Заклятие счастья - Романова Галина Владимировна. Страница 12

Глава 7

Сережа уже в который раз перечитывал показания свидетелей. Листал, читал, возвращался к первым страницам дела. Место происшествия отсутствовало. Свидетелей, видевших пропавших парней теми злополучными вечерами, не нашлось. Никто не видел, как они выходили из дома. Никто не видел их в день исчезновения бредущими по улице. Удивляться не приходилось. Зима. Время позднее. Погода в те дни не жаловала. Валил снег, с моря дул обжигающе ледяной ветер, и морозило не слабо.

И куда вот можно было отправиться в такую погоду в куртке почти на голое тело?! Куда?! Куда-то по соседству? Так парни жили друг от друга на расстоянии почти в два километра. И даже если принять за версию то, что место их исчезновения находилось где-то посередине, то это пешком километр! Пешком…

А что, если они уезжали от дома на такси? В деле об этом ни слова. Проверяли, нет?

– Наверное, Сережа, – хмуро глянул на него исподлобья Хмелев. – Думаю, Надя разрабатывала эту версию.

– В деле об этом ни слова, – с легким упреком сказал Назаров.

– Но хочешь, проверь. Может, и было такси.

Проверил. Не было вызова такси. И вообще ни одного такси в те вечера не было в том районе. Все до единого диспетчера, все до единого водителя отреклись. Вызова не было. Никто случайно парней не подвозил.

– Возможно, частник? – предположил один из водителей. – Мало их, что ли, «бомбил»-то?

Это искать иголку в стоге сена. И не найдешь. В конце концов, тем самым частником мог быть и убийца.

Сережа еще раз прошелся по их друзьям. Поговорил с бывшими подружками. Ни следа, ни намека на какую-то тайную зависть, месть, ненависть.

– Валерка хорошим мужиком был, – сказал его бывший коллега, слесарь автосервиса. – Спокойным, тихим, неконфликтным. До сих пор не верю, чтобы он кому-то дорогу перешел.

– Тут у вас ничего такого не случалось? Может, тачку кому вовремя не сделал или еще чего? Может, неосторожно глянул на какую-нибудь заказчицу, а муж заревновал?

– Командир, я тя умоляю! – фыркнул слесарь. – Валерка из смотровой ямы не вылезал. Хамить никому не мог в принципе. Коситься на баб было не в его привычке. А что касается ремонтов… Так он мастером был от бога! За что не возьмется, все в руках горело. Никакой работы не боялся!

– А какой конкретно? Что еще он тут мог делать, кроме машин?

Назаров пробежался глазами по мастерской. Три полуразобранных автомобиля. Возле них суетится по два человека.

– Так он к нам пришел уже после того, как поработать везде успел. Везде себя попробовал. Он и плотник, и пекарь, и танцор, и аптекарь, как говорится, – с улыбкой заявил слесарь. И тут же добавил с грустью: – Был…

– Считаете, что его нет в живых?

– А вы не считаете? – Он покачал головой в промасленной беретке. – Без документов, без денег, в майке и куртке ушел из дома ненадолго. И что?

– Что?

– Гостит уже восемь месяцев? Нету его, думаю. И мать его так же думает. Хоть и надеется. Но на то она и мать…

С родителями Назаров пока не говорил. Оставил напоследок. Знал, что услышит.

– Ну а с женщинами у него как было? Вы вот сказали, что он на женщин не обращал никакого внимания. Может, он того, нетрадиционной сексуальной ориентации был? – предположил Назаров.

– Да ладно те, командир! Чего говоришь-то! Валерка голубой?! Не-е-е, он нормальный был в этом смысле. И девчонки у него были раньше. Он рассказывал. Ни разу, правда, плохого слова о них не сказал. Но вот что характерно… – слесарь задумался, приложив грязный палец к обветренным губам. – Он всегда говорил, что не находится ему девчонки для души. Такой, знаете, чтобы понимала с полуслова. Говорю, таких нету. Это только мать всегда поймет. А он улыбается так…

– Как?

– Как-то странно, между прочим, он улыбался, – вдруг вспомнил слесарь-коллега. – Будто и нашел уже такую.

– А рассказывать ничего не рассказывал?

– Никогда!

– Может, эта его тайная любовь была замужем?

– Сомневаюсь, командир. Он в этом смысле был очень принципиальным. Институт, как говорится, брака был для него святым. Презирал изменщиц. Стал бы он влюбляться в замужнюю?

Стал бы и еще как стал бы, размышлял Назаров, резво нарезая круги по городу, опрашивая, приставая, докапываясь. Ему ведь – сердцу – хрен прикажешь, в кого влюбляться, кого ненавидеть, кого презирать. Он вот лично сам с какой блажи с первого взгляда к господину Усову воспылал негативными чувствами, а? Шепнуло что-то, что тот к Саше клеится? Так какое дело тебе до Саши? Ты же женатый человек! Что для тебя институт брака и семьи, а?

По ходу их с Таней институт перешел на дистанционную форму обучения. Они почти не виделись! Почти не общались. Он поздно возвращался, когда она уже почти спала. Могла лениво шевельнуться, когда он валился на постель. Но тут же отключалась, видимо, сильно уставала. Или морской воздух так на нее действовал после столицы. Утром он вставал раньше ее и старался не беспокоить, потому что не вовремя разбуженная супруга всегда нервничала. И говорила с ним резким тонким голоском, который он едва терпел.

Конечно, он не стал бы утверждать, что их брак катится ко всем чертям. Что он вот сразу после завтрака сегодня будет готов с ней расстаться. Но…

Но одна мысль о Саше, о том, что она где-то здесь, рядом, делала его отношения с Таней менее ценными, что ли. Не так он уже ими дорожил, стоило подумать о Саше и о том, что она одна. Хотя нет. Она не одна. Она охраняема страшной медузой – Аллой Геннадьевной. Эта баба стережет подступы к башне, куда заточила от него свою дочь.

Почему же Саша не вышла из машины, когда увидела его утром на крыльце отдела полиции? Почему? Не узнала? Не захотела узнавать? Или мама не велела водить с ним знакомство?

– …Мы никогда Валерочке не запрещали никаких знакомств, – вспоминала часом позже мать пропавшего без вести Валерия Листова.

Они сидели друг против друга в крохотной гостиной Листовых, сплошь выстеленной самодельным белоснежным кружевом. Кружевные накидки были на диване, на креслах, на спинках стульев, на телевизоре. Может, это было красиво, Назаров не знал. Он предпочитал аскетизм в убранстве комнат. Стол, стул, кровать. Главное, чтобы чисто было, не пыльно. И чтобы окно открывалось, черт побери.

– Понимаете, многие родители выбирают своим детям половинку, буквально навязывают, – проговорила мать Валерия с печалью. – Та плохая, этот нехорош, советуют, скандалят. У нас так не было. Мы не лезли в его отношения с женщинами. Он сам их выбирал, сам с ними расставался. Однажды собрался жениться, но вдруг передумал.

– Когда это было?

Назаров тут же развернул блокнот, собравшись записывать. В деле об этом не было ни слова.

– Года за полтора, может, чуть меньше до его исчезновения. Да-да, где-то тоже незадолго до Нового года. Не этого, а того, – седая морщинистая женщина махнула ладонью куда-то себе за спину. – Прилетел домой с цветами, с тортом. Веселый. Женюсь, говорит, мать.

– А на ком жениться собирался? – Назаров тут же пролистал в голове имена бывших девушек Валерия Листова. – Знакомил вас?

– В том-то и дело, что мы ее даже не знали. Он ведь собирался тем вечером, когда с цветами прибежал, ее к нам привести, знакомиться. Я и стол накрыла, прождали с отцом часа три. А он так и не привел ее.

– Один пришел?

– Да. И пришел-то через два дня, – вспомнила она вдруг, хватаясь за сердце и испуганно глядя на Назарова. – Представляете, только ведь сейчас вспомнилось! Только сейчас! Он ведь тогда тоже без документов из дома ушел. И денег почти не брал. С цветами, с тортом. Правда, нарядным ушел. И через два дня лишь пришел.

– А звонил? Звонил вам в эти два дня?

– Нет, не звонил.

– А как же вы? Спокойно отнеслись к его отсутствию? Два дня нет парня. Собирался привести невесту, и вдруг нет его?

– Волновались, конечно. Только сосед наш – Степка Горелов его видел в магазине, Валеру-то. Пьяным видел. Водку покупал, говорит. Мы и успокоились немного. Живой, и слава богу.