Путь в Обитель Бога (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич. Страница 37

Как такая махина могла перестраиваться, я не смог ни понять, ни даже услышать, а ведь, по идее, грохот от перестроения должен был начинаться невероятный. Обычные двери, когда они поднимаются и опускаются — их ведь слышно. Пусть десять, пусть лишь пять человек знают о тайных туннелях — когда-то же они пользуются ими? Пусть я один — но совершив своё открытие, я за сравнительно короткий промежуток прошёл по каждому из них раз двадцать, и ходы изменились шесть раз. Но что бы ни происходило внутри многометровых внешних стен Харчевни и её подземельях, снаружи это никак не проявлялось.

Позже, вдоволь начитавшись разных книжек в библиотеке Имхотепа и в информхранилище Субайхи, я разработал собственную теорию, согласно которой потайные двери и ходы существовали совсем в другой Харчевне. Той, что была выстроена когда-то на Додхаре. Это объяснило бы, как она потом в одночасье возникла здесь, у нас. Просто проявилась каким-то образом, как наши пирамиды в мехране после Проникновения. Хотел я было похвастать своими умозаключениями перед Генкой Жданом — мы тогда ещё ходили друзьями — но поразмыслил и решил, что молчание золото. Ну их к Нечистому Феху, умников этих; стоит ляпнуть лишнее, сразу начинают расспрашивать, как там да что… Да и обоснований, почему Харчевня проявилась на Земле не целиком, я так и не придумал.

— Ты если заснул, то приляг, — услышал я голос Тотигая и вздрогнул. Действительно, застыл посреди комнаты, будто пятая статуя в придачу к четырём уже имеющимся.

— В какой комнате ты оставил Генку? — спросил я.

— В четвёртой, на восточной стороне, — ответил Тотигай.

— Чёрт с ним, пускай там и сидит. Имхотеп ему с голоду помереть не даст, а сунется наружу — сам виноват. Сейчас отдохнём немного и уйдём из Харчевни на рассвете.

— Попрыгунчики вряд ли нападут на нас здесь, — сказал Бобел. — Ты им напоследок подкинул такую сочную кость… Наверное, одна половина их команды уже перегрызла глотки другой.

Я посмотрел на него.

— А ты меня не осуждаешь, что я так начал драку?

— Да нет. Напротив — хороший приём. Я бы не хотел, чтобы ты сейчас был на месте Прыгуна.

— Рехнулся, Элф? — возмутился Тотигай. — Ты ещё лбом в пол ударь и покайся! Правильно сделал. Прыгун рано или поздно подмял бы под себя Харчевню, и хоть мне на Харчевню начихать, я точно знаю, что уж он-то не остановился бы перед тем…

— А ты заткнись, тебя не спрашивали.

И всё-таки у меня на душе было погано. Знал, что Тотигай и Бобел правы, да я это знал и без подсказок ещё до начала поединка. И проповедника попрыгунчики замучили. И Генку они изуродовали бы. И караванщиков они грабили в пустыне. И пленных наверняка работорговцам продавали. Головой же всему был Прыгун. А вот смотри-ка…

— Всё-таки интересно, куда подевался караван Цуя, — раздумчиво сказал я.

— Яйцеголовые, которых мы встретили в мехране, двигались как раз с той стороны, откуда он должен был прийти, — подал голос Тотигай. — Первые двое — не знаю, а большой отряд — точно. Не от Харчевни же шла такая банда? Здесь бы знали.

Я мысленно представил себе карту нашей Старой территории, со всех сторон окружённой землями Додхара. Такие карты мне не раз показывал в воображении мой разгребатель. Дальше к западу — другая Старая территория, с которой должен был идти Цуй. И если ибогалы шли только по мехрану, не заходя на Землю… В том-то и штука, что они всегда могут перемещаться исключительно по родным местам, хоть через всю планету, а мы, переходя с одной территории на другую, обречены пересекать их владения. Только в нукуманских землях ибогалам нет ходу. Но это к юго-востоку замки нукуманов стоят плотно, да и то не везде. А на последнем участке маршрута Цуя их совсем нет.

— Ладно, сейчас спим, а перед рассветом выходим.

Я подлил масла в один светильник, погасил второй и залез на верхние нары. Бобел повалился на нижние. Тотигай растянулся на полу — на медвежьей шкуре. Большой был медведь… Повадился на ферму к Лике — ну, пришлось ему со своей шкурой расстаться.

Когда я проснулся, Тотигай сидел посреди комнаты, задрав голову к потолку, где был изображён Предвечный Нук, творящий Великую Живую Пустоту.

— Что-то за дверью? — едва слышно прошептал я, хотя снаружи нас всё равно никто не услышал бы.

— Нет, ничего.

— Я всё равно проверю. А вы с Бобелом пока собирайтесь. Пусть он возьмёт что нужно… Да, вон тот пакет — самое главное! Подарки для Лики из города. Напомни ему, чтобы не забыл. Боеприпасы, естественно, тоже…

— Про боеприпасы он не забудет.

— И Книгу, конечно. Здесь её нельзя оставлять.

Я проверил винтовку. Пистолет свой тоже проверил, хотя и помнил, что дозарядил магазин сразу же, как только мы покинули общий зал; повернул одну из статуй и нырнул в потайной ход.

Я не пользовался им года два, но помнил, что в последний раз вышел в пятой нише слева от своей двери. Для настоящей ситуации это было слишком близко. Однако на сей раз выход открылся в четырнадцатой нише — в самый раз, и я осторожно выглянул, стараясь не шуметь. Звук, с которым плита встала на место за моей спиной, был не громче, чем лёгкое шарканье ноги по полу. На подшипниках она, что ли? Вспомнив свою теорию, пожал плечами. После вчерашнего я не удивился бы, узнав, что Харчевня, как и Луна, существует одновременно во всех восьми пространствах Великого Обруча, а Имхотеп не кто иной, как Предвечный Нук собственной персоной.

Правда, в его обители наряду с нормальными людьми тусуется всякое отребье. А в Обитель Бога, если верить нукуманским преданиям, способен войти только милосердный и чистый сердцем. Как тогда объяснить присутствие в Харчевне попрыгунчиков? Да и моё собственное, если уж на то пошло.

Попрыгунчиков в коридоре не было. Там вообще никого не было.

Я подошёл к своей двери и крепко стукнул по ней несколько раз кулаком — из-за толщины плиты вышло еле слышно. Дверь с гулом пошла вверх, и я поспешно посмотрел по очереди в обе стороны коридора, проклиная архитектора Харчевни. Почему бы Имхотепу (или Предвечному Нуку) не сделать бесшумными все двери без исключения?

Первым вышел Тотигай. Бобел шагнул наружу с моим рюкзаком на спине и пулемётом наперевес. Ближе всего были северные врата, к ним мы и направились. Магазинчики-лавчонки стояли закрытыми. Харчевня спала, только из общего зала доносился шум и отголоски музыки — скрипка, свирель… Там иногда гуляют всю ночь напролёт. Синяк Тэш отгрузил в бар вечернюю партию своей самогонки и тоже дрых, заперев дверь.

Кербер нас опередил, чтобы проверить, кто стоит в дозорах снаружи. Никакой регулярной охраны в Харчевне нет: сторожат по очереди местные завсегдатаи, живущие здесь годами, успевшие отдохнуть после похода трофейщики — перед тем, как уйти в поход снова, да те странствующие торговцы, которые не раз бывали у нас и всем хорошо знакомы. Регулирует такие дела Бенджер. Недостатка в желающих никогда нет, поскольку разницы между общественной и личной безопасностью в Новом Мире не существует. Большие караваны выставляют собственных часовых. Всегда с охотой встают на караул проезжие нукуманы, к которым по причине их неподкупности безграничное доверие.

Северные врата бессменно охраняли поводыри разгребателей, лагерь которых находился как раз напротив — не более тысячи шагов. Тотигаю предстояло выяснить, не стоят ли между лагерем и Харчевней палатки случайных странников и не вздумал ли кто из них поболтать с поводырями, мучаясь бессонницей.

— Никого, — доложил Тотигай, встретив нас у выхода. — Если не считать одного созерцателя. При нём кербер.

Созерцателя, действительно, можно было не считать — это всё равно что никого и даже меньше. Просто появилась такая порода людей вскоре после Проникновения. Они как будто странники, но странствуют без всякой цели, подолгу оставаясь там, где им понравится. Они очень дружны с керберами, понимают их не хуже, чем нукуманы, у которых с керберами союз с незапамятных времён. Самая же главная отличительная черта созерцателей такова — они никогда и ни во что не вмешиваются. Не принимают ничью сторону в распрях. Всегда сами по себе.