Путь в Обитель Бога (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич. Страница 5

— Не такие прекрасные, раз сделали что-то не так. Может, когда-то были прекрасными… Но их сволочной род угасает, и яйцеголовые теперь совсем не те что раньше. От их цивилизации давно несёт тухлятиной.

— А потом что было? — спросил я.

В общих-то чертах я всё знал, но послушать версию Тотигая всегда интересно. Керберы замечательные рассказчики. Все знания своего народа они сводят в тройбы — предания в стихотворной форме, чтобы щенки лучше запоминали. На их языке очень торжественно и красиво звучит, но я его не вполне понимаю, да и чисто технические термины керберы там заменяют конструкциями типа «сверкающий утёс, исполненный очей из твёрдой воды», а каждый раз догадываться, что это такое, нелегко. Поэтому тройбы Тотигай мне пересказывает прозой и по-нашему.

— Совершенным были нужны послушные слуги, — сказал он. — Однако не настолько глупые, чтобы стать непригодными к выполнению сложных работ. Бесстрашные воины, которые бы грудью вставали на защиту господ, но без особых сверхспособностей. Ты же знаешь всё это чёртово ибогальское колдовство? Внушение, и остальное… Вот чтобы без этого. А сами ибогалы на такое способны потому, что у них мозги однородные.

— Нет правого и левого полушария, — сказал я. — Мне Генка Ждан говорил то же самое.

— Да, так, если хочешь, — согласился Тотигай. — Наши старики говорят, что раньше ибогалы были вроде людей. Мозгов у них всё равно имелось в два раза больше, но головы были круглые, как тыквы в огороде у Лики, и эти твои полушария. Потом они сами изменили себе черепа, вытянули их, и полушария постепенно срослись. Внутренняя разумная сущность стала единой.

— Слилось сознание и подсознание, — перевёл я для себя.

— Хорошо, раз тебе так приятней, — ехидно заметил Тотигай. — Ты иногда становишься занудным, как умники из Субайхи. Не зря Ждана-то вспомнил.

— Кто бы говорил, — не остался в долгу я. — Да кое за какой твой трёп тебя на Совете стай другие керберы порвали бы в клочки.

— Именно поэтому я и не люблю ходить на Совет, — сказал Тотигай. — Испортило меня общение с тобой. Да и сам Совет давно превратился в сборище тоскующих по прошлому старых маразматиков — у нас почти никто уж и не живёт стаями… На чём остановились? Ну, вот — раз магические способности определяются единством мозгов, то ибогалы решили поделить их у своих Низких обратно на полушария, и даже усилить эффект. Вот откуда у нукуманов такие странные черепушки с двумя затылками. Да только Совершенные просчитались и что-то пошло криво. Послушными Низкие не стали, скорее наоборот. Внушение Совершенных перестало на них действовать, и они взбунтовались. С тех пор нукуманы сами по себе, и люто ненавидят яйцеголовых. Они…

— Дальше знаю, — сказал я. — Шишкоголовые только про первый период своей истории предпочли забыть, а героические страницы содержат в сохранности… Ладно, пойдём. До Каменных Лбов ещё топать и топать.

Я помог Тотигаю нацепить на себя вьюки и направился к своему рюкзаку. Прежде чем взвалить его на плечи, проверил, легко ли вращаются ножны, прикреплённые сбоку к станку на поворотном зажиме, хорошо ли выходит сам меч. Он выходил отлично. Замечательная у меня железка, настоящая самурайская катана. Бродячий купец, торговавший мне её, уверял, что этому мечу уже триста лет. Или пятьсот — я не помню. Он заломил несусветную цену, и я, подумав, что он брешет на счёт качества товара, отказался. Купец ушёл в Субайху; я отправился через несколько часов той же дорогой и на второй день пути наткнулся на обглоданные химерами кости бедолаги, валявшиеся рядом с его вещмешком. Так что в итоге меч достался мне даром, а Имхотеп после подтвердил, что он настоящий, старой работы, тысяча кованых слоёв — или сколько там должно быть.

Тотигай тоже собирался в дорогу. Он вытянул вперёд лапу с выпущенными когтями, готовясь по привычке украсить автографом ближайший камень, но вовремя вспомнил что к чему и удержался от подобной глупости. Не такое здесь место, чтобы личные подписи оставлять.

А вообще-то его когти в самый раз подходят для наскальной живописи — керберы большие любители этого творчества. У щенков растут обычные, как у любых других зверей, но потом они выпадают и на их месте вырастают другие — необычайной остроты и прочности, способные, кажется, оставить царапины и на поверхности алмаза. На вид они будто железные, но гораздо твёрже. Вот как, скажите мне, существо из плоти и крови может заиметь зубы и когти из легированной стали? Однако факт остаётся фактом.

— А с твоими предками ибогалы тоже экспериментировали? — полюбопытствовал я. — Они вывели вашу породу из диких трёхголовых керберов?

Тотигай жутко оскалился, и мне показалось, что он сейчас скинет вьюки и бросится на меня.

— Никто нас ни из кого не выводил! — рявкнул он. — Мы сами по себе — ясно?

Конечно, я не принадлежу к людям, возводящим тактичность в культ. Но всё-таки зря я его об этом спросил. Керберы, как и нукуманы, тоже не очень-то любят говорить об истоках своего рода.

Глава 3

Отойдя от места, где яйцеголовые устроили засаду на нукуманов, мы свернули с Большой тропы на узкую боковую дорожку, с виду похожую на те, что без всякого смысла и порядка прокладывают среди каменных россыпей разгребатели.

Трофейщики, да и любые путешественники опасаются ходить по ним, так как можно уйти далеко в сторону от первоначального направления или бесконечно бродить кругами в запутанных лабиринтах этой гигантской свалки вулканического шлака. Выбираться с таких дорожек на главные тропы напрямую, во-первых, тяжело, во-вторых — опасно. Полости, образованные пузырями газа, которые так и не смогли выбиться на поверхность лавы и лопнуть, иногда находятся так близко, что сверху покрыты лишь тонкой каменной корочкой. Она разрушается от времени, слабеет под ударами камней, выброшенных правящим округой вулканом Ниор, когда он решает, что опять пришла пора извергаться. Обычно корка проваливается сама, образуя небольшие кратеры, но нередко на дне лежит скелет того, кто неосторожно над таким пузырём проходил. Иногда это дикий додхарский ослик, а иногда и человек. Я сам однажды видел, как мехран провалился на площади размером с теннисный корт после того, как на труп издохшего пегаса уселся стервятник. Ему-то ничего не было, пегасу — тем более, а вот если не умеешь летать, то в свежем кратере придётся тяжеловато, даже если не разобьёшься сразу. Стенки крутые, гладкие, наверху ещё и загибаются козырьком. Керберу — и то будет нелегко выбраться, ведь их крылья предназначены не для полётов, а для недолгого планирования.

По тропам можно ходить безбоязненно. Разгребатель над пузырём или лавовой трубкой никогда не поползёт, он не дурак, но он и сам не знает, куда ползёт, если нет поводыря. Однако нашу дорожку проложил мой знакомый разгребатель, и сделал он это по моему заказу.

Наверное, разгребатели — самые необычные существа на Додхаре. Сначала я думал, что их когда-то вывели для своих нужд ибогалы, но ошибался. В сущности, никто не знает, откуда они взялись. Нукуманы говорят просто: «эбетори тэн» — «были всегда». Умники считают, что это реликтовая форма жизни, сохранившаяся с незапамятных времён, но подобное утверждение легче высказать, чем проверить. Из всех додхарцев достоверными сведеньями о собственной планете и её древних обитателях обладают разве что яйцеголовые, но с ними не очень поговоришь.

Некоторые думают, что разгребатели питаются камнями, да только я не однажды за ними наблюдал, и сдаётся мне, что всё поедаемое ими высыпается сзади в виде песка и гравия. Да и чаще всего они именно разгребают камни в стороны — почему и получили своё название.

У каждого народа Додхара с ними связаны свои собственные предания, а после Проникновения и у людей они появились. Керберы используют этих странных тварей при обряде Достижения совершеннолетия, когда у них выпадают молочные когти, а на их месте растут боевые. У нукуманов юноша тоже не может считаться воином, пока не пройдёт соответствующее посвящение, встретившись с разгребателем один на один.