Девочка на шаре. Рассказы - Драгунский Виктор Юзефович. Страница 6
— Я буду космонавтом, потому что я самый маленький, меньше всех вешу!
А Костик:
— Это ещё неизвестно. Я болел, я знаешь как похудел? На три кило! Я космонавт.
Мы с Мишкой только переглянулись. Эти чертенята уже решили, что они будут космонавтами, а про нас как будто и забыли.
А ведь это я всю игру придумал. И, ясное дело, я и буду космонавтом!
И только я успел так подумать, как Мишка вдруг заявляет:
— А кто всей работой тут сейчас командовал? А? Я командовал! Значит, я буду космонавтом!
Это всё мне совершенно не понравилось. Я сказал:
— Давайте сначала ракету выстроим. А потом сделаем испытания на космонавта. А потом и запуск назначим.
Они сразу обрадовались, что ещё много игры осталось, и Андрюшка сказал:
— Даёшь ракету строить!
Костик сказал:
— Правильно!
А Мишка сказал:
— Ну что ж, я согласен.
Мы стали строить ракету прямо на нашей пусковой площадке. Там лежала здоровенная пузатая бочка. В ней раньше был мел, а теперь она валялась пустая. Она была деревянная и почти совершенно целая, и я сразу всё сообразил и сказал:
— Вот это будет кабина. Здесь любой космонавт может поместиться, даже самый настоящий, не то что я или Мишка.
И мы эту бочку поставили на серёдку, и Костик сейчас же приволок с чёрного хода какой-то старый ничей самовар. Он его приделал к бочке, чтобы заливать туда горючее. Получилось очень складно. Мы с Мишкой сделали внутреннее устройство и два окошечка по бокам: это были иллюминаторы для наблюдения. Андрюшка притащил довольно здоровый ящик с крышкой и наполовину всунул его в бочку. Я сначала не понял, что это такое, и спросил Андрюшку:
— Это зачем?
А он сказал:
— Как — зачем? Это вторая ступени!
Мишка сказал:
— Молодец!
И у нас работа закипела вовсю. Мы достали разных красок, п несколько кусочков жести, и гвоздей, и верёвочек, и протянули эти верёвочки вдоль ракеты, и жестянки прибили к хвостовому оперению, и подкрасили длинные полосы по всему бочкиному боку, и много ещё чего понаделали, всего не перескажешь. И когда мы увидели, что всё у нас готово, Мишка вдруг отвернул краник у самовара, который был у нас баком для горючего. Мишка отвернул краник, но оттуда ничего не потекло. Мишка ужасно разгорячился, он потрогал пальцем снизу сухой краник, повернулся к Андрюшке, который считался у нас главным инженером, и заорал:
— Вы что? Что вы наделали?
Андрюшка сказал:
— А что?
Тогда Мишка вконец разозлился и ещё хуже заорал:
— Молчать! Вы главный инженер или что?
Андрюшка сказал:
— Я главный инженер. А чего ты орёшь?
А Мишка:
— Где же горючее в машине? Ведь в самоваре… то есть в баке, нет ни капли горючего.
А Андрюшка:
— Ну и что?
Тогда Мишка ему:
— А вот как дам, тогда узнаешь «ну и что»!
Тут я вмешался и крикнул:
— Наполнить бак! Механик, быстро!
И я грозно посмотрел на Костика. Он сейчас же сообразил, что это он и есть механик, схватил ведёрко и побежал в котельную за водой. Он там набрал полведра горячей воды, прибежал обратно, влез па кирпич и стал заливать.
Он наливал воду в самовар и кричал:
— Есть горючее! Всё в порядке!
А Мишка стоял под самоваром и ругал Андрюшку на чём свет стоит.
И тут на Мишку полилась вода. Она была не горячая, но ничего себе, довольно чувствительная, и, когда она залилась Мишке за воротник и на голову, он здорово испугался и отскочил как ошпаренный. Самовар-то был, видать, дырявый. Он Мишку почти всего окатил, а главный инженер злорадно захохотал:
— Так тебе и надо!
У Мишки прямо засверкали глаза.
И я увидел, что Мишка сейчас даст этому нахальному инженеру по шее, поэтому я быстро встал между ними и сказал:
— Слушайте, ребята как же мы назовём наш корабль?
— «Торпедо», — сказал Костик.
— Или «Спартак», — перебил Андрюшка, — а то «Динамо».
Мишка опять обиделся и сказал:
— Нет уж, тогда «ЦСКА»!
Я им сказал:
— Ведь это же не футбол! Вы ещё нашу ракету «Пахтакор» назовите! Надо назвать «Восток-2»! Потому что у Гагарина просто «Восток» называется корабль, а у нас будет «Восток-2»!… На, Мишка, краску, пиши!
Он сейчас же взял кисточку и принялся малевать, сопя носом. Он даже высунул язык. Мы стали глядеть на него, но он сказал:
— Не мешайте! Не глядите под руку!
И мы от него отошли.
А я в это время взял градусник, который я утащил из ванной, и измерил Андрюшке температуру. У него оказалось сорок восемь и шесть. Я просто схватился за голову: я никогда не видел, чтобы у простого мальчика была такая высокая температура. Я сказал:
— Это просто ужас! У тебя, наверно, ревматизм или тиф. Температура сорок восемь и шесть! Отойди в сторону.
Он отошёл, но тут вмешался Костик:
— Теперь осмотри меня! Я тоже хочу быть космонавтом!
Вот какое несчастье получается: все хотят! Прямо отбою от них нет. Всякая мелюзга, а туда же!…
Я сказал Костику:
— Во-первых, ты после кори. И тебе никакая мама не разрешит быть космонавтом. А во-вторых, покажи язык!
Он моментально высунул кончик своего языка. Язык был розовый и мокрый, но его было мало видно.
Я сказал:
— Что ты мне какой-то кончик показываешь! Давай весь вываливай!
Он сейчас же вывалил весь свой язык, так что чуть до воротника не достал. Неприятно было на это смотреть, и я ему сказал:
— Всё, всё, хватит! Довольно! Можешь убирать свой язык. Чересчур он у тебя длинный, вот что. Просто ужасно длиннющий. Я даже удивляюсь, как он у тебя во рту укладывается.
Костик совершенно растерялся, но потом всё-таки опомнился, захлопал глазами и говорит с угрозой:
— Ты не трещи! Ты прямо скажи: гожусь я в космонавты?
Тогда я сказал:
— С таким-то языком? Конечно, нет! Ты что, не понимаешь, что, если у космонавта длинный язык, он уже никуда не годится? Он ведь всем на свете разболтает все секреты: где какая звезда вертится и всё такое… Нет, ты, Костик, лучше успокойся! С твоим язычищем лучше на земле сидеть.
Тут Костик ни с того ни с сего покраснел, как помидор. Он отступил от меня на шаг, сжал кулаки, и я понял, что сейчас у нас с ним начнётся самая настоящая драка. Поэтому я тоже быстро поплевал в кулаки и выставил ногу вперёд, чтобы была настоящая боксёрская поза, как на фотографии у чемпиона Геннадия Шаткова.
Костик сказал:
— Сейчас дам плюху!
А я сказал:
— Сам схватишь две!
Он сказал:
— Будешь валяться на земле!
А я ему:
— Считай, что ты уже умер!
Тогда он подумал и сказал:
— Неохота что-то связываться…
А я:
— Ну и замолкни!
И тут Мишка закричал нам от ракеты:
— Эй, Костик, Дениска, Андрюшка! Идите надпись смотреть.
Мы побежали к Мишке и стали глядеть. Ничего себе была надпись, только кривая и в конце завивалась книзу. Андрюша сказал:
— Во здорово!
И Костик сказал:
— Блеск!
А я ничего не сказал. Потому что там было написано так: «ВАСТОК-2».
Я не стал этим Мишку допекать, а подошёл и исправил обе ошибки. Я написал: «ВОСТОГ-2».
И всё. Мишка покраснел п промолчал. Потом он подошёл ко мне, взял под козырёк.
— Когда назначаете запуск? — спросил Мишка.
Я сказал:
— Через час!
Мишка сказал:
— Ноль-ноль?
И я ответил:
— Ноль-ноль!
Прежде всего нам нужно было достать взрывчатку. Это было нелёгкое дело, но кое-что всё-таки набралось. Во-первых, Андрюшка притащил десять штук ёлочных бенгальских огней. Потом Мишка тоже принёс какой-то пакетик, — я забыл, как называется, вроде борной кислоты. Мишка сказал, что эта кислота очень красиво горит. А я приволок две шутихи, они у меня ещё с прошлого года в ящике валялись. И мы взяли трубу от нашего самовара-бака, заткнули с одного конца тряпкой и затолкали туда всю нашу взрывчатку и утрясли её как следует. А потом Костик принёс какой-то поясок от маминого халата, и мы сделали из него бикфордов шпур. Всю нашу трубу мы уложили во вторую ступеньку ракеты и привязали её верёвками, а шнур вытащили наружу, и он лежал за нашей ракетой на земле, как хвост от змея.