где никакой ответственности не нес. И только в этом году стал превращаться в мужика».

Из этих слов можно сделать вывод о жесткости воспитания по Морозову. Но без нее, этой жесткости, Аршавин сейчас не блистал бы в «Арсенале».

Эмоции в отношении некоторых игроков у Морозова в силу его характера порой брали верх, но при этом он быстро остывал и оказывался готов к компромиссу.

Давыдов:

— Была ситуация с Денисовым. Юрий Андреевич посмотрел пару матчей дубля в Коломягах на искусственном поле — и, может, до конца не разобравшись, сказал о нем: бегает, там, мол, «такой толстозадый, чтобы больше я его в команде не видел». Пришлось объяснить, что это один из лучших ребят 84-го года рождения в Санкт-Петербурге, я его знаю лучше, надо запастись терпением и подождать. Пришлось даже обратиться к Виталию Леонтьевичу с просьбой сохранить Денисова в команде.

Методы, которыми действовал тренер, подчас были даже экстремальными. Одну колоритую историю сам Аршавин поведал журналисту «СЭ» Александру Кружкову:

«В 2000 году за три тура до финиша в матче со "Спартаком" он (Морозов) выпустил меня на замену на 30-й минуте, а спустя примерно полчаса усадил обратно на скамейку. Наутро вышел из здания базы на тренировку. Завидев меня, Морозов неожиданно изрек: "Аршавин, а ты что здесь делаешь? Иди отсюда на все четыре стороны. Не желаю тебя видеть в команде".

И я через парк в Удельной поплелся домой. Сложно описать мои чувства. Шок, опустошение, непонимание, страх перед будущим. В глазах стояли слезы… Оставшийся до конца сезона месяц тренировался с дублем. Врезался в память такой момент. "Зенит" проводил заключительный матч чемпионата на "Петровском", а я в это время шел с мамой по своим делам мимо ревевшего, как всегда, стадиона и думал: "Странно, почему я здесь, а не там?"

— И все-таки Морозов сменил гнев на милость?

— Первым через некоторое время мне позвонил Мутко: "Андрей, у тебя истекает срок контракта, давай подпишем новый. Жду тебя в клубе". — "Зачем? — изумился я. — Меня же тренер выгнал". — "Не беспокойся. Завтра приходи на тренировку, а потом ко мне, оформим документы". Морозов встретил меня, словно ничего не произошло. И впоследствии ни разу не возвращался к тому эпизоду. По-моему, "Зенит" разыграл классическую схему, рассчитанную на то, чтобы урезать игроку сумму нового контракта. Сначала тренер выгоняет тебя из команды, а немного погодя добрый президент говорит: "Мы готовы тебя оставить, но получать, уж извини, ты теперь будешь меньше". Учитывая, что мой контракт заканчивался, руководство, допускаю, могло прибегнуть к этому фокусу.

— А я читал, что Морозов наказал вас тогда в воспитательных целях.

— Тоже возможно. Понимаете, он меня еще почти не знал. А я, если честно, на первых порах подчас произвожу впечатление человека, которому все "по барабану". Морозов, видимо, посчитал, что маленький звездный мальчик возомнил себя бог знает кем, и его надо срочно поставить на место».

Какая из двух аршавинских версий верна — теперь уже не узнаешь. Морозова, который на старости лет не стал бы скрывать правду, с нами уже нет, а большой чиновник Мутко, уверен, даже под пытками не признался бы, что по отношению к главному футбольному достоянию страны разыгрывал какие-то сценарии. Ясно одно: сладкой жизни у Юрия Андреевича можно было не ждать даже самым большим талантам.

Панов в деле воспитания Аршавина ключевой считает роль Морозова:

— Манеру игры Андрея может принять не каждый тренер. В первые годы в «Зените» Аршавин много рисковал и ошибался. Но Юрий Андреевич поверил в него, дал возможность раскрыться. И если бы не он, может, Аршавин и не получил шанса на тот прогресс, который привел к шестому месту в опросе журнала France Football за титул лучшего игрока Европы.