Сталинградская Богородица - Шамбаров Валерий Евгеньевич. Страница 77

Свобода веры открылась не только для православных. В октябре 1943 г. в Ташкенте было создано Центральное управление мусульман. В том же году были восстановлены центры буддистов, бурятским ламам вернули два дацана. Не обижали и иудеев. Был создан Еврейский антифашистский комитет, действовавший в тесном контакте с раввинами и зарубежными еврейскими организациями.

Духовное преображение страны и победы на фронте оказывались как бы двумя сторонами одного и того же процесса. Кстати, дальнейший поворот советского руководства в русло патриотизма сказался даже в названиях боевых операций. Если в конце 1942 г. выбиралась «планетарная» тематика – «Уран», «Сатурн», «Марс», то теперь Сталин дал операциям имена прославленных русских полководцев. Контрнаступление на северном фасе Курской дуги, на Орел, получило обозначение «Кутузов», контрнаступление на южном фланге, под Белгородом, – «Румянцев». А в это же время правое крыло Западного и Калининский фронт начали операцию «Суворов», с двух сторон нацеливали клещи на Смоленск.

Правда, артиллерии, техники и ресурсов им было выделено гораздо меньше, чем на главное направление. А враг укрепился основательно. Построил три полосы обороны с проволочными заграждениями, минными полями, умело использовал болота и речки. Калининский фронт генерала А. И. Еременко своей артподготовкой сумел порушить только первые линии траншей, пехота зацепилась за них и застряла. В бесплодных атаках падали убитые и раненые, не в силах продвинуться ни на шаг, и Ставка приостановила это наступление. Но с участка соседнего, Западного фронта В. Д. Соколовского командующий группой армий «Центр» фон Клюге принялся снимать дивизию за дивизией, затыкая дыры, возникшие под Орлом. Боевые порядки здесь оказались ослаблены, и четыре советских армии продавили оборону.

Клюге засуетился, начал срочно перебрасывать войска обратно из-под Орла. Наши воины уже углубились на 30–40 км, взяли Спас-Демянск. Но стали подходить новые соединения вермахта, яростными контратаками откидывали уставшие и повыбитые в штурме части Западного фронта. 20 августа этому фронту тоже было приказано прервать наступление, получше подготовить следующий бросок. Но ведь теперь стало легче южнее, под Орлом, откуда Клюге позабирал часть дивизий! Брянский и Центральный фронты успешно опрокидывали оставшиеся там войска, развивали наступление – и при этом стали обходить группировку, скопившуюся перед Западным фронтом.

А тем временем Западный подтянул отставшую артиллерию, разведал цели и 28 августа нанес повторный удар, прорвал вторую полосу неприятельской обороны. Он еще раз споткнулся, на третьей полосе. Но у группы армий «Центр» больше не было резервов. Гитлеровцам приходилось перекидывать туда-сюда одни и те же имеющиеся у них контингенты. Центральный фронт Рокоссовского и Брянский Попова продвигались на Брянск, Гомель, Чернигов. Клюге опять перебрасывал наперерез соединения с северных участков. Однако 7 сентября в третий раз поднялись в наступление Калининский и Западный фронты, и теперь-то они прорвали вражескую оборону на всю глубину.

В ставке фюрера понимали, насколько важны сейчас свежие подкрепления. Выгребали что можно из тыловых гарнизонов, подлечившихся раненых, новобранцев, приказывали грузить продукцию военных заводов. Но 19 сентября по железным дорогам загрохотал партизанский «Концерт» – второй этап «рельсовой войны». Полетело под откос больше тысячи эшелонов. А в Белоруссии партизаны выходили на железную дорогу целыми отрядами, каждому выдавалась толовая шашка, ее быстро крепили к рельсу и поджигали запал. Рельсы гнуло и рвало, дорога выходила из строя. Подкрепления, если не погибали, застревали на тыловых станциях. Наши солдаты продвинулись на 150–200 км, освободили Смоленск, Дорогобуж. Но залили осенние дожди, дороги стали непроезжими. 2 октября советское командование приказало войскам на западном направлении остановиться.

После разгрома врага на Курской дуге победоносная волна покатилась и на юг. На Дону неприятели еще с зимы засели за мощными укреплениями «Миус-фронта». Все атаки Южного и Юго-Западного фронтов на эти позиции захлебывались. Но когда пал Харьков, армии Степного и правого крыла Юго-Западного фронтов стали обходить германскую оборону с севера. Командующий группой армий «Юг» Манштейн был вынужден жонглировать своими войсками точно так же, как Клюге. Начал выдергивать резервы с тех участков, которые выглядели надежными. Но в результате эти участки переставали быть надежными…

Командующий Южным фронтом Толбухин воспользовался тем, что неприятель против него ослаблен. Корабли Азовской флотилии внезапно высадили десант в тылу неприятельской обороны, дерзкой атакой был освобожден Таганрог. «Миус-фронт» оказался взломанным на самом южном фланге, советские войска теперь обтекали его с двух сторон. Немцы предпочли бросить свои неприступные укрепления. Правда, в тылу у них, на реке Молочной под Мелитополем, уже строился новый рубеж, не менее сильный, чем «Миус-фронт». 2–3 полосы обороны, множество дотов, минные поля. Армии Южного фронта, разогнавшиеся преследовать неприятеля, снова были остановлены.

Но разгорелось сражение еще южнее, на «Голубой линии». Из Северо-Кавказского фронта генерала Петрова часть войск забрали для решающих сражений, в составе фронта осталось 316 тыс. солдат. Теперь 17-я армия Енеке даже превосходила по численности, на Тамани по-прежнему сидело 400 тыс. немцев и румын. И все-таки было принято решение покончить с этой группировкой. Направление главного удара снова перенесли. На этот раз наметили прорывать фронт в самом Новороссийске. Оборона тут была чрезвычайно сильная, но неприятель не ожидал удара. Запланировали штурмовать с моря, высадить десант прямо в порту. Вспомогательные атаки готовились со старого плацдарма Малой Земли и от Туапсе.

В ночь на 10 сентября в Цемесскую бухту влетели отряды торпедных катеров. На причалах и молах неприятель оборудовал многочисленные огневые точки – по ним шарахнули торпедами. Страшные взрывы поднимали бетон вместе с дотами и капонирами. А с катеров и сторожевиков выскочил первый эшелон десанта, полк морских пехотинцев. Немцы быстро разобрались, что происходит, перенесли на бухту огонь всей артиллерии, даже танков и зениток. Советские кораблики лавировали в сплошных частоколах взрывов. Их поджигали, решетили снарядами. Высадка второго эшелона сорвалась, а на морскую пехоту, засевшую в порту, полезли немецкие цепи.

Но они слишком увлеклись, стянув сюда все силы и перенацелив огневые средства. С Малой Земли удар должен был стать вспомогательным, отвлекать противника. А получилось наоборот. После артподготовки солдаты и матросы поднялись в штыки и… прошибли фронт. То же самое произошло на Туапсинском направлении, вспомогательная группировка овладела германскими позициями. С двух сторон советские части ворвались в Новороссийск. А мешанина неприятельских войск, пытающихся очистить порт, вдруг обнаружила, что ее берут в клещи, бой разгорается в тылу, и справа, и слева. Переполошившиеся враги бежали прочь из города, стали отходить на Темрюк и Тамань.

Слух о падении Новороссийска покатился по всей «Голубой линии». Немцы и румыны в ужасе озирались, как бы им не перерезали дороги назад. А советские армии засыпали их снарядами и поднялись в атаки по всему фронту. Оборона, доселе считавшаяся неприступной, сломалась. Командование Северо-Кавказского фронта и Черноморского флота действительно замышляли сорвать противнику отход в Крым. Возле Темрюка высадились десантники, перехватили дорогу к портам. Но их было слишком мало, 1600 человек. Отступающая армия Енеке отшвырнула их. Однако появление десанта усугубило панику. Германские и румынские дивизии перемешались в неуправляемые толпы. Запрудили дороги и портовые городки, давили друг друга за посадку на пароходы и паромы…

Что ж, прорыв «Голубой линии» стоил колоссальных усилий и жертв. Но пришла пора пожинать плоды. Над Таманью висели наши самолеты, засыпая обезумевшие массы врагов бомбами, пулеметными и пушечными очередями. Их расстреливали черноморские корабли, батареи дальнобойной артиллерии. В Керченском проливе шли на дно суда, битком набитые неприятельскими солдатами. 9 октября все было кончено. Как отмечалось в приказе по фронту, «на Кубани и Таманском полуострове не осталось ни одного живого немца, кроме пленных». Какую-то часть 17-й армии неприятель сумел вывезти, но таманские берега и болота смердели залежами трупов. Автомашины и обломки загромождали все дороги и прибрежные пляжи. Наши войска захватили 184 склада с имуществом, 2 тыс. вагонов, более 550 орудий и минометов.