Заклятие счастья - Романова Галина Владимировна. Страница 42
В телефонной трубке снова зацокали ее каблучки, потом грохот стула, и Танюшка окликнула:
– Ты еще здесь?
– Так точно, моя королева, – зачем-то брякнул Хмелев и даже покраснел, как пацан.
Она-то, может, и королева. А вот он теперь только на роль шута и сгодится подле нее.
– Скажешь тоже! – фыркнула она весело. – Королева! Ты меня когда видел последний раз? Лет пятнадцать назад или больше?
– Да что-то около этого, – он быстро щелкнул на калькуляторе. – Шестнадцать с половиной лет назад, Тань.
– Вот! От королевы, Андрюша, одна спесь и осталась, – призналась она со вздохом. – Голова седая, морщины… Ой, да что перечислять! И сам, поди, не мальчик.
– Так точно, – он погладил свою лысину. – Давно не мальчик. На пенсию вот собираюсь.
– Ладно, пенсионер, – она снова рассмеялась. – Записывай!
Она продиктовала номер.
– Этот номер теперь вместо того, который ты мне назвал.
– И чей он? – Он записал.
– Вообще-то раньше принадлежал заместителю начальника пожарки. Потом вроде у диспетчеров он был. Узнаешь сам…
Они еще пару минут позубоскалили. Затем Танюшка сослалась на занятость и положила трубку. А Хмелев задумался, рассматривая номер телефона.
Зачем Головковой был нужен заместитель начальника пожарной части? Какое отношение это имело к делу, которым она занималась? И снова мысли, очень нехорошие мысли начали его тревожить. И финальной была: и зачем же ему все это надо накануне ухода на пенсию?! Ведь мечталось тихо, мирно уйти, свалив все на Огнева. Он моложе, крепче, наглее, пусть разбирается. А теперь что? Теперь придется ему все взваливать на свои плечи. Ведь если то, о чем он только что думал в тиши своего кабинета, окажется правдой, то не видать ему почестей. Не видать…
Глава 20
На рыночной площади, обнесенной невысоким забором, гудело, как в улье. Подъезжали и уезжали машины. Толпами входили и выходили отдыхающие по дороге на пляж. Пахло перезрелыми дынями и канализацией. Метрах в десяти от рынка протекала крохотная речушка, скорее ручей, загаженная отходами.
На стоянке машин было много, но нигде не было видно машины с блатными номерами из трех троек. Назаров поставил свою машину в тенек в неположенном месте, а и пусть, все занято. И пошел к торговым рядам. Он обошел весь рынок три раза, Горелова не было. Те, у кого он спрашивал, лишь недоуменно пожимали плечами и отрицательно качали головами.
– Нет, не видел сегодня.
– Вчера был точно. Сегодня не приезжал.
– Может, и был, не видела. Не слежу за ним. У Машки Лагутиной спросите. Он возле нее вечно крутится…
Это он и без них знал. И Марию Лагутину видел издалека. Женщина привычно раскладывала овощи, брызгала на них холодной водой из пластиковой бутылки, шикала на сына. Его белобрысая голова ныряла за прилавком, как будто перекатывался большой клубок белоснежной шерсти. «Не причесывают они его, что ли», – раздраженно подумал Назаров и нехотя повернул в их сторону.
– Здрасте, – хмуро поприветствовал он Лагутину.
– И вам не хворать, – отозвалась она настороженно и тут же надавила пятерней на голову сына, запихивая его глубже под прилавок. – Что-то купите?
– Да, пожалуй, помидоров. Килограмм.
Он вдруг вспомнил, что сегодня будет ночевать в другом доме. И там же, возможно, ужинать. Надо было что-то купить, наверное. Неловко есть чужие продукты.
Он уже и сумки перетащил из машины. Саша молча кивнула, когда он спросил разрешения. И глянула с тоской, когда он сказал, что, если Алла Геннадьевна вернется, он ей все объяснит.
– Она не вернется, Сережа, – и всхлипнула. – Она не вернется…
– Что-то еще? – Черные глаза Лагутиной смотрели недобро, как будто даже зло.
– Еще картошки, лука и… персиков.
Он замешкался, потому что голова парня высунулась все же из-под прилавка. На Назарова уставились невероятной голубизны глаза, рот у парня был приоткрыт, с уголка на подбородок стекала слюна.
– Это ты-ы-ы? – протянул парень, глаза осветились узнаванием.
Сергей спешно укладывал покупки в пакет, предложенный Марией, полез за деньгами. На парня он старался не смотреть.
– Двести восемьдесят пять рублей, – сказала Маша, взяла деньги, отсчитала сдачу. – Спасибо за покупку.
– Где Горелов? – спросил он, забирая мелочь.
– Что?!
Она так резко отдернула руку, когда высыпала ему сдачу в ладонь, что задела локтем сына, попав ему прямо в лоб. Тот тут же захныкал, как маленький ребенок. Залез под прилавок. И принялся колотить по дощатому настилу кулаками и орать во все горло:
– Злая! Злая дура! Злая! Стасу расскажу… Расскажу брату…
– О господи! – Она мученически улыбнулась, пожала плечами. – Я не знаю, где он.
– Что вас с ним связывает? – спросил Сергей, стараясь не обращать внимания на усиливающиеся крики из-под прилавка.
– С кем?! – притворно удивилась Маша.
Ее руки вдруг начали нервно теребить уголки темно-синего передника. Полная грудь, обтянутая ярко-красной кофтой, волнительно заходила.
– Со Степаном Сергеевичем?! – переспросила Маша и прошлась языком по губам. – Да ничего! Что меня может с ним связывать?! Вон моя вечная связь под прилавком орет. Что меня связывает с Гореловым? Да ничего!
Ее взгляд заполошно заметался по прилавку, умчался вдоль рядов, попрыгал по посетителям рынка – загорелым, полуголым, с корзинками и пляжными сумками, проскакал по фруктовым и овощным пирамидам. Она смотрела куда угодно, только не на него. Она боялась? Она чего-то боялась? Или что-то знала?
– Где он, Мария Петровна? Где Горелов?
Она замотала головой, с силой вжимая ее в плечи. Глаза остановились наконец на пакете в его руках.
– Я не знаю, – выдохнула она через паузу. – Я не знаю, где он.
И тут вдруг лохматая голова ее больного сына выскочила из-под прилавка. Слюнявые губы вытянулись в неприятной улыбке. Пользуясь замешательством матери, он тут же встал во весь рост. Комкая рубаху, задрал ее до подбородка, обнажая мускулистый живот, крепкую грудь. Егорка начал чуть приплясывать и, разбрызгивая слюни, кричать:
– А Степка уехал! Степка уехал! Навсегда уехал! Степка…
Маша побледнела, ухватила сына за рукав и потащила вниз.
– Сядь же! Сядь, придурок!
– Ты злая, злая, злая… – захныкал Егорка, но неожиданно утих.
Назаров глянул на бледную женщину, судорожно поправлявшую яркую кофту, передник.
– Так куда уехал Горелов, Мария Петровна?
– Я не знаю! – крикнула она с неожиданным надрывом. – Спросите у него, если поймаете!
И тут же из-под прилавка полетело:
– Не поймают, не поймают, не поймают! Никогда… Никогда…
Он был в ярости, когда, примчавшись на адрес Горелова, ткнулся кулаком в запертую дверь. А когда соседка сказала, что Степан еще с вечера с тремя сумками из дома вышел и не вернулся больше, он чуть не взвыл.
Сбежал! Сбежал! Он так и думал!
А все этот рохля Хмелев! Все он! Каждый свой шаг соломой выстилает. Для всех хочет быть замечательным. Вот что теперь делать?! Что?
– Ну, я не знаю, – неуверенно проговорил Хмелев, поглядывая на разбушевавшегося капитана исподлобья. – Обзвони вокзалы, аэропорт, снабди фотографией. Пусть понаблюдают.
– Он на машине уехал, Андрей Иванович! На машине! Вчера! – задыхаясь от гнева, возмущался Назаров. – Где его теперь искать?
– Ну… Гайцам позвони, они, может, где машину его засекли? – И неожиданно предположил: – Может, он просто с квартиры съехал. А из города вообще не уезжал никуда. Может такое быть, капитан?..
– Да запросто, – ответил ему в телефонную трубку Серега Иванченко, когда он ему позвонил через десять минут из своего кабинета, который прежде занимала Надя Головкова. – Город курортный. Сейчас горячий сезон. Квартира на набережной. Знаешь, сколько может стоить в сутки? Он мог съехать в какой-нибудь курятник, а хату сдать.
– Но он ее не сдал. Там никого нет, – неуверенно возразил Назаров.
– Значит, вот-вот подъедут. Ты просто, Серега, малость того… Перегибаешь! Тут не Дикий Запад, поверь. Нормальные люди живут, – принялся уговаривать его Иванченко вкрадчиво и миролюбиво. – Понимаю, Горелов тебе насолил когда-то…