Воины бури (ЛП) - Корнуэлл Бернард. Страница 19

— Откуда ты знаешь?

— Козодой напел.

— Ты не можешь быть в этом уверен!

— А я не уверен, — признался я, — возможно, это уловка, чтобы завлечь нас завтра в лес и убить. Но я так не думаю. Он хочет, чтобы мы оставили его в покое, чтобы он мог отступить, и если это так, он не хочет, чтобы ему помешали.

Этельфлед обвила мою руку своей, этот жест сообщил, что она согласна как с моими выводами, так и замыслами. Она долго молчала.

— Наверное, — тихо произнесла она наконец, — мы должны напасть на него в Нортумбрии?

— Да я уже месяцами твержу, что нам следует вторгнуться в Нортумбрию.

— Чтобы ты смог захватить Беббанбург?

— Чтобы мы смогли выкинуть датчан вон.

— Брат говорит, не стоит этого делать.

— Твой брат, — сказал я, — не хочет, чтобы ты стала у саксов героем. Он сам хочет им стать.

— Он славный воин.

— Он осторожен, — произнес я. ?Такой он и есть. Эдуард Уэссекский хотел стать и королем Мерсии, но покорился пожеланию мерсийцев, когда те выбрали его сестру Этельфлед. Возможно, он ожидал, что она не справится, но оказался разочарован. Теперь его армии заняты в Восточной Англии, выдавливая датчан на север, и он настоял, чтобы сестра ограничилась отвоеванием исконных мерсийских земель.

«Чтобы покорить север, — говорил он, — нам потребуются армии как Уэссекса, так и Мерсии». И возможно, он прав. Я считал, что мы должны вторгнуться в любом случае и забрать парочку городов на юге Нортумбрии, но Этельфлед уступила требованиям брата. По её словам, она нуждалась в его поддержке. Нуждалась в золоте, что Уэссекс давал Мерсии, и западно-саксонских воинах, что несли дозор в бургах восточной Мерсии.

— За год-другой, — сказал я, — Эдуард обезопасит Восточную Англию, а потом придет сюда с армией.

— Это хорошо, — ответила она. Её голос звучал настороженно, но не потому, что она не хотела, чтобы её брат соединил с ней войско, а потому, что знала — я считаю, что она должна ударить на север, прежде чем ее брат будет готов.

— И он поведет и свою, и твою армии в Нортумбрию.

— Хорошо, — настаивала она.

И это вторжение воплотит мечту в реальность. Еще отец Этельфлед, король Альфред, мечтал, что все говорящие на английском будут жить в одном королевстве под властью одного короля. Появится новое королевство, Англия, и Эдуард хотел быть первым, кто получит титул короля Англии.

— Только есть одна проблема, — сказал я мрачно, — именно сейчас Нортумбрия слаба. Там нет сильного короля, и её можно захватить по частям. Но что будет через год? Рагналл станет королем, а он силен. Покорить Нортумбрию станет намного труднее, когда там будет править Рагналл.

— Мы недостаточно сильны, чтобы вторгнуться в Нортумбрию самостоятельно, — настаивала Этельфлед. — Нам нужна армия моего брата.

— Дай мне Меревала и шестьсот воинов, — сказал я, — и я буду в Эофервике через три недели, а через месяц ты станешь королевой Нортумбрии, и я принесу тебе голову Рагналла в сундуке для Евангелия.

Она рассмеялась, решив, что я пошутил. А я не шутил. Этельфлед сжала мою руку.

— Мне бы понравилась его голова в качестве подарка, но сейчас тебе нужно поспать. И мне тоже.

А я надеялся, что послание козодоя правдиво.

Узнаю это завтра.

Когда мы выехали из Честера, за рваными облаками уже взошло солнце, дул порывистый ветер. Семь сотен воинов направлялись к Эдс-Байригу.

Всадники потоком выливались через северные ворота Честера: змея в кольчугах и с оружием гремела копытами по каменным плитам, сияющие наконечники копий подняты к закрытому облаками солнцу, это мы следовали по римской дороге на северо-восток.

Этельфлед настояла на своем присутствии. Она была верхом на Гасте, своей белой кобыле, за ней следовал знаменосец, десяток отборных воинов и пять священников, один из них — епископ Леофстан. Его еще не возвели в сан официально, но скоро возведут. Он ехал на чалом, очень спокойном мерине.

— Не люблю передвигаться верхом, когда можно идти пешком, — сообщил он мне.

— Ты можешь идти пешком, если хочешь, отец, — предложил я.

— Я хромаю.

— Я заметил.

— Лягнул копытом годовалый жеребенок, когда мне было десять, — пояснил он. — Божий дар.

— Твой бог раздает странные дары.

Он засмеялся.

— Боль — именно дар, лорд Утред. Она позволяет мне понять калек и хоть на малую толику разделить их муки. Это Божий урок. Но сегодня мне придется ехать верхом, иначе я не увижу твою победу.

Священник ехал впереди, прямо перед большим стягом с волчьей головой.

— С чего ты решил, что мы победим? — спросил я.

— Бог дарует тебе победу! Мы молились об этом утром, — улыбнулся он.

— Ты молился моему богу или своему?

Он засмеялся, а потом вдруг вздрогнул. Я заметил гримасу боли на его лице, когда он наклонился.

— Что? — спросил я.

— Ничего, — ответил он. — Иногда Бог дарует мне боль. Она приходит и уходит, — он выпрямился и улыбнулся. — Вперед! Поехали уже!

— Странный бог, — ядовито произнес я, — раз раздает своим почитателям боль.

— Он обрек сына своего на жестокую смерть, почему бы нам не перенести небольшую боль? — он снова засмеялся. — Епископ Вульфхед настраивал меня против тебя! Называл тебя выкормышем сатаны! Говорил, ты станешь противиться всему, что я попытаюсь сделать. Это так, лорд Утред?

— Оставь меня в покое, отец, — кисло произнес я, — а я оставлю в покое тебя.

— Я буду молиться за тебя! Ты не можешь возражать! — он посмотрел на меня, будто ожидая ответа, но я ничего не сказал. — Я тебе не враг, лорд Утред, — сказал он кротко.

— Считай, что в этом тебе повезло, — заявил я, зная, что это прозвучало грубо.

— Я так и считаю! — он не обиделся. — Моя миссия здесь будет как у Христа! Кормить голодных, одевать нагих, исцелять больных и быть отцом сиротам. А твоя задача, если я правильно понимаю, защищать нас! Бог возложил на нас разные миссии. У тебя своя, у меня своя. Я не епископ Вульфхед! — сказал он с удивившей меня хитринкой, — и не стану тебе мешать! Я ничего не понимаю в войне!

Я фыркнул, и он мог счесть, будто я благосклонно воспринял его слова.

— Ты думаешь, я хотел эту ношу? — спросил он. — Стать епископом?

— А разве нет?

— Боже, нет, конечно! Я был счастлив, лорд Утред! Трудился при короле Эдуарде как скромный священник. Моим долгом было составлять хартии и писать письма для короля, но моя истинная радость лежала в переводе книги «О граде Божьем» святого Августина. Это всё, что я когда-либо хотел от жизни. Чернильницу, пучок перьев и наставника, что направит мысли. Я ученый, а не епископ!

— Тогда почему... — начал было я.

— Меня призвал Господь, — ответил он на мой вопрос, прежде чем я успел его закончить. — Я ходил по улицам Винтанкестера и видел, как люди пинают нищих, видел тяжело работающих детей и опустившихся женщин, видел жестокость и умирающих в канавах калек. То был не град Божий! Для тех людей это был ад, а церковь ничего не делала! А если и делала, то недостаточно! Были монастыри, лечившие больных, но мало! Поэтому я начал проповедовать, попытался накормить голодных и помочь беспомощным. Я проповедовал, что церковь должна тратить меньше на серебро и злато, а больше на пищу для голодных и одежду для нагих.

— Не думаю, что это сделало тебя популярным, — я криво улыбнулся.

— Конечно же нет! С чего же, как думаешь, меня отправили сюда?

— Сделать епископом, это повышение!

— Нет, это наказание, — ответил он, смеясь. — Пусть этот глупец Леофстан справится с лордом Утредом!

— А это наказание? — спросил я заинтересованно.

— Боже, конечно. Все от тебя в ужасе.

— А ты нет? — удивился я.

— Моим наставником во Христе был отец Беокка.

— Ага, — произнес я. Беокка был и моим наставником. Бедный отец Беокка, хромой и уродливый, но лучший из тех, что ходили по этой земле.

— Ты ему нравился, — сказал Леофстан, — и он тобой гордился.

— Разве?

— И он часто говорил мне, что ты из тех, кто пытается скрыть свою доброту.