Русь богатырская. Героический век - Кожинов Вадим Валерьянович. Страница 22

Но эта «страница истории» принадлежала Олегу II, а не Олегу Вещему и не Игорю (о самостоятельной политике Игоря еще пойдет речь), и не исключено, что «молчание» Нестора об этом, другом Олеге (и походах его времени) объясняется и нежеланием помнить о нем…

Существует своего рода историческая «закономерность», о которой нередко рассуждают в общетеоретическом плане, но очень редко стремятся увидеть ее проявление в конкретном движении истории: период высокого подъема страны подчас как бы без особых причин сменяется периодом глубокого спада. То ли страна «устает» от мощного напряжения своих сил, то ли успехи порождают и ней самодовольство, закрывающее глаза на опасности, но, во всяком случае, эта закономерность реальна и, в частности, проявилась в истории нашей страны за последние полвека, которые явно делятся (примерно пополам) на два весьма различных периода.

Подобная смена периодов подъема и спада, как представляется, произошла на Руси посередине (то есть в 910-е годы) отрезка времени с 880-х до 940-х годов. При Олеге Вещем имели место прочное объединение Северной и Южной Руси, твердое противостояние Хазарскому каганату и плодотворные взаимоотношения с Византийской империей. В 910-х — начале 940-х годов все это так или иначе нарушается. Многозначительно, что позже, под 947 годом, «Повесть временных лет» сообщает (даю текст в переводе Д. С. Лихачева): «Отправилась Ольга к Новгороду (вернее — к Невогороду-Ладоге. — В. К.) и установила… погосты… оброки и дани», — то есть, надо думать, возродила нарушенную связь с Северной Русью. Ранее, в 944 году, Игорь возобновил союз с Византией, начав тем самым и подготовку к борьбе с Хазарским каганатом (о чем — ниже).

^{Хазария в VIII–IX вв. Условные обозначения: 1 — границы леса с лесостепью; 2 — хазарские крепости и города VIII–IX вв.; 3 — русские города IX–X вв.; 4 — путь печенегов по южнорусским степям в конце IX в.; 5 — направления экспансии Хазарского каганата в VIII–IX вв.; 6 — столица Волжской Болгарии; 7 — расстояние от летней ставки кагана на реке В-р-шан до границ личного домена. Публикуется по книге Плетневой С. А. Хазары}

Словом, Л. Н. Гумилев безосновательно «осудил» Олега Вещего и Игоря, достаточно высоко оцененных (особенно первый из них) в летописях; речь должна была идти о том, кто правил Русью в тридцатилетнем промежутке между 912 и 942 годом. Как уже сказано, Архангелогородский летописец сохранил своего рода реликт верного предания о том, что поход на Царьград в 941 году возглавлял Олег (понятно, не Вещий), который затем погиб, «перешед море» (я говорю «реликт» потому, что здесь же, в этом же самом летописце есть отрицающая приведенное сообщение, — внесенная, очевидно, позже, — «информация»: Игорь — сын Рюрика и начинает княжить еще в 913 году!).

Итак, занявшая три десятилетия «страница истории», о которой «умолчал» Нестор — время правления Олега II. Не следует понимать это в том смысле, что «спад» и ослабление Руси в 910 — начале 940-х годов были обусловлены прежде всего личностью нового правителя: закономерная смена периодов подъема и спада коренится в бытии страны в целом, а не в характере правителя; последний только наиболее очевидно воплощает в своих действиях (и бездействии) и подъемы, и спады. Олег II уже в начале своего правления поддался коварнейшему хазарскому плану похода Руси на Каспий; впоследствии его увлекла предложенная византийским императором Романом I акция по ограблению богатого хазарского Самкерца (в «хазарском письме» сообщается, кстати, что Песах «нашел добычу, которую Хлгу захватил в Смкриу»), а затем он напал и на Константинополь (хотя, как совершенно верно писал Л. Н. Гумилев, «русам абсолютно не из-за чего было воевать с греками» [80]) и, наконец, обрел гибель в далеком Бердаа.

^{Дань славян хазарам. Миниатюра из Радзивилловской летописи}

Естественно полагать, что этот Олег не заботился и о единстве Северной и Южной Руси; летописные сведения о такой заботе относятся к времени Олега Вещего, который, возможно, и умер на севере, в Ладоге, где он создал первую на Руси каменную крепость, и, затем, — спустя треть века — к времени Ольги.

Уже после выхода в свет первого издания этой книги я ознакомился с фрагментом работы (опубликованной в 1995 году во французском журнале «Rеvuе des еtudes bуzаntinеs») К. Цукермана — фрагментом, озаглавленным «Русь, Византия и Хазария в середине X века: проблемы хронологии». Это исследование в известной мере «перекликается» с данным разделом моей книги, — в частности, его автор во многом опирался на те же, что и я, предшествующие (но незаслуженно «подзабытые») скрупулезные разыскания Н. Я. Полового и В. М. Бейлиса.

В исследовании К. Цукермана убедительно доказано, что (цитирую) «Игорь правил три-четыре года… он вокняжился в 941 г., когда… его предшественник Олег навсегда покинул свою страну… Олегова Русь, вторгшаяся в „Персию“ после неудачного похода на Царьград, больше не вернулась в Киев» (выше я высказал предположение, что какая-то часть Олегова войска во главе со Свенельдом все же смогла вернуться в Киев).

Как сказано здесь же, «есть все основания считать, что Русь напала на Бердаа (между 943 и 945 гг. — В. К.) в союзе с хазарами», но «пока русские войска оккупировали Бердаа, киевский князь Игорь заключил летом 944 г. новый договор с Византией. Это хронологическое совпадение может поставить в тупик, если считать, что оба действия исходили из одной и той же власти. Трения между хазарами и Византией засвидетельствованы не только Письмом из Генизы (ок. 949 г.) [81], но и Константином Багрянородным… Каким же образом Русь могла стать союзником обеих держав одновременно?» Но на деле действовавшая по хазарской указке «Олегова Русь … не имела никакого отношения к Игоревой политике замирения с Византией» (цит. по: Славяне и их соседи. Вып. 6. М., 1996. С. 74, 76).

^{Оружие и доспехи славян IX–X вв. Реконструкция}

Этот и ряд других выводов исследователя представляются совершенно верными и весьма важными. Вместе с тем К. Цукерман, внося ясность в «проблему хронологии» княжения Игоря, к сожалению, «затемнил» эту же проблему по отношению к Олегу, который оказался в его версии неправдоподобным «долгожителем».

Стремясь выйти из трудного положения, исследователь попросту предложил считать, что в 944 году «Олегу было … не меньше шестидесяти лет» (с. 77), — то есть он родился в начале 880-х годов. Однако при таком решении придется отрицать ту связь Олега с умершим до 880 года Рюриком, о которой есть вполне определенные летописные сведения, и, во-вторых, напрочь отвергнуть все летописные даты Олеговой смерти. К тому же сам К. Цукерман упоминает, что «летописи путаются в показаниях относительно места и обстоятельств смерти Олега» (с. 76), — чего, между прочим, нет в летописных сообщениях о других князьях. И вполне естественно прийти к выводу о существовании двух Олегов, первый из которых погиб в 912 (или 913), а второй — в 944 (или 945) году. Собственно говоря, исследование К. Цукермана прямо подводит к именно такому решению, и, очевидно, только своего рода историографическая «инерция» помешала автору принять это решение…

Но нельзя не отметить, что вскоре после выхода в свет первого издания этой книги было опубликовано исследование, в котором доказывается, что существовали два Олега — «Старший» («Вещий») и его сын, «Младший», причем — и это особенно существенно — исследователь опирался на иные факты и аргументы, чем я, — главным образом на сведения из скандинавского эпоса, — но пришел к тому же выводу. (См.: Алексеев С. «Вещий Священный» (Князь Олег Киевский) // Русское Средневековье. Международные отношения. 1998. Вып. 2. М., 1999. С. 4–24.