Наследие исполинов - Васильев Владимир Николаевич. Страница 11

– Блин, – искренне огорчился Скотч. – Значит, понтарь… Только сегодня пил за то, чтоб в группе понтарей не оказалось…

– Они всегда находятся. Скотче, – философски заметил Валти. – Не переживай, обломаем в лучшем виде! Макнем пару раз в болото, выпустим виверне в клешни или к сольпугоиду на свидание сосватаем. Обломается как шелковый, зуб даю!

Зуб Валти дорогого стоил.

– Будем надеяться… – буркнул Скотч. – Поехали дальше, солнце мое…

От «солнца» Гурма Бхаго расцвела пуще прежнего. Красивая женщина всегда способна стать еще чуточку красивее.

– Валентина Хилько, подданство Вануаты. Вануата – монодомен, единственная планета в системе, знаете ведь?

– Знаем, – кивнул Валти.

Скотч промолчал. О существовании владения Вануата в доминанте Земли он впервые узнал из списка туристов на этот маршрут, то есть четыре дня назад.

– Возраст – тридцать два солнечных цикла Вануаты; примерно тридцать два – тридцать три локальных года. Очень видная и очень спортивная дама, – продолжала Гурма, ревниво зыркнув на Скотча (тот моментально оживился, словно кот при виде сметаны). – Это та шатеночка с короткой стрижкой, ты на нее все время пялился во время тронной речи, Вадим. Я как-то наблюдала за ней в гимнастическом зале – уверяю, что, если придется взбираться на скалу по канату, ничья помощь ей не потребуется. Натура, насколько я поняла, скорее интровертная, чем экстравертная, и, ручаюсь, у нее сейчас трудный период в жизни. «Экзотик-тур» для нее – возможность забыться и развеяться, Из подавленного состояния не выходила весь рейс. Но слез и истерик не было.

Гурма умолкла, выжидательно глядя на Скотча, тот демонстративно молчал, уставившись в записи.

– Понятно, – ответил за Скотча напарник. – Продолжай, продолжай…

Психологиня приложилась к чашечке с уклу и вновь взялась за терминал:

– Орнела и Фаусто Аркути, сестра и брат. Двадцать два локальных и неполных шестнадцать, подданство орбитальной станции Гелиотроп. Поездку на «Экзотик-тур» получили в подарок от родителей: Орнела недавно с блеском окончила университет в Хельсинки, а Фаусто успешно поступил туда. Орнела – хорошенькая вертихвостка, немного ветреная, но умненькая и не развязная. Все мужики в полете напропалую к ней клеились, не исключая команду лайнера. Не хочу ничего плохого сказать, но иногда небезуспешно. О парне тоже плохого ничего не скажешь: в меру увлекающийся, в меру желающий подвигов. В меру пил, сестре не мешал. Боготворит Цубербюллера, хохочет вместе с Подоляном и терпеть не может Воронцова…

– Достаточно, – делая очередную отметку, прервал Скотч.

– И последняя участница, – заглянув в записи, объявила Гурма. – Патрис Дюэль, двадцать семь локальных, подданство Офелии, зарегистрирована на Лазурном Шепоте. Это хрупкая грустная брюнетка, на которую ты тоже пялился, Вадим…

– Чего ж не пялиться, – нейтрально прокомментировал Скотч. – Красивые женщины стоят того, чтоб на них пялиться. Я и на тебя пялюсь, Гурма.

– Не обращай внимания, деваха, Скотч всегда был кобелем, – фыркнул Валти и хохотнул: – Хе-хе! И песик у него такой же был – даже за кошкунами гонялся! Плохо кончил в итоге…

– Ну вот, – обиделся Скотч. – Собственные подчиненные кобелем обзывают. Ну как можно работать в таких условиях, а, Гурмочка?

– Я продолжу? – Психологиня даже не собиралась прятать веселье, но и о деле не забывала. – Патрис – журналистка. Собирает материал для какой-то книги. В силу профессии успела побывать во всяческих передрягах по всей обитаемой части галактики и даже в ненаселенных секторах. Папа ее – какая-то шишка в содружестве Франции-семь и Новейшей Каледонии, а мама – дочь президента Амазонки. В общем, девочка с детства вращается в высшем свете, но нисколько этим не кичится. По-моему, с ней у вас тоже не будет проблем.

Гурма в очередной раз приложилась к чашечке с уклу и закруглилась:

– И краткое завершающее резюме. Группу можно было бы назвать идеальной, если бы не присутствие Воронцова и в определенном смысле – Подоляна. Темные лошади – перевертыш и Семенов. Остальные – скорее положительный баланс, нежели отрицательный. У меня все.

– Спасибо, дорогая. – Скотч сделал последнюю запись и выключил блокнот. – Отменная характеристика, без дураков. Это не комплимент, между прочим.

– Врет, – опять фыркнул Валти. – Хвалит он тебя искренне, но это и комплимент тоже, будь уверена.

– Так, – официальным голосом изрек Скотч. – Инструктор Ваулин! Ну-ка, ноги в руки и в обход!

– Яволь, мой фюрер! – Валти щелкнул бы каблуками, если бы они не были изготовлены из пористого каучука, не издающего вообще никаких звуков. – Имею честь отбыть!

Он, посмеиваясь, покинул кабинет. Ничего официального на самом деле не произошло – дружески подтрунивать друг над другом на этой турбазе мог кто угодно над кем угодно. И показной дисциплинизм ни о чем на самом деле не говорил: в этом коллективе работа исполнялась по велению внутренней дисциплины, а не по приказам.

– Невозможно работать с таким персоналом! – пожаловался Скотч, изображая легкое возмущение. – Подметки режут прямо на ходу! Ты что сегодня вечером делаешь, Гурма? – Скотч резко сменил тему, памятуя, что у внезапной атаки больше шансов обернуться успешной.

Психологиня уже убрала терминал в сумочку. Тираду Скотча она выслушала с понимающей улыбкой на устах.

– Ты и правда кобель, Вадим! – подытожила она. – Сегодня вечером я, вероятно, ем шашлыки, которые ты, по слухам, организуешь. И пью то, чем ты меня угостишь. А дальше… дальше посмотрим. Во всяком случае, никаких определенных планов у меня нет и на лайнер я возвращаться не собиралась.

– Отлично! – просиял Скотч. – Тогда пойдем, я тебя лично поселю!

Несмотря на некоторые проблемы с участниками группы, первый день работы начинал удаваться.

3

В день прилета состоялась еще популярная лекция с голопроекциями, посвященная природе Табаски. А завершился день традиционным банкетом, плавно перешедшим в ночной пикник, в свою очередь плавно перешедшим в веселую и шумную попойку. Как и следовало ожидать, имелись особо отличившиеся.

В стельку надрались понтарь Денис Воронцов, Акоп «Траншея» Подолян и малолетний Фаусто Аркути. Остальные финишировали в состоянии «сильно навеселе», исключая печальную Валентину Хилько и человека-загадку Владимира Семенова – эти почти не пили. Даже довольно занудливая тетка Гунила Бот к середине ночи слегка осоловела, чем не замедлил воспользоваться ее бедовый муженек, и тоже быстро осоловел.

Случился неприятный эксцесс: в самом начале пикника еще более или менее трезвый Воронцов якобы случайно окатил Семенова вином из серебряного кубка и даже не подумал после этого извиниться. Семенов меланхолично утерся салфеткой и поинтересовался у Скотча, есть ли тут общественный душ ближе, чем душ в его коттедже. Воронцов вслух обозвал Семенова рохлей и трусом; Скотч специально выдержал паузу, изучая реакцию Семенова.

Семенов всего лишь усмехнулся. Скотчу показалось – снисходительно.

Тут уж Скотч не смог не вмешаться. Он встал, без всяких церемоний взял Воронцова за шиворот и потребовал принести извинения коллеге по походу. Воронцов попробовал было помахать кулачками, но с другой стороны подошел Валти и одним убедительным движением отсоветовал.

– Господин Воронцов! – проникновенно и невыносимо назидательно изрек Скотч. – Осмелюсь вам напомнить, что мы с сегодняшнего дня – одна семья. Также напоминаю, что согласно пункту пять-три второго раздела подписанного вами туристического контракта гид-инструктор имеет право применить к клиенту любое воздействие, какое посчитает нужным, в пределах, оговоренных в том же разделе рамок. Если вы запамятовали, за рамками остается только физическое умерщвление. В общем, я бы рекомендовал вам, господин Воронцов, незамедлительно принести господину Семенову извинения и впредь не допускать никаких ненужных неловкостей. Вы понимаете меня?

Воронцов пробормотал что-то нечленораздельное, вырвал руку из замка Скотча и сухо попросил у Семенова прощения. Тот совершенно без эмоций принял и убрел в душ. Воронцов после этого затеял планомерно надираться, но этому Скотч препятствовать не собирался: клиент на отдыхе, его право, поскольку окружающих это не задевает.