Табельный выстрел - Рясной Илья. Страница 47

— Мало ли что говорил, — отмахнулся Абдулов. — До Москвы еще доехать надо.

— Этот доедет, — заверил Поливанов. — А там мы будем его ждать. И отнюдь не с букетами цветов…

Глава 44

Грека сдали. С потрохами. Уголовке преподнесли. Мол, приходите, забирайте. От осознания этой мерзости в его груди все бурлило.

Пришел он к блатным в Оренбурге. Хива ходила под коронованным и авторитетным вором по кличке Мойша — и кто только дал такое погоняло щирому хохлу? Грек знал его давно и сукой назвать ни при каких обстоятельствах не мог. Приняли гостя как родного. В городе комнату нашли — два дня, мол, отсидишься, еще чего-нибудь придумаем.

На второй день что-то будто толкнуло Грека — решил проверить, как уходить в случае опасности с «лежки», и вышел из дома не по лестнице, а через козырек крыши. Когда возвращался из похода в город с продуктами и бутылкой шампанского, увидел их.

У него на уголовку нюх. Даже если мент ничем от фраера по виду не отличается, Грек всегда учует легавый запах. Вот и срисовал сразу троих — они к его подъезду стягивались. Ума палату иметь не надо, чтобы понять — брать будут залетного жигана…

Только ведь брать уже некого и нечего, кроме чемодана со шмотками. Все ценное он по привычке в укромный тайник припрятал на другом конце Оренбурга.

И отправился Грек дальше. Нужно еще суметь уйти из этих негостеприимных краев, замести след. Сейчас это главное. А потом, может, через год, два или десять, он к Мойше заглянет. И спросит с него, как же тот мусорам кореша заложил. И неважно, виноват сам Мойша, или кто из его шестерок подсуетился. Спрос будет без дураков. Как на зоне говорят — за стукачом топор гуляет…

До Оренбурга Грек, слоняясь из города в город, больше общался с блатными. Нет такого города, где он не нашел бы своих. Но в последние годы блатная хива хирела не по дням, а по часам. Все стали пуганые. Куда делись шумные развеселые малины? А где былые деревянной застройки, обычно именуемые Нахаловками, куда ни один посторонний ступить не мог, чтобы его сразу на прочность и биографию не пощупали? Где потаенные схроны, где беглый всегда отлежаться мог? Все хиреет. Время сметает привычный мир.

После того как его заложили, Грек решил больше по возможности не связываться со своими, а искать укрытия где придется. Безопаснее — попроситься на постой за небольшую плату. Или пригреться к какой-нибудь вдовушке. И главное, не задерживаться долго на одном месте.

С деньгами у него сейчас проблем не было. Умудрился скинуть по приемлемой цене надежным барыгам в Набережных Челнах облигации и рыжевье, честно предупредив, что за ними неслабый хвост тянется. Люди заверили его, что есть возможности все сбыть, иначе они не барыжили бы краденым, а торговали носками на колхозном рынке.

Еще до Оренбурга Грек поучаствовал в паре хороших дел с местной братвой в Казани. Наехали на местных спекулянтов и расхитителей народной собственности, в дома врывались под видом сотрудников милиции с поддельными удостоверениями. Трюк этот известен давно, таких налетчиков именуют разгонщи-ками. Расчет обычно строится на том, что спекулянт в милицию не побежит, чтобы не объяснять органам БХСС, откуда у него такие деньги.

Прошло все удачно, без мокрух. Грек поучил местных, как надо выбивать деньги у несговорчивых хозяев квартир. От следующего дельца он отказался, потому что слишком нервными ему показались подельники. И свалил оттуда. Потом слышал, что эти летчики-налетчики плохо кончили — повязали всех. Интересно, дали они на него показания?

Из Оренбурга Грек ушел без проблем. Пришлось покупать заново чемодан и шмотье, на что ушло немало денег. Зато теперь он был одет с иголочки и, как смог, изменил внешность. С интеллигентской курчавой бородкой, в очках, в белом свитере и выглаженных брюках он теперь больше смахивал на какого-нибудь научного работника и уж никак не походил на фотографии в фас и профиль из личного дела заключенного.

Теперь его путь в Москву. Там можно найти действительно хорошие деньги. Были у него планы на этот шестимиллионный город, в котором так легко затеряться. Но для их реализации нужен был ствол. А волыну ныне даже у братвы не сыщешь ни за какие деньги. Придется добывать оружие старым верным способом.

Волыну он добыл в Туле. Вечером подстерег вохровца — бойца вооруженной охраны, обходившего периметр какого-то предприятия, сумел подобраться незаметно и приголубить кастетом по черепу. Убил или нет — его не волновало. Вохровец уже был в возрасте, мог от удара и дуба дать, но тем ему хуже. Значит, ему не повезло.

А Греку повезло. Но относительно. На вооружении у ВОХРа были старенькие «наганы». Этот, похоже, был еще дореволюционным, и в барабане лишь два патрона вместо семи. Куда вохровец дел остальные — непонятно. Да и не спросишь его, вон лежит бездыханный, весь в крови.

К револьверу Грек был привычный — оружие надежное, хотя очень тугой спуск, особо не настреляешься. Но приноровиться можно — бьет машинка хорошо. Вот только два патрона. Это получается — один, чтобы выстрелить во вражину, второй — чтобы застрелиться. Нет, для нормального дела «маслят» потребуется не две штуки, а куда больше. И их надо где-то взять. Хоть следующего вохровца ищи. А может, как в Свердловске, мента по голове тюкнуть — у него будет УШИ «ТТ», или, еще лучше, новый пистолет Макарова? Но это делать Грек опасался. Менты очень проворные попадаются. Один раз прокатило с ними, другой раз может не прокатить. Да и за своих легавые будут гнать его до упора.

Ладно, ствол есть — это главное. В Москве Грек знал надежного парня, который поможет с «маслятами». Он одно время приторговывал волынами и боеприпасами.

А может, и наводку хорошую даст. И уж точно не застучит… Надо надеяться…

Глава 45

«Последние новости.

Палестинский национальный конгресс провозгласил создание Организации освобождения Палестины (ООП)…

Жюри международного фестиваля телевизионных фильмов в Монте-Карло присудило первый приз «Золотая нимфа» фильму «Советское космовидение», повествующему о тренировках, подготовке и космическом полете советских космонавтов Валерия Быковского и Валентины Терешковой»…

Поливанов выключил с раздражением радио. Настроение у него было смурное.

Позавчера отдел взял группу уличных грабителей. Недоросли выбирали прилично одетых людей, вышибали кошельки, дергали сумки, иногда ножик показывали. Так, мелочь пузатая, но такие людям кровь портят основательно и, ступая на кривую дорожку, как правило, продолжают по ней идти, пока не остановят. В эту компанию гоп-стопщиков затесался мажор — прилизанный, с жутко нахальной мордой, хорошо одетый. Таких величают в народе: «Папина «Победа»». После задержания в отделении милиции с ходу начал качать права, положив ногу на ногу:

— Все равно отпустите. У меня дядя родной, знаете, кто?

— Кто? — поинтересовался Поливанов.

— Узнаете, когда погон лишитесь.

Маслов, добрая душа, влепил ему в воспитательных целях затрещину и оборвал тем самым словесный поток. Ничего необычного в таком поведении задержанного не было. Молодняк, еще жизни не знающий, любит иногда покрасоваться перед милиционерами: всех на ножи поставим или погоны снимем. Никто на это из опытных сотрудников никогда внимания не обращал.

Но на следующий день звонит Поливанову какой-то субъект с барственным голосом, представляется шишкой на ровном месте из городского комитета партии и требует исправить незамедлительно возмутительную ошибку, когда его племянника, комсомольца, студента, отличника, задержали по абсурдному обвинению.

— Ваш племянник задержан с поличным при совершении тяжкого преступления, — произнес Поливанов, которому собеседник сразу не понравился. — Материалы будут переданы в следствие. И оно разберется в степени его вины…

— Он мой племянник.

— Понимаю: И сочувствую. Но будет отвечать, как все.

— Мы не все, — вдруг выдали на том конце провода.