Путь в Обитель Бога (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич. Страница 9

Так и живём. Половина планеты наша, половина — Додхар.

То есть — его ошмётки. Настоящий Додхар остался там же, где и был, правда, никто не берётся сказать, в каком именно месте нашей Вселенной он находился, да и в нашей ли. Там у них сейчас, поди-ка, творится то же самое, что и на Земле. Только неизвестно, какой из миров Обруча на них обвалился. Потерянные территории Земли вместе с населением переехали на Парадиз, это ясно, а вот к додхарцам кто припожаловал? Наверное, опять колдуны с Кийнака, что было бы славно. Жаль, что они не доконали яйцеголовых в первое Проникновение — ну ничего, сейчас исправят эту досадную ошибку.

Один спятивший умник из Субайхи, который ходил в длинном балахоне, напоминающем женскую ночную рубашку, лет пять назад шлялся по Старым территориям и внушал каждому встречному, что никакого Обруча Миров не существует, а настоящий Додхар — это та же Земля, только в будущем, через миллионы лет. Солнце, мол, к тому времени из жёлтого карлика стало превращаться в красного гиганта, растительность мутировала, и животные с людьми тоже. Потом случился хроновыверт, и время загнуло петлёй обратно, присобачив будущее Земли к её настоящему. Вот почему, говорил он, рельеф додхарских кусков суши во многом совпадает с бывшими на их месте земными, а между зонами разных миров почти нет перепадов на Границах Соприкосновения. Кое-где горы разрушились и стали ниже, кое-где в результате извержений появились новые хребты, а на месте земных рек и озёр на Додхаре в основном сухие русла и мёртвые долины. Кардинальных же отличий, мол, не наблюдается.

Вроде бы сходилось всё у него, и сумасшедшего умника народ слушал с охотой, пока он не заявил, что яйцеголовые, согласно его теории, далёкие потомки землян. Зря он такое сказал. Фермеры и трофейщики сами не скоро бы сообразили, что одно из другого прямо вытекает. Обступили они бедолагу и спрашивают: что же, выходит, мы сами породили ту мразь, что нас в последние годы долбит? А он разулыбался, дурень несчастный, чуть в ладоши не захлопал. Правильно, говорит, так и есть, молодцы вы! У вас, говорит, по-настоящему научный склад ума! Рассмотрите, и вы сами увидите чудесную работу возвратного механизма, приведённого в действие дерзкой рукою человека! Возможность возникновения хронопетли предусмотрела самосовершенствующаяся Вселенная, а мы, люди, предприняв переселение на Парадиз…

Договорить ему не дали, скрутили верёвками, уволокли подальше в мехран и посадили на ящик с динамитом, предварительно засунув между шашками фитиль. Вот тебе, говорят, превосходный возвратный механизм, который сейчас перенесёт тебя к твоим яйцеголовым родственникам. Мы тут пораскинули своим научным складом и решили, что пора привести его в действие. Мы, говорят, моментом организуем тебе такой хроновыверт, что мало не покажется. Отправляйся-ка, милый, в своё будущее, проверь всё ещё раз как следует, а то вдруг ты неправильно что понял и наделал ошибок в своей теории…

Размышляя обо всём этом, я уже нарезал здоровые ломти мяса на куски поменьше. Маловато вымачивалось, ну да ладно. Подольше поварю.

Но я уже знал, что подольше варить не стану. Съем так, ничего со мной не случится. Парни из Харчевни не верят, но в детстве я однажды слопал с голодухи щупальце гидры, которое откромсал опасной бритвой в то время как она пыталась меня схватить. И ведь не помер же. Хотя с тех пор ненавижу гидр в два раза больше, а уж лопать гидрятину меня теперь и под дулом ибогальского разрядника не заставишь.

Тотигай посматривал одним глазом на меня, а другим — на оставшиеся в ручье куски конины. Рыбы в ручье не было, но стервятники не дремлют. У двухголовых додхарских на каждого по четыре глаза, а у грифов хоть и по два, но зато тысячепроцентное зрение дальнего прицела. Висят они, паскудники, где-то над тобой так высоко, что их и не разглядишь, а стоит обнаружиться в пределах видимой стороны планеты хоть крошке беспризорного харча — они уже тут как тут.

Но на Тотигая в плане сторожевых обязанностей можно положиться. У керберов по бокам головы и на темени есть чувствительные точки на месте природных отверстий в черепе. Они ими видят почти так же хорошо, как настоящими глазами. Тотигай говорил мне, что сверху, сзади и с боков изображение плохое, чёрно-белое и расплывчатое — как в тумане, но любое движение отслеживается хорошо. Пожрать Тотигай любит ничуть не меньше, чем стервятники, и не понимает, для чего ему с ними делиться, поэтому стащить мясо у него из-под носа — попросту непосильная задача. На месте схватки яйцеголовых с гидрой он съел чуть ли не половину лошади, но успел хорошо пробежаться с тюками на спине, и теперь внимательно наблюдал за моими действиями. У нас с ним договор — в таких случаях мясо мне, а бульон — ему. Я бульон пить не могу, плохо с него. А учитывая время, необходимое для варки, Тотигаю всё равно достанется больше. Что там в мясе-то остаётся…

Поэтому и навалил я его в котелок от души. Доем — ещё поставлю. На утро. Да и ночью проснусь наверняка. Слишком много шагов с рюкзаком на плечах я сделал с момента последней съеденной мною ибогальской галеты.

Пока варилось мясо, а Тотигай его стерёг, я отправился в холмы и насшибал с деревьев съедобных почек. Долго трудиться не пришлось: большинство из них с детский кулачок величиной, и управился я быстро. Проклятый вулкан! Не будь лавовых полей, на которых ничего не растёт, путь от Харчевни до города и обратно был бы чистым удовольствием.

Если не считать патрули яйцеголовых, напомнил я себе.

Если не считать пегасов, драконов, химер и бормотунов. Если не считать…

Э-э-э, да что перечислять. До зимы времени не хватит, несмотря на то, что её теперь вовсе нет.

Коротко сказать, мир Додхара был бы совсем не плох без большей части его исконных обитателей.

Правда, невольные переселенцы — дикари с Кийнака — почти все вымерли со времён предыдущего Проникновения. Так это ещё пока никто не доказал — с ними хуже или без них. И не все они были дикарями. Отдельные малочисленные племена уцелели и теперь частично выпали к нам, да разве сравнишь их с прежними? Нукуман Орекс показывал мне фрески в своём замке и рассказывал разные истории. Я ему верю, потому что нукуманы никогда не врут. Для них ложь последнее дело, хуже любого преступления, хуже смерти.

На фресках были драконы, обычные и с тремя головами; дикие всадники в рогатых шлемах из черепов буйволов, затянутые в кольчуги из рыбьей чешуи, сидящие на химерах с лапами как у тигра и огромными клыками; против них сражались нукуманы на своих злых зубастых конях и трёхголовые керберы в доспехах. На других фресках рогатые кийнаки были изображены верхом на драконах, пегасах и шестиногих динозаврах. Они вели бой с кораблями ибогалов, похожими на летающие кукурузные початки. Последние я узнал сразу — вон сколько их по мехрану валяется…

— Как кийнаки могли держаться так долго против ибогалов со всей их биотехникой? — спросил я тогда Орекса.

— Они были волшебниками, магами. Как бормотуны, только сильнее. Умели заклинать любых животных, поднимали в воздух огромные камни, даже к ним не прикасаясь. Могли всё. Они накладывали заклятья на оружие ибогалов, и его заклинивало. Корабли падали на землю.

Это мне тоже было знакомо. Вскоре после Проникновения, когда ибогалы попали к нам и выяснилось, что они за уроды, наши с ними крепко сцепились. И уцелевшие после междоусобиц вояки, и умники, и банды анархистов. Но люди ни за что не выстояли бы против летающих початков ибогалов и их боевых платформ, похожих на слепленные из пчелиных сот ковры-самолёты, не наложи рувимы заклятие на всю технику. То, что ездило на колёсах или могло летать — всё пришло в негодность. Сначала мы думали, что нам одним так не повезло, а рувимы воюют на стороне яйцеголовых. Потом узнали, что рувимы ни одну из сторон не поддерживают, сами по себе, пришли не с Додхара, а неизвестно откуда, и вообще не живые существа, а… Ну, кто они такие, я не берусь сказать. И наши умники этого не знают, и ни один из народов Додхара.