Снайперская война - Ардашев Алексей Николаевич. Страница 77

Рассмотрим ЭМИ-вопрос. СМИ кишат байками об электромагнитной бомбе, которую могут собрать полуграмотные террористы за 400$. Однако электромагнитные боеприпасы (ЭМБП) за 400$ не действуют в радиусе километра, а те, что действуют в приличном радиусе, стоят не 400$. Дешевые ПГЧ-боеприпасы («пьезоэлектрический генератор частоты») имеют радиус действия буквально в несколько метров. Ими можно, например, «оглушить» систему активной защиты конкретного танка, но никакого «массового поражения» добиться нельзя. Мощные же УВИ-боеприпасы (УВИ – «ударно-волновой импульс») обладают радиусом действия в пределах 1000 собственных калибров (ок. 150 м), но при этом чрезвычайно дороги.

В итоге на грозу робототехники тянут разве что ВМГЧ – взрывомагнитные генераторы частоты. Они относительно дешевы (но, естественно, намного дороже обычных боеприпасов), однако имеют радиус действия, в разы меньший, чем УВИ. Если робот хоть как-то защищен от ЭМИ, зона поражения сжимается еще больше. В общем, ВМГЧ действительно будут достаточно эффективным средством борьбы с роботами, но ничего сверхъестественного по этой части не предвидится.

При этом «железо» совершенно безразлично к химическому и бактериологическому оружию и намного более устойчиво к зажигательному. Итак, в действительности большинство проблем, якобы присущих боевым роботам, либо успешно решаются, либо уже решены. На деле беда пришла, откуда не ждали.

Первым реальным «механическим пехотинцем» Пентагона стал робот SWORDS («Мечи»). Масса гусеничного робота, контролируемого оператором с расстояния в километр, составляла 45 кг, скорость 6–7 км/ч, автономность – 8,5 ч. Машина вооружалась 5,56-мм пулеметом M249 или 7,62-мм пулеметом M240, крупнокалиберной снайперской винтовкой, 40-мм гранатометом или дробовиком. В перспективе рассматривалась возможность размещения лазера мощностью 100 кВт. В 2006 году SWORDS успешно прошел испытания в армейском центре исследований Пикатинни Арсенал, блеснув, в частности, упомянутой меткостью. В середине 2006 года роботы поступили в войска, а в 2007 году три SWORDS были развернуты в Ираке. Результаты их применения не афишировались, но оказались достаточно обнадеживающими, чтобы военные выдали Foster-Miller заказ еще на 80 роботов и решились на отправку в Ирак нескольких более тяжелых машин.

Однако затем Пентагон пересмотрел свои планы, причем весьма стремительно и без вразумительных объяснений. Для начала военные и разработчики долго ссылались на абстрактные технические трудности, однако вскоре в прессу просочились нехорошие слухи. Согласно им «Мечи» потеряли управление и открыли огонь без команды оператора. Кевин Фахей – должностное лицо армии США, ответственное за внедрение данных роботов, подтвердил, что роботы потеряли управление и не поддавались командам удаленного оператора, но и не открывали огонь, а только хаотично перемещались. Ни один человек не пострадал. Однако с этим заявлением не слишком стыковались настроения самого Фатхея – по его мнению, на доработку роботов нужно потратить еще 10–20 лет и только после этого принять на вооружение. Видимо, дело отнюдь не ограничилось хаотическим перемещением – роботы как минимум наводили оружие на своих солдат.

По итогам инцидента программное обеспечение SWORDS пришлось полностью заменить. Однако «мятежнику» быстро нашлась альтернатива. Уже в мае 2008 года Foster-Miller заявила о поставке для американской армии первого боевого робота MAARS. Его технические отличия от предшественника – модульная компоновка, скорость, увеличенная до 12 км/ч, и более подвижная установка пулемета. Менее заметным новшеством является трехэтажная система контроля, позволяющая избежать огня по своим. Некоторые ее особенности наводят на размышления.

В целом система безопасности выглядит так. Во-первых, оператор может задавать границы зон, в которых разрешен и запрещен огонь. Это естественная предосторожность – только вот она предполагает возможность… самостоятельного огня без команды оператора в разрешенных зонах. Во-вторых, на MAARS есть устройство, при любом положении машины отворачивающее его ствол от позиций американских солдат, что уже выглядит подозрительной перестраховкой. В-третьих – внимание! – имеется система, не позволяющая машине выстрелить в собственный блок дистанционного контроля. Очевидно, по этим мерам безопасности можно реконструировать нештатную ситуацию, покончившую с карьерой SWORDS.

Кстати, случаи выхода из-под контроля автоматизированных комплексов – не редкость. Самый кровавый эксцесс такого рода произошел в ЮАР, когда сбой в компьютере автоматической зенитной пушки привел к гибели 9 человек.

Тем не менее ставки слишком высоки, чтобы кто-то мог позволить себе отказаться от разработки «терминаторов». В итоге уже к 2014 году в сухопутные войска США поступит 1700 MAARS и труднопредсказуемое количество других боевых машин.

Эпилог

На войне снайпер может очень многое. Ответственность его велика. Работа его нестандартна, опасна и физически тяжела. На войне нет выходных и нет перерывов. Для подготовки одного-единственного выстрела работать приходится каждый день, и работать очень много. Снайпер – это не просто солдат и не просто офицер. Снайпер по своему боевому профилю – боец спецназа, в каких бы войсках он ни служил. Его действия требуют осознанной самостоятельности.

Боевую способность снайпера наблюдать и подмечать малейшие изменения в окружающей обстановке трудно переоценить. Тренированная наблюдательность снайпера, доведенная вышеописанными упражнениями до уровня инстинктивного и неосознанного получения информации, в условиях жестокой необходимости боевой обстановки обостряется до степени звериного чутья. Поток информации так или иначе пробуждает у снайпера способность к бессознательному быстрому синтезу исходных данных и боевое предвидение. Тренированный и обстрелянный снайпер способен сперва абстрактно, а затем и образно представить себе то, что противник тщательно пытается скрыть. Необходимость выдать реальный боевой результат заставляет снайпера думать, думать и еще раз думать… При этом развивается способность к неординарному тактическому мышлению. Рано или поздно у снайпера проявляется тактическая и техническая изобретательность. Она не может не проявиться – иначе результативность снайперской работы резко упадет. Для снайпера не существует тупого канцелярского штампа: «Это невозможно потому, что не может быть никогда». Снайперу может прийти в голову тактическая идея, про которую обычный человек скажет: «Это возможно в принципе, но такого никто не делал». Очень высокое начальство безапелляционно заявит: «Это бред! Не занимайтесь чепухой!»

Боевая раскраска снайпера

Но раз такие вещи возможны в принципе, снайпер обязательно их сделает. Начальству снайпер доложит, что он собирается делать и где он это будет делать, но о том, как он все это сделает, снайпер скромно умолчит. Иначе начальство укажет, как именно это нужно делать, и все будет испорчено. Начальство командует по телефону, а снайперу нужно работать на месте событий ползком на животе и по уши в грязи. Поэтому умные командиры предоставляют снайперам полную свободу действий, разумеется, при тщательном согласовании тактических моментов решения общей задачи.

Свобода снайпера – понятие относительное. Со снайпера жестоко спрашивают за реальный ежесуточный результат боевой работы, который снайперу полагается давать при любых обстоятельствах. Поэтому на войне у снайпера свободного времени нет. Его хронически не хватает. Снайпер, если он не находится на переднем крае, бесконечно мастерит всякие хитрые ловушки и маскировочные приспособления для борьбы с такими же снайперами, шьет камуфляжи под фон местности, латает рваные и обтрепавшиеся средства маскировки, пристреливает оружие и готовит средства собственного жизнеобеспечения. И очень многое еще снайпер должен смастерить своими руками, потому что за него это никто не сделает.