Воспитан рыцарем - О'Санчес (Александр Чесноков). Страница 49

Лин вспомнил рассказы Зиэля и решился на вопрос:

— А ты что, в императорской гвардии служил?

Снег аж поперхнулся вместо ответа. Он долго и пристально вглядывался в Лина, потом начал водить ладонями вокруг своей головы, и ниже, вдоль груди и шеи…

— Нет, этого ты не мог… А! Старый я коровий ящер! Зиэль рассказал? Но и он… На него не похоже… Все-таки, он, иначе откуда… С чего ты взял? Отвечай четко и подробно. Глаза на глаза, не виляя. Это важно.

Испуганный Лин пояснил, что Зиэль… — «Ах, все-таки Зиэль, скотина ядовитая!..» — Зиэль рассказывал, что нельзя говорить про оружие — «точить», а можно всякими другими словами, и что в старину столичные гвардейцы любили говорить про мечи «уважу»…

— Ну уж, в старину… Хотя… как время-то летит… Значит, опять я сам виноват, сам языком, как мечом, размахался. Тут уж ни на кого вину не переложишь.

Вся свирепость постепенно покинула чело Снега, и вновь с Лином неспешно беседует седой и терпеливый мудрец, голос его чист и негромок, руки привычно обихаживают синюю сталь секиры, на лице легчайшая, еле заметная улыбка…

— Это сейчас, с высоты прожитого, все тогдашние наши мечты и запросы представляются ерундой, а тогда мы не колеблясь принимали смертные вызовы, равно в защиту собственной чести и чужих заблуждений. Помню, дело было — прическа!.. Прическа одной девы, и не самой графини.. не важно как ее звали… а всего лишь ее камеристки — послужила поводом для схватки между двумя небольшими отрядами, по восемь всадников в каждом… Вперемежку — гвардейцы с придворными, кто с кем дружбу водил, против других гвардейцев и придворных дрались буквально в двухстах локтях от Дворца, наглость неслыханная! Четверо погибли, остальные двенадцать получили по три месяца подземного каземата, не различая штатских и военных, всех, кого взяли на месте — а взяли всех, оставшихся в живых, — на цепи, в грязи, на одной воде и хлебе, среди крыс, без свиданий, в темноте, без права возжигать свечи и иные светильники, магические и природные… В соседних клетках по одному сидели, победители и побежденные, покуда Его Величество, отец нынешнего Императора, лично не даровал прощение всем нам. Нас должны были казнить — не казнили. А ведь вместо неминуемой казни, по предельно смягченному формальному приговору — после каземата — военным все равно предполагалось изгнание из рядов гвардии, придворным — ссылка в отцовские имения. И от этого отмолили заступники… и заступницы. Вышли мы, попьянствовали, единым уже братством, два дня — и на восточную границу, в действующие войска, на передовую, грехи замаливать, вся дюжина, военные и бывшие штатские…

— Как на восточную? А разве там воюют? Там же тихо?

— Сейчас — тихо, но не всегда так было.

Лин попытался взять кольчугу в руки… Ого, какая тяжелая!

— Рано тебе еще кольчуги примерять. Тем более, что… Видишь, как здесь кольца плотно посажены, и сами они толще обычных? Потому как одними защитными заклинаниями броню насытить невозможно, броне прочность и надежность подавай, выкованную людьми, добытую из металла. Эту я сам ковал, лично одно железо в другое присаживал, мелкими добавками, в сплав, только оно не совсем железо. Удалась кольчуга, крепче этой вот — мне видеть просто не доводилось!

— А гномы?

— Что гномы?

— Гномы разве доспехов не куют?

— Больше бабкиных сказок слушай! Гномы — они же мелкие существа. Их оружие и броня — даже тебе не впору будут. Случается иногда, редко весьма, но куют на заказ и для людей. Да только гномы — заруби себе на носу, на всю жизнь вперед запомни — весьма ненадежный народ, очень искусные, однако и очень хитрые существа. Бьется, бьется такой доверчивый, мечом гномьей выделки, а тот — бах! и в решающий миг, посреди сечи, вдруг глиняным станет. Просто вздумалось им так подстроить, не от расчета, из вредности. Или еще какое коварство тишком приколдуют… Бывали случаи, сам свидетель. Гномы — народец озорной, людей недолюбливают, чтобы проверить их поделки на каверзу — иной раз и ста лет мало. Так что уж лучше попроще, людское, да — родное. Но что мастера непревзойденные — отрицать не буду, так оно и есть. Уж если они что на совесть сделали — цены тому нет.

— Но мечи они куют? Не только себе, а людям?

— Я же сказал — все куют. И драгоценные камни гранят, и замки строят. Но — народ ненадежный. Ты к чему про мечи спросил? Если насчет моих — то нет, все они человеческой работы, хотя и неплохи.

— А… — Лин хотел спросить, не знает ли Снег про меч Зиэля, но в последний момент состорожничал: очень уж не любит Снег обсуждать с Лином все, что хоть чем-нибудь указывает на Зиэля. — А… у маркизов Короны фамильный меч — кто ковал? Гномы?

— Ха! Ты-то откуда про меч сей… Ах, да… догадываюсь. Нет. Я более чем уверен, что не гномы. Гномам подобный уровень не по зубам.

— Гномам не по зубам??? Тогда…

— Я в руках не держал. Даже и вблизи не шибко-то рассмотришь, хотя я видел его в работе… Ну, там, на поле битвы. Мелькает клинок, на месте не стоит, сам понимаешь. Общее мнение таково, что ковал этот меч Ларро, бог войны, а взамен, в уплату, взял с рода маркизов такое — мало никому не кажется.

— А что он с них взял?

— Гм. После расскажу, когда вернусь. Сейчас же помолчи малость, не мели под руку, мне нужно еще одну хитренькую штучку подложить, простенький такой наговорчик, но очень хорошо чужие заклятья от меча отводит, как бы скользом мимо пропускает…