Воины бури (ЛП) - Корнуэлл Бернард. Страница 44

А как, по мнению Этельфлед, я должен был поступить? Как, во имя её так называемого милостивого бога? Уж не думала ли она, что я брошу дочь на съедение Рагналлу? Позволю ему убить мою внучку, чтобы он влил свое семя в Стиорру? Он и так оскопил моего сына, а теперь еще и над дочерью надругается? Я поклялся, что заставлю его вопить и обливаться кровью. Я порежу его на куски, прежде чем вспомню об Этельфлед. Это моя семья. Моя месть.

Мы вышли из реки, и Сэброга, задрав нос, вырвалась на морской простор. Слева от меня, вдоль Виреалума, полоски земли между Мерзом и Ди, тянулись далеко вперед коварные отмели. При ураганах и приливах здесь водоворотом кружились волны и вздымалась ветром пена. Здесь разбился не один корабль, чьи потемневшие и отшлифованные останки торчали из воды на мелях, где проносился отлив, поднимая рябь. Ветер крепчал, заходя с востока, дуя в нужном нам направлении. Впереди, в миле от берега, покачивался Блесиан.

На нем меня поджидал младший сын, тот, что унаследовал имя Утред. Он вместе с шестью воинами прождал всю ночь. Их лодка была нагружена элем, единственным, что мы не могли увезти из Честера на лошадях. Мы встали борт о борт, сцепили корабли, протянули канат через рей и подняли на борт Сэброги эль, провизию и связку тяжелых копий. Дудда, наблюдающий, как на борт доставили бочонки с элем, заверил меня, что путешествие займет день-полтора. Но Ирландское море славилось внезапными штормами. Я запасся элем на неделю, на случай, если злодейка-судьба забросит нас в океан.

— Что нам делать с Блесианом? — справился сын.

Он выглядел бодро для человека, перенесшего тревожную ночь, удерживая лодку вдали от грохота волн, перекатывающихся по недалекой отмели.

— Бросим его.

— Жаль, — с тоской произнес он, — неплохой корабль.

Я подумывал прихватить Блесиана с собой, но тут же отказался от этой затеи. Блесиан был тяжел и мог вдвое нас замедлить.

— Бросим его, — согласился я.

Мы перерезали канаты, удерживающие корабли вместе, и пустили Блесиана плыть по течению. Ветер рано или поздно отнесет его на виреалумские отмели, где корабль найдет свою погибель. Мы гребли против ветра и волн, пока Дудда, решив, что мы достаточно отдалились от берега, не повернул на северо-запад.

— Выйдем к острову Манн, если будешь держаться курса.

Дудда сидел на палубе, прислонившись к борту.

— Ты не откроешь один из этих бочонков? — он с тоской взирал на эль, стоящий подле мачты.

— Скоро, — пообещал я.

— Осторожней у острова, — сказал он, подразумевая Манн. — Там ничто так не любят, как захватывать корабли.

— Идти восточней или западней острова?

— Западней, — Дудда глянул на поднимающееся солнце. — Держись курса, и прибудем на место.

Он закрыл глаза.

Ближе к полудню ветер сменился, и мы подняли большой парус Сэброги. Его вид убедил меня, что мы и в самом деле захватили личный корабль Рагналла. На парусе реял большой красный топор. Сам парус был сработан из тяжелого дорогого полотна, крепко сотканного и двойного. Третий слой составлял топор, нашитый поверх паруса, который держали сплетенные крест-накрест пеньковые канаты. Поставив парус, мы убрали весла, и корабль понесся вперед, подхваченный свежеющим ветром, вздымающим барашки на гребнях волн.

— Красавица Сэброга, — сказал я Финану, почувствовав, как напряглось рулевое весло.

— Для тебя — да. Но ты всегда любил корабли, господин. — ухмыльнулся он.

— Я этот люблю!

— Я счастлив лишь когда могу потрогать деревья, — сказал он.

В то утро мы заметили два других корабля, но те сбежали, завидев красный топор на нашем парусе. Это были рыбаки или торговцы, они вполне справедливо опасались морского волка, плывущего на север, вздымая пену вдоль бортов. Дудда предупредил меня о пиратах Манна, но только безрассудный глупец мог бросить вызов Сэброге с её командой свирепых воинов. Большая часть воинов теперь спала, лежа вповалку между скамьями.

— Твой зять, значит, — сказал Финан.

— Зять.

— Глупец угодил в ловушку?

— Так мне сказали.

— С пятью сотнями людей?

Я кивнул.

— Я тут просто размышлял, что нам удастся взять на борт этой посудины человек сорок, но пять сотен?

Сэброга клюнула носом, и рой брызг плеснул по корпусу. Поднимался ветер, но я не чувствовал в нем ярости и налег на весло, чтобы слегка повернуть нос на запад, зная, что ветер будет сносить нас к востоку. Далеко впереди прямо по курсу показалась груда облаков, и Дудда посчитал, что они нависают над островом под названием Манн.

— Просто держи курс прямо, господин, — сказал он, — просто держи курс.

— Пять сотен человек, — напомнил мне Финан.

— Ты когда-нибудь слышал об Орваре Фрейрсоне? — ухмыльнулся я.

— Никогда, — потряс он головой.

— Рагналл оставил его в Ирландии, — сказал я, — с четырьмя кораблями. Он уже разок напал на Сигтрюгра и убрался, пуская кровавые сопли. Так что теперь, как я подозреваю, просто старается не допустить, чтобы кто-нибудь доставил Сигтрюгру провизию — не пускает корабли, надеясь, что голод принудит форт сдаться.

— Разумно, — согласился Финан.

— Но зачем Орвару Фрейрсону четыре корабля? — спросил я. — Это просто жадность. Придется ему поделиться, как думаешь?

Финан улыбнулся. Он оглянулся, но земля уже исчезла. Теперь мы плыли в открытом море, летя под порывистым ветром и взбивая зеленые волны в белые буруны. Морской волк вырвался на свободу.

— Леди Этельфлед не обрадуется, узнав, как ты поступил.

— Этельфлед? Будет визжать как дикая кошка, — согласился я, — но вообще-то мне жаль Эдит.

— Эдит?

— Этельфлед её ненавидит. Эдит не понравится, что я бросил её в Честере одну.

— Бедняжка.

— Но мы вернемся.

— И ты думаешь, что обе тебя простят?

— Эдит простит.

— А леди Этельфлед?

— Просто придётся сделать ей подарок.

Финан засмеялся.

— Господи Иисусе, это должен быть большой подарок! Ей же больше не нужны золото или драгоценности. Так что ты думаешь ей подарить?

— Я подумывал подарить ей Эофервик, — улыбнулся я.

— Пресвятая Дева Мария! — изумился Финан, внезапно насторожившись. Он выпрямился и на мгновение уставился на меня. — Ты серьезно? И как, Бога ради, ты собираешься это сделать?

— Не знаю, — ответил я и засмеялся.

Потому что я находился в море и был счастлив.

Во второй половине дня погода ухудшилась. Ветер переменился, заставив нас убрать большой парус и привязать его к рее, а потом мы погребли по морю с короткими резкими волнами, борясь со встречным ветром и течением, а над нами с запада неслись тучи, затемняя небо. Дождь попадал на гребцов и капал с такелажа. Сэброга — прекрасный корабль, элегантный и изящный, но когда поднялся ветер и волны стали короткими, я увидел, что корабль так и норовит клюнуть носом, обдав палубу брызгами.

— Это топор, — сказал я Финану.

— Топор?

— На носу! Он слишком тяжелый.

Финан кутался в плащ рядом со мной. Он посмотрел вперед.

— Массивная деревяшка, это точно.

— Нужно передвинуть часть камней балласта на корму.

— Но не сейчас! — встревоженно вскинулся он при при мысли о мокрых воинах, ворочающих тяжелые камни, пока Сэброга прыгает по волнам.

— Не сейчас, — улыбнулся я.

Мы подошли к острову Манн, и когда наступила ночь, я оставил его к востоку. С наступлением темноты ветер успокоился, и я повел Сэброгу прочь от побережья, не горя желаем плыть дальше в черноте ночи. Не то чтобы ночь была совсем черной. На далеких склонах острова мерцали отблески костров, слабые огоньки, что помогали нам определять местонахождение. Я позволил сыну принять рулевое весло и проспал до рассвета.?— Сейчас мы плывем на запад, — сообщил мне Дудда с наступлением волчьей зари, глядя мутными глазами, — на запад, господин, и придем прямо к Лох-Куану.

— И только Иисус знает, что мы там обнаружим, — изрек Финан.

Сигтрюгр мертв? Мою дочь похитили? Древний форт провонял кровью? ?Бывают времена, когда нас преследуют демоны, заставляют сомневаться во всем, пытаются убедить, что судьба предрешена, если только мы к ним не прислушаемся. Я убежден, что это средиземье кишит демонами, невидимыми демонами, слугами Локи, летящими по ветру, чтобы творить зло. Я помню, как много лет назад дорогой отец Беоккa, мой наставник в детстве и старый друг, сказал, что сатана насылает демонов, дабы соблазнять добрых христиан.