Мода на чужих мужей - Романова Галина Владимировна. Страница 38
Глава 13
С утра ему позвонили и сообщили, что все распечатки телефонных разговоров, которые ему были так необходимы, готовы и он может подъехать за ними. Да, и о деньгах пускай не забудет.
Да не забывал он! Он вообще в последнее время ни о чем не забывал, помнил все. Вспомнил! И от воспоминаний этих, увиденных теперь совершенно под другим углом, ему хорошо не было.
– Ма, я мразь, – обронил он накануне вечером после ужина, когда Светлана давно спала, а мать убирала тарелки со стола.
– Да о чем же ты, сын?! – ахнула мать, роняя посуду в раковину.
Она упорно игнорировала посудомоечную машину, считая это блажью и излишним расточительством.
– Не смей себя корить! Ты ни в чем не виноват! То, что случилось со Светой…
– Ну, договаривай, – поторопил он.
Ему небезынтересно было знать ее мнение, между прочим. Человек проводит с его женой дни и ночи напролет, что-то могла и узнать, о чем-то могла и догадаться. Тут еще следователь, оказывается, сподобился их посетить. Интересно…
– То, что с ней случилось, Стас, думается мне, случилось только по ее вине, – окрепшим после паузы голосом сказала мать.
– Это следователь так сказал?
– О чем он говорил, я не знаю, не слышала, не позволил он мне там быть. Но я вижу, как она себя ведет. Слышу ее телефонные разговоры с кем-то… – мать виновато глянула на него поверх очков. – Они ведь продолжаются, Стас! Она говорит с кем-то по телефону и ругается, спорит. А когда я захожу, замолкает и сердится, хотя и старается вести себя вежливо. Здесь что-то не так! И еще… Хоть это и гнусно, я услышала финал разговора Светланы со следователем.
– И?!
Вот это было уже интересно, да еще как. Мать не стала бы без нужды заниматься таким грязным делом – подслушивать под дверью. Что-то подвигло ее на это и движет теперь, когда она решила признаться в своем грехе.
– Он что-то показывал ей, какую-то бумагу, – зашептала мать, опасливо косясь на кухонную дверь. – А она кричала, что не знает этого человека.
Фоторобот, догадался Стас. Заработали наконец-то, господа следователи. Но тут же и испугался.
Ольга! Она обедала с человеком, портрет которого они совместными усилиями сотворили. Что, если он был прав и эта морда как-то причастна к преступлению?
– Нет, – мать затрясла головой. – Нет, на бумаге был кто-то другой, не тот, кто покалечил Свету. Следователь все настаивал, что это ты мог нанять убийцу.
– Я?! – вытаращил глаза Стас.
Вот такого поворота он не ожидал. Додумались, что называется! Доработались! Давайте, господа, хватайте теперь всех без разбора! То сидели, сидели без дела, теперь рвение начали проявлять. Его теперь решили под стражу заключить, так? Ольга, стало быть, на роль подозреваемой не очень подошла, или пожалели ее. Решили теперь к нему прицепиться. Как в фанты играют, мать их!..
– Да, все на тебя намекал. И не намекал даже, а говорил вполне открыто. Мол, если это не Ольга наняла убийцу, значит, муж ваш, Светлана. А Ольгу он мог просто оговорить.
– Вот логика! – покрутил головой Стас, ухмыльнувшись.
Типа, он дурак и сам себя сдавать бы стал, примчавшись составлять словесный портрет предполагаемого преступника. Вот торопиться-то не стоило, ах как поторопился!
– Но Света закричала, что это не тот человек, что напал на нее! – с трагизмом прошептала мать и уставилась на него виноватыми, полными слез глазами. – Ты понимаешь, сынок, что это может значить, а?!
Стас молча кивнул.
Это могло значить только то, что Светка прекрасно знала нападавшего. Знала и покрывала, не желая выдавать. О чем-то таком Стас догадывался и сам, тут ему даже помощь следователя не понадобилась и откровения матери.
Только все это запоздало. Как и его раскаяние. Такая мешанина из боли, вины, обиды в душе, что хоть вешайся.
Тогда-то он и повторил:
– Ма, я такая мразь!
– Да ты-то тут при чем! – снова переполошилась мать, подошла к нему и положила теплую ладонь на лоб. – Ты-то при чем, сынок, она каких-то дел натворила за твоей спиной, теперь вот расхлебывать всем вместе. И не хочется так говорить, а приходится. Света, она…
– Мать, я про Ольгу, – перебил Стас.
– А что Ольга?! Разве она в чем-то виновата? Ее же отпустили! Она ни в чем не виновата! – заспешила, заспешила мать.
– Вот именно! Она ни в чем не была виновата, а я ее как… – Стас зажмурился, роняя лицо в ладони. – Она не была виновата, что любила меня сильно и преданно! А я ее предал. Она не была виновата, что отпускать не хотела и таскалась к нам, и надоедала. А я ее…
– Она не таскалась, сынок, – мать погладила его по голове. – Она смириться не могла. И видеть тебя, наверное, просто видеть хотела.
– Да! Просто понял я это только пару дней назад. И еще понял, мать…
Он поднял голову и глянул жалко и виновато, ища поддержки, хотя и понимал, что в такой вот взрослой ситуации мать ему не помощник.
– Что ты еще понял, сынок?
– Что я по-прежнему люблю ее.
И видя испуг матери, начал говорить торопливо и сбивчиво, боясь, что она перебьет, не дослушает и понимания ему тогда и прощения, хотя бы от нее, никогда не дождаться.
– Пока Светка мелькала перед глазами, любила меня, обласкивала, баловала, не мешалась под ногами, как Ольга могла, ну, ты же помнишь… Как вобьет себе что-то в голову, начинает тянуть куда-то, я злюсь, но стараюсь делать все, как она хочет… А Светка то ли в самом деле была такой ненавязчивой, то ли хитрости в ней женской много больше, чем в Ольге, но она никогда не путалась у меня под ногами… Жизнь с ней меня не обременяла. Не очень, может быть, фонтанировала, но и не висела гирей на ногах… А теперь, после того, что произошло, я много думал…
– Сынок, – осторожно перебила его мать, прижимая ладонь к его губам. – Погоди, а то можешь наговорить такого…
– Я не могу больше молчать, мать! Я и так прожил последний год заведенной куклой!
– Что ты хочешь сказать? – ахнула она, отступая. – Что не ты всего этого хотел? Что женился и жил по чужой указке? Что это не было твоим решением?
– Не так! Да не так, мать! – Стас недовольно сморщился оттого, что мать, кажется, поняла все не так, как надо. – Не совсем все так, но!.. Может, и так. Может, и ведомым я был, а не ведущим. Все как-то внезапно свалилось на голову: Светкины чувства, Ольгин гнев, мое предательство, о котором я тогда не думал вовсе, считая свои действия вполне приемлемыми. А подло-то как! Как подло!!!
– А сейчас не подло грезить другой женщиной, когда твоя жена больна?! Или ты просто не выдержал испытаний? – Мать сурово поджала губы и уселась по другую сторону стола, и стол этот моментально словно баррикадой между ними сделался. – Ты принимал решение, сынок! Тебя никто к нему не подталкивал! Не Света сделала тебе предложение, а ты ей!
– Да, – согласно кивнул Стас, растерянно моргая. – И до сих пор не понимаю, почему я так поторопился.
Или его поторопили? Или он в самом деле стал великолепной игрушкой в умелых сильных руках?
– Нельзя снимать с себя вины, – мать осуждающе покачала головой. – Даже в том, что произошло со Светой, виноват в какой-то мере ты.
– То есть?! Что ты этим хочешь сказать?! – возмутился Стас. – Она вышла ночью куда-то, с кем-то встретилась, и этот кто-то едва не убил ее. В чем тут моя вина, мать?!
– В том, что к этому наверняка имелись предпосылки, которые ты старался не замечать.
– Не понял!
– Если тот, кто напал на нее, действительно с ней знаком, то, стало быть, они встречались не раз и не два за то время, что вы были женаты. Где в это время был ты? Наслаждался тем, что она не путается у тебя под ногами? Необременительностью отношений упивался? Да, Светлана не Ольга. Они совершенно разные. Ольга, она… Она занимает слишком много пространства. Но она такая, какая есть. И с этим ничего поделать нельзя! Зато… – мать глянула на него с укоризной. – Зато она была вся открыта для тебя, и ты всегда знал, о чем она думает. Так ведь?