Наш общий друг. Том 2 - Диккенс Чарльз. Страница 33

— Шалуны-мальчишки из соседнего дома, — сказал Юджин, — которых я с удовольствием и без всяких церемоний спихнул бы с этой высоты во двор, должно быть, загасили фонарь. Я нынче дежурный, пойду отворю дверь.

Его друг едва успел опомниться от небывалой решительности, с какой Юджин говорил о поисках девушки и которая угасла с последними его словами, как тот уже вернулся, ведя за собой весьма непрезентабельную тень человека, дрожащую с головы до пят, в сплошь засаленных и замазанных лохмотьях.

— Этот интересный субъект, — сказал Юджин, — приходится сыном — и довольно трудным сыном, ибо у него имеются свои недостатки, — одной моей знакомой. Милый Мортимер — мистер Швей.

Юджин не имел понятия, как зовут старика по-настоящему; он знал, что имя маленькой швеи — вымышленное, однако представил старика без малейшей запинки, воспользовавшись первым именем, какое пришло на ум.

— По всем повадкам мистера Швея, обыкновенно довольно сложным, я вижу, дорогой Мортимер, — продолжал Юджин, — что он желает нечто сообщить мне. Я уже говорил мистеру Швею, что у меня нет секретов от тебя, и просил его изложить здесь свои соображения.

Несчастного, по-видимому, очень стесняла его рваная шляпа; Юджин швырнул ее по направлению к двери и усадил старика на стул.

— Я думаю, надо завести мистера Швея, чтобы добиться от него хоть какого-нибудь толку. Коньяку, мистер Швей, или же?..

— На три пенса рому, — сказал мистер Швей.

Микроскопическое количество спиртного было подано ему в винной рюмке, и он начал подносить рюмку ко рту, расплескивая вино по дороге.

— Нервы мистера Швея сильно расстроены, — заметил Юджин Лайтвуду. — И вообще я считаю необходимым окурить мистера Швея.

Он взял совок, поддел на него кучку горячих угольев, достал из коробки несколько ароматических лепешечек и положил их на уголья; затем, с величайшим спокойствием начал размахивать совком перед мистером Швеем, как бы отделяя его от остального общества.

— Господи помилуй! Юджин! — воскликнул Мортимер, опять рассмеявшись. — С ума ты сошел, что ли! Зачем он к тебе притащился?

— Сейчас услышим, — сказал Юджин, не переставая зорко наблюдать за лицом старика. — Ну, говорите же! Не бойтесь. Изложите ваше дело.

— Мист Рейберн! — начал гость хрипло и невнятно. — Это ведь мистер Рэйберн?

И он тупо уставился в пространство.

— Разумеется. Смотрите на меня! Что вам нужно?

Мистер Швей словно осел на своем стуле и едва слышно произнес:

— На три пенса рому.

— Не будешь ли ты любезен, дорогой Мортимер, еще раз завести мистера Швея? — сказал Юджин. — Я занят окуриванием.

Точно такое же количество рома было снова налито в рюмку, и мистер Швей поднес ее ко рту тем же кружным путем. Выпив рому, он приступил к делу, очевидно опасаясь, что завод скоро кончится.

— Мист Рэйберн. Толкнул было вас, да вы не пожелали. Вам нужен тот адрес? Хотите знать, где она живет? Хотите ведь, мист Рэйберн?

Взглянув на своего друга, Юджин сурово ответил:

— Хочу.

— Я тот человек, — сказал мистер Швей, пытаясь ударить себя в грудь кулаком, но попадая куда-то по соседству с глазом, — который достанет. Тот, который достанет.

— Что вы достанете? — все так же сурово спросил Юджин.

— Тот адрес.

— У вас он есть?

Пытаясь изобразить гордость и достоинство, мистер Швей покачал головой, пробудив в слушателях живейшую надежду, потом ответил, словно это было самое лучшее, чего от него ждали:

— Нет.

— Тогда чего же вы хотите?

Мистер Швей после своей интеллектуальной победы опять осел и словно задремал на стуле, но все же ответил:

— На три пенса рому.

— Заведи его опять, Мортимер, — сказал Рэйберн, — заведи его опять.

— Юджин, Юджин, — тихо упрекнул его Лайтвуд, наливая ром, — как можешь ты унижаться, пользуясь таким орудием?

— Я же сказал, что отыщу ее любыми средствами, честными и нечестными, — ответил Юджин с тем же выражением решимости. — Это нечестное средство, и я воспользуюсь им — если раньше не поддамся искушению и не хвачу мистера Швея совком по голове. Вы можете достать адрес? Намерены это сделать? Говорите все! Если вы за этим пришли, скажите, сколько вам заплатить.

— Десять шиллингов — на три пенса рому, — сказал мистер Швей.

— Вы их получите.

— Пятнадцать шиллингов — на три пенса рому, — сказал мистер Швей, делая попытку выпрямиться.

— Вы их получите. И остановитесь на этом. Как вы достанете адрес, о котором говорите?

— Я тот человек, который достанет, сэр, — величественно произнес мистер Швей.

— Как вы его достанете, я спрашиваю?

— Со мной плохо обращаются, — захныкал мистер Швей. — Колотят с утра до вечера. Ругают. Она купается в золоте, сэр, а хоть бы когда поставила на три пенса рому.

— Дальше, — отвечал Юджин, постукивая по трясущейся голове совком. — Что же дальше?

Сделав попытку держаться с достоинством, собравшись с силами, и если можно так выразиться, роняя десять кусков самого себя, а подбирая один, мистер Швей, покачивая головой из стороны в сторону, посмотрел на своего допросчика, как ему казалось, презрительно и с высокомерной улыбкой.

— Она смотрит на меня как на мальчишку, сэр. А я не мальчишка, сэр. Человек. И с дарованием. Они друг другу письма пишут. По почте. Человеку с дарованием легко достать другой адрес, раз у него есть свой адрес.

— Ну, так достаньте его! — сказал Юджин и, понизив голос, прибавил с сердцем: — Ах ты скотина! Достань адрес, принеси мне сюда и получишь на шестьдесят трехпенсовых порций рома. Выпей их сразу одну за другой, авось поскорее допьешься до смерти!

Последние слова этой специальной инструкции он произнес, поворотившись к огню, и высыпал угли в камин, после чего поставил совок на место.

Тут мистер Швей неожиданно обнаружил, что Лайтвуд нанес ему оскорбление, и пожелал немедленно объясниться с ним начистоту, вызывая его на бой и предлагая самые выгодные условия: поставить соверен против его полупенса. Затем мистер Швей расплакался, затем выказал наклонность вздремнуть. Это последнее явление потребовало самых крайних мер, поскольку угрожало затянуть визит на неопределенное время. Юджин, подхватив каминными щипцами изношенную шляпу гостя, нахлобучил ее ему на голову и, взяв его за ворот — все это он проделал, держась от него на длину вытянутой руки, — проводил его вниз по лестнице и вывел за ворота на Флит-стрит. Там Юджин повернул его лицом к западу и оставил одного.

Когда он вернулся, Лайтвуд стоял у камина, углубленный в невеселые, по-видимому, размышления.

— Я умою руки после мистера Швея — физически — и сейчас же вернусь к тебе, Мортимер.

— Я предпочел бы, чтобы ты умыл руки после мистера Швея — морально, — возразил Мортимер.

— Я тоже, — сказал Юджин, — но понимаешь ли, милый мой мальчик, мне без него никак не обойтись.

Через минуту-другую он снова уселся в кресло, невозмутимый как всегда, и принялся подшучивать над своим другом, удачно избежавшим столкновения с таким силачом и забиякой, как их гость.

— Это меня развеселить не может, — уныло сказал Мортимер. — Ты можешь развеселить меня шутками на любую тему, Юджин, но только не на эту.

— Что ж! — воскликнул Юджин. — Мне и самому немножко стыдно, так что давай переменим тему.

— Это так унизительно, — продолжал Мортимер, — так недостойно тебя — пускаться в эту позорную разведку.

— Вот мы и переменили тему! — беззаботно воскликнул Юджин. — Мы нашли новую в слове «разведка». Не будь похож на фигуру Терпения с каминной доски, неодобрительно взирающую на мистера Швея; сядь, и я расскажу тебе кое-что в самом деле забавное. Возьми сигару. Посмотри на мою. Я закуриваю — втягиваю дым — выпускаю кольцо, — вот оно, — это мистер Швей — оно исчезло, а раз оно исчезло, ты снова становишься человеком.

— Ты хотел поговорить о разведке, — заметил Мортимер, закурив сигару и с удовольствием затянувшись раза два.

— Совершенно верно. Разве не смешно, что каждый раз, когда я выхожу вечером из дому, меня непременно сопровождает один шпион, а нередко и двое?