Солдат по кличке Рекс - Сопельняк Борис Николаевич. Страница 10

Виктор обомлел — сидит себе на соломе и снизу вверх смотрит на широко раскрытую пасть Рекса. Никогда Виктор не был так беззащитен. Но глаза Рекса не желтели от ярости.

Виктор протянул собаке руку. Рекс подался навстречу. Виктор сжался и закрыл глаза. Но в ладонь ткнулся холодный собачий нос. Виктор открыл глаза и увидел такую дружелюбную, такую веселую морду, что забыл об осторожности и ласково потрепал вздрагивающие уши Рекса. Тот чихнул, тявкнул и лизнул хозяина в ухо.

«Как все просто, — подумал Виктор. — Я его погладил, он меня лизнул — и все дела».

Виктор встал и решительно сломал загородку.

— Все, Коля, теперь никаких барьеров!

Ошарашенный доктор поднялся с топчана.

— Знаешь, Виктор, если у меня будут дети, я расскажу им не об операциях во время артналетов, а вот об этой сцене. Будут внуки — расскажу и им.

Доктор хлопнул Виктора по плечу. В этот же миг Рекс бросился на доктора. Прыжка, правда, не получилось. Он грохнулся на брюхо и так злобно залаял, что друзья мгновенно поджали ноги. Побледневший доктор вжался в стену, а Виктор, его лучший друг Виктор Громов, вместо того чтобы пристрелить пса или на худой конец выдрать, стал трепать его по загривку и приговаривать:

— Хорошо, Рекс! Хорошо! Молодец! — Потом пояснил: — Ты его извини. Он тебя неправильно понял: думал, что на меня нападают. В таких случаях хорошая собака бросается без предупреждения. А ведь Рекс — хорошая собака?

— Хорошая, хорошая, — пробормотал доктор. — Очень хорошая… Будь здоров, Витя, — уже с порога сказал он. — Заходи. Можно и с собачкой. Только предупреди: я попрошу саперов заминировать подходы к своему блиндажу.

V

— Хорошо, Рекс, хорошо! — приговаривал довольный Виктор.

Если поначалу он сомневался в перерождении Рекса, то нападение на доктора «прозвучало» так убедительно, что Виктор окончательно уверовал в свою победу.

Вдруг Рекс глухо зарычал и обнажил клык — на пороге стоял тот самый человек, которого он не смог достать.

— Ты что? — обернулся Виктор. — Что-нибудь случилось?

— Да нет, — вяло сказал доктор. — Выпить захотелось, а одному скучно.

— Ну, для такого дела компанию найти нетрудно, — улыбнулся Виктор, доставая фляжку.

— У меня своя, — остановил его Николай, ставя на стол стеклянную посудину. — Медицинский. Чистый, неразбавленный.

Плеснули в кружки, залпом выпили, закусили.

— А что, «второй фронт» довольно свежий, — сказал Виктор, выковыривая из банки с английскими буквами розоватые ломти тушенки.

— Сойдет, — как-то безразлично бросил доктор.

— Ты чего такой мрачный? — поинтересовался Виктор. — Эх, Машу бы сюда! Как запоет свои уральские, дрожь по сердцу. Слушай, я же просил привести ее. Где она?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Васильев. — И вообще… Налей еще.

Выпили по второй.

— Вот что, Витя, — осмелел доктор, — я давно хочу тебя спросить…

— Валяй. Разведка ведь все знает, но… молчок, — хмельновато усмехнулся он.

— Ни хрена ты не знаешь! В тумане живешь! В двух метрах от себя ни шиша не видишь! — взорвался вдруг Николай.

— О чем это ты?

— О Маше!

Виктор встрепенулся:

— А что Маша? Что?

— Это, конечно, не мое дело. Я знаю: ты ей жизнью обязан, любишь ее, жениться хочешь, а она…

— А она не хочет.

— Хочет. Да не может.

— Стоп! Что значит не может?

— Ты с ней говорил когда-нибудь о семье, родителях, о ком-нибудь еще?…

— На что ты намекаешь? — побледнел Виктор.

— Понимаешь, Витя, письма всем нам, медработникам, приходят в медсанбат. Каждую неделю Маша получает письмо из Свердловска. Раза три я брал ее письма, потом передавал. Они всегда в добротных синих конвертах, с обратным адресом, фамилией и инициалами.

— Ну и что?

— А то, что письма из Свердловска подписаны Орешниковым О. Л. Однажды было написано полностью: Орешников Олег Леонидович.

— Может, брат? Или дядя? Или племянник? — растерянно выдавил Виктор.

— От брата или дяди письма не рвут. Причем не читая.

— Т-ты это видел?

— И не раз!

— Та-ак… Значит, что же? Значит, она…

— Замужем. Потому и за тебя не может выйти. Понял? Мается она, на части разрывается. И тебя любит, и дома… возможно, не только муж, но и ребенок. А меня, честно говоря, другое удивляет: как в наше время может быть такое — жена на фронте, а муж в тылу? Даже если он какой-нибудь специалист с броней, все равно это ненормально: все женщины ждут весточки с фронта, а она — из тыла. Черт те что!

«Какой же я дурак! — думал Виктор. — Как же не догадался сразу? Ведь все проще простого. Теперь понятно, откуда ее неуравновешенность, истеричность и даже бесшабашная храбрость: она же с жизнью играет, смерти ищет».

— Но где она? Где она сейчас? — вскочил взволнованный Виктор.

— В тылу, — успокоил его доктор. — Уехала за пополнением. Между прочим, тоже верный признак того, что скоро наступление.

— Это хорошо. Это даже здорово. Ладно, Коля, чему быть, того не миновать. Вернется, поговорю с ней. А ты молчи. Ни звука, понял? С бухты-барахты такие дела не решают. Мало ли что там, в далеком тылу.

— Все понял, — поднялся доктор. — Извини, влез не в свое дело. Ну, а Рекса я завтра проведаю обязательно.

Стукнула дверь, Васильев ушел, а Виктор еще долго стоял в углу и крепко сжатым кулаком все бил и бил по земляной стене. Когда кулак стал умещаться в ямке, Виктор принял окончательное решение, встряхнулся, открыл дверь и сказал:

— Ну что, Рекс, пошли гулять.

Рекс непонимающе смотрел на полоску света и не двигался.

— Пошли, пошли! — позвал Виктор, направляясь к выходу.

Рекс чувствовал: от него чего-то хотят. Он пытался понять слова хозяина, но они были незнакомы и ничего, кроме беспокойства, не вызывали. Рекс встал, сделал шаг. Лег. Гавкнул. Нет, не то. Он сам чувствовал, что делает совсем не то.

Наконец, Виктор сообразил, что надо делать: он сгреб щенят и вынес из блиндажа. Потом вернулся за Рексом. Тот сидел, сжавшись в комок. Виктор легонько потрепал ему уши и подтолкнул к выходу. И тут Рекс все понял! Припадая на больные лапы, он пошел к двери. У порога вдруг замер. Обернулся. И поковылял назад. Подошел к хозяину и потерся о его ногу.

Теперь уже Виктор не понимал, чего от него хотят. Он гладил загривок, трепал уши, но все это было не то. Рекс сел, с трудом оторвал от пола лапу и легонько поцарапал сапог хозяина.

— Приглашаешь? Ну, пошли. Пошли вместе.

Виктор двинулся к двери, но Рекс сидел. Проклиная свою бестолковость, Виктор крутился по блиндажу. Наверху шумно возились щенята. Дрожал от ожидания Рекс. А Виктор никак не мог понять собаку. И вдруг его осенило!

— Рекс, дружище, ведь ты никогда не гулял без ошейника! Да и поводок снимали редко. Собаки вроде тебя без ошейника только работают.

Виктор снял брючный ремень и сделал ошейник. Вместо поводка привязал кусок телефонного провода.

— Рядом! — сказал он и хлопнул себя по бедру.

Рекс послушно встал и двинулся за хозяином. На пороге зажмурился и на мгновение замер: глаза резанул солнечный свет, а на ноздри обрушился такой шквал запахов, что Рекс заскулил. От свежего воздуха кружилась голова, а лапы покалывали мелкие камешки.

Не раз Рекс пытался остановиться, но хозяин легонько дергал поводок, и приходилось идти дальше. Наконец выбрались на большую поляну. Виктор снял поводок, сказал: «Гуляй!» — и выпустил щенят, которых прихватил в подол гимнастерки. Малыши сразу же начали бегать, кувыркаться, лезть к Рексу. А тот поглядывал на щенят и не решался двинуться с места. Но когда какой-то шалун схватил его за хвост и, мотая головенкой, изо всех сил потянул назад, Рекс шагнул. Озорник тормозил всеми лапками, сердито урчал и волочился следом. Тогда Рекс взмахнул хвостом, и щенок визжащим шаром отлетел в сторону.

Рекс подошел к малышу, лизнул и слегка встряхнул за шиворот. Озорник присмирел. Но тут же в Рекса на полном ходу врезались другие. И такая пошла веселая возня, что на поляну потянулись люди. Заливисто тявкали щенята, басовито порыкивал Рекс, довольно посмеивались солдаты.