Код Альфа - Витич Райдо. Страница 22

А что они вместе сейчас идут, вроде как друзья, даже на руку. Почти рекламная акция — мы помирились! Пусть потом докажут, что Тео помог «дружку» уйти. И мысли не возникнет.

Стаса качнуло на повороте и Тимофей придержал того, ладонь нечаянно легла на талию. Всего одно мгновение, одно касание, и парня как током прошило фантастической догадкой, от которой даже ладони вспотели. Он потер их о бедра не веря самому себе, покосился на Аржакова — да нет же, Стас это. Вон и родинка на шее за ухом… Но какая тонкая талия, изгиб плавный — женский!… Может, показалось? Показалось…

Ладонь же сжалась в кулак, храня память секундного прикосновенья.

— Ты это… — занервничал, а что сказать хотел, еще не придумал. — Стас…

Стася отмахнулась — она увидела Гаврика, который дежурил на своем привычном месте у столовой, и направилась к нему, сунула в руку одну карту.

— Это…чего это…

— Иди, — кивнула в сторону залы. Парень обалдело посмотрел на нее и сорвался с места. Тео постоял, глядя ему вслед, головой качнул:

— Повезло, дураку. Всех одарить решил? "Дарю благо", — передразнил.

— Что можно на этот пластик? — выставила Стася картонку.

— А ты не знаешь? — взгляд Филосова был пристальным, слишком въедливым, чтобы не заметить, не насторожить.

— Забыл! — отрезала.

— Да?… На фрэш ты можешь питаться в столовой номер два два дня…

— Ipi?

— Час.

— Достанешь?

— На сегодня?

— Да.

— Ладно.

— Спасибо.

Тео поморщился и пошел в столовую.

Вторая зала была много хуже первой. Маленькие столики, неудобные, допотопные выдвижные табуреты. Один плюс — народу мало. Трое курсантов, незнакомых ей, и Гаврик.

Стася пробежала взглядом по ряду наименований блюд, не нашла ни одного знакомого ей и набрала наугад, куда палец ткнул. А потом зависла над подносом, изучая полученное и пытаясь определить, что чему соответствует. Наименования не сходились с видом, вид с пищей.

— Это едят? — с долей недоверия и испуга спросила у Тео. Тот одарил ее хмурым взглядом, забрал свой поднос и двинул к столу. Женщина за ним. Расположилась напротив, оглядела его пищу — тоже не деликатесы и смело сунула в рот ложку с суспензионной массой серого цвета. И так и осталась сидеть с пищей во рту, не зная умереть ли лучше с голоду самой или отравиться этой едой? Проглотила с трудом и уставилась на Тео:

— Это молотый пластид?

— А ты хотел ханьям из омаров?

— Не до жиру в общем-то, — передернулась. — Но не до такой же степени, чтобы химическую таблицу есть?

— Нормальная пища, — заметил, уминая пластичную массу цвета тины. Стася поковырялась в своей порции, попробовала другое блюдо, напоминающие видом жаренные водоросли и чуть не подавилась. Запечалилась над пищей, оставив ложку.

— А-а?… Можно состав узнать? После этого вообще, живут? — морщась, покосилась на суспензию в своей тарелке.

— Биологически активная барацелла. Сытно.

— Ага?… Это единственные требования к пище?

— Слушай, чего ты хочешь? — прошипел. — Не нравится, иди в соседний зал: один фрэш, один обед. Какие проблемы?

— Жить хочу, — призналась.

— Животик нежный? — скривился презрительно. — А по-мне, вкусно. Не голодный ты. С голодухи тебе бы это райскими плодами показалось. У нас в зоне и такое редкость 80 % синтетического суррогата сои, а здесь только 20 %, остальное натуральный соевый белок с биовитаминными добавками. Нормально.

— Угу, — с тоской посмотрела на пищу и взяла ложку: извини желудок. Всплакнем потом вместе. — Ты пироги вчера ел.

— На ужин иногда дают. Бонус.

— Н-да?

Подумала и начала есть, не глядя запихивая в рот неприглядную массу. Жуть, но выбора нет.

— Все равно, жуки вкуснее, — заметила, вспомнив, как патруль застрял в мезозое и они с Иштваном наловили огромных жуков, Сван для прикола испек их и попробовал. Ребята кривились, а Стася решилась — вкусно. Почти как креветки.

— Жуков ел? — удивился Тео, мотнул головой. — Ну, у вас свои завороты. Натуралы.

Не сказал — выплюнул. Стася загрустила:

— Завидуешь?

Парень есть перестал, уставился на нее зло:

— А ты как думаешь? Наряд такой, наряд сякой, бантики, значечки, серебряное напыление, алмазное, золотое. Утка в клюквенном соке, устрицы под вино, вино под шоколад, серьга под кольцо, татуировка под цвет трусиков, трусики под цвет глаз, планер под сапожки, сапожки под бантик любимой собачки. Это же какие задачи решаете! Это ж, какие трудности преодолеваете!… А мы быдло, у нас все просто: одет — радуйся, покушал — повезло, родные живы — счастлив. И никаких заморочек.

Стася подавлено посмотрела него:

— Извини.

— Да пошел ты со своим "извини"! — процедил и в стакан с желтой жидкостью уткнулся.

— Я не хотел на больное давить. Мне другое интересно, ты вот жил несладко, на суров в обиде, а сам в их ряды встал. Логика где?

— Ты дурак, что ли? — не понял Тео. — Что ты идиота из себя изображаешь? Будто ты не знаешь, что нет у асуров другого шанса вылезти. А мне знаешь, в зоне как остальные подыхать не хочется. И поэтому я вылезу, понял? И ты мне не помешаешь, и дружки твои гнилые. И стану офицером. Стану!

— А потом? — спросила с грустью.

— Что потом? Потом стабильность: работа, обеспечение, жизнь в гражданской зоне, повезет — в правительственной. Я всю жизнь на обучение в академии копил. Ничем не гнушался, за любую работу хватался, на всем экономил. Два года поступал. Два! Поступил. У меня все рассчитано, мне, в отличие от тебя, надеяться не на кого. И лишних чеков у меня нет. Их ровно до конца обучения, и я лимит не превышу. Я не хочу, понял, не хочу гнить в утильзоне, не хочу быть утилем, не хочу, чтобы дети мои были утилем. И поэтому я своего добьюсь.

Кого он уверял? Ее ли?

— У тебя подруга есть? — спросила вдруг Стася. Парень моргнул, замер и вот пятнами пошел, заерзал:

— Это у тебя их вот, — рубанул дрогнувшей рукой у горла. — А мне не до этой ерунды. У меня на них чеков нет… Потом. Стану вот офицером, заработаю, накоплю и заведу семью, ребенка.

Он нервничал и Стася не могла понять отчего. Из-за отсутствия чеков на подружку? Глупо. Понятно, что девушке внимание уделять, а судя по торговым отношениям по любому поводу, ясно что внимание здесь рассматривается сугубо в подарочно — финансовом обеспечении. Но разве нельзя просто встречаться, общаться? Разве не главное видеть друг друга, слышать, помогать, знать, что любимый здоров, счастлив, рядом, что ты любима, ты нужна? Какой еще нужен подарок?

— Скучно, — поморщилась. Получать подарки приятно, но что они по сравнению с пониманием, обществом любимого?

— Избалованный ты. Тебе вон весь визуал оборвали твои подруги, а ты хоть бы одной ответил.

— Возьми да ответь за меня, познакомься.

— Я консервативен, мне такие подруги не нужны, — скривил рожицу.

Теперь Стася пятнами пошла, от стыда и ужаса чуть под сиденье не провалившись — дошло что она — мужчина, встречается с мужчинами. И здесь так бывает!

Мама! — глаза стали огромными.

Русанова поспешила сунуть в рот пищу, склонив голову почти до подноса.

Это не реальность — это дурная ирреальность!

Мужчины как женщины, женщины как мужчины, суры — асуры, зоны, финансы, плата за рождение, обучение, создание семьи, академия агрессивных тупых вояк как вершина всех достижений, билет в нирвану — военизированная тоталитарная колония неандертальцев!

— Значит предел твоих мечтаний карта и звание офицера? — уставилась опять на парня.

— Цель, — поправил. — А еще раз обзовешь, ударю.

— Разве обозвал? — нахмурилась не понимая.

— Мечтают слабаки, трусы и неудачники. А я сильный и удачливый!…

— Потому что экономный, — кивнула. Смысл переубеждать?

— Расчетливый.

— Да хоть финансовый, — не сдержалась. — Другое показательно: суров ругаешь, а сам одним из них стать желаешь. И нет тебя. Суры — асуры — частности. А факт в том, что нет ни тех, ни других — есть люди, одни успешные, другие нет. А успех — карты. Вот эти маленькие финчи, — покрутила белую карту в пальцах, разглядывая «чудо» технического прогресса, ее вершину. — Она заменяет вам все, даже душу, она ваш разум, ваш руководитель. Ничего у вас нет, даже самих себя, вы обычные рабы. И как рабов распределяют, как называют, значения не имеет. Раб он и есть раб, и идеология и мышление у него рабское. Один на плантациях работает, другой в доме убирает, а хозяин бамбук курит и умело меж собой двух рабов стравливает, одного манит, другого злит, потом местами меняет. Удобно. Пока меж собой грызня идет — общее не видно, задуматься не когда. Когда финч, фрэш единственный Бог — интеллект, духовность и моральный кодекс уже не нужны. Он все заменяет. Он ваши души покупает и продает. Офицером стать хочешь? Станешь, не сомневаюсь. И будешь молодых муштровать, сквозь эту прессовку пропускать, как сам сквозь нее проходил. Пять лет! Пять лет убить, чтобы потом помогать убивать другим. Всю жизнь положить на эту тупую частотную хрянь! — шлепнула карту на стол. — Ничего ты не изменишь, став офицером, ты и понятия не имеешь, что такое настоящий офицер. Солдафон ты, и дети у тебя солдафонами будут, и внуки. Потому что папаша будущий далеко не их будущее строил, а в прошлом буксовал, не радость им готовил, а эшафот мастерил. Ты бы человеком для начала стал, своей головой думать научился, свою цель нашел, а не пер как баран со стадом к указанному водопою и на бойню.