36 рассказов - Арчер Джеффри. Страница 137

Я повернул ключ, и двигатель ровно заурчал. «Повезло», — пробормотал я про себя.

— Что вы говорите? — переспросила Анна, повернувшись ко мне.

— Говорю, что нам повезло не попасть под дождь, — ответил я и включил дворники, потому что первые капли дождя уже упали на лобовое стекло.

По дороге Анна рассказывала мне о своем детстве, прошедшем на юге Франции, где ее отец преподавал английский язык в средней школе для мальчиков. История единственной девочки в окружении нескольких сот французских мальчишек была и в самом деле очень смешной. Я чувствовал, что Анна все больше и больше очаровывает меня.

— Почему же вы вернулись в Англию? — поинтересовался я.

— Моя английская мама развелась с моим французским папой. И к тому же мне предоставилась возможность всерьез заняться медициной в больнице Святого Фомы.

— Но разве вы не скучаете по южным краям, особенно в такие ночи? — спросил я, услышав раскаты грома над нашими головами.

— Не знаю, трудно сказать, — ответила она. И добавила: — Во всяком случае, сейчас, когда англичане научились готовить, жизнь в стране стала вполне цивилизованной.

Я улыбнулся про себя, не будучи уверенным, всерьез ли она сказала это или снова решила поддразнить меня.

И незамедлительно получил ответ.

— Кстати, — сказала Анна, — как я полагаю, мы побывали в одном из ваших ресторанов?

— Да, в самом деле, — отозвался я не без робости.

— Вот почему мы с такой легкостью получили столик, несмотря на то что зал был просто битком. Вот почему официант якобы по собственному выбору принес нам бутылку «Бароло». И вот почему мы ушли, не расплатившись.

Я понял, что мне всегда суждено отставать от нее на целый корпус.

— И какой же это был ресторан? Там, где прогульщик-метрдотель, или шеф-повар, у которого четыре с половиной пальца, или жулик-бармен?

— Жулик-бармен, — рассмеялся я. — Которого я уже уволил сегодня днем. Впрочем, боюсь, что преемник пойдет по его стопам.

С этими словами я повернул с набережной Миллбэнк направо и занялся поисками места для стоянки.

— Я-то думала, что вы глаз с меня не сводите, — вздохнула Анна, — а вы, оказывается, все время смотрели поверх моей головы. Потому что так удобнее было следить за поведением нового бармена.

— Ну, вовсе и не все время, — сказал я, ловко въехав на единственное оставшееся незанятым место. Выйдя из машины, я помог Анне и подвел ее к дому.

Когда я запер за нами входную дверь, Анна обняла меня за шею и посмотрела долгим взглядом мне в глаза. Я наклонился и поцеловал ее, в первый раз. И вдруг она сказала, высвободившись из моих объятий:

— Не будем отвлекаться на кофе, Майкл.

Я сбросил пиджак и повел ее наверх, надеясь, что моя приходящая прислуга не устроила себе сегодня выходной. Открыв дверь спальни, я с облегчением убедился, что комната прибрана, а кровать застелена.

— Сейчас, секунду, — сказал я и пошел в ванную. Чистя зубы, я подумал: а не сон ли все это? Найду ли я, вернувшись, Анну в спальне? Я бросил зубную щетку в стаканчик и кинулся в спальню. Где она? По следу разбросанной на полу одежды я дошел до кровати. Анна лежала, укрывшись одной только простыней.

Я поспешно разделся, бросая одежду где попало, и выключил верхний свет, оставив только ночник над кроватью. И скользнул под простыню, к Анне. Я обнял ее, но не сразу, а сперва несколько мгновений смотрел на нее, не отрывая глаз. И принялся медленно ласкать ее, все сокровенные закутки ее тела, а она начала целовать меня. Я и представить не мог, что такая нежность может быть настолько возбуждающей. Когда наши тела, наконец, слились, я понял только одно: эта женщина должна остаться со мной навсегда…

Она лежала в моих объятиях, и какое-то время мы молчали. Затем я принялся говорить — обо всем, что только приходило в голову. Я поверял ей свои надежды, свои мечты, даже свои самые страшные опасения, и ни с кем прежде мне не было так легко, и никогда я не испытывал такого чувства свободы. Мне хотелось поделиться с нею всем самым сокровенным.

А потом она подалась ко мне и снова начала меня целовать. Сначала в губы, потом стала целовать шею, грудь, медленно перемещаясь все ниже и ниже, и мне казалось, что я этого не вынесу и вот-вот взорвусь. Последнее, что я помню: мы погасили ночник и часы на столике в гостиной пробили час ночи.

Я проснулся на следующее утро, когда первые солнечные лучи уже проникали сквозь кружевные занавески, и немедленно ожили все восхитительные воспоминания прошедшей ночи. Я повернулся, чтобы заключить Анну в объятия, но постель была пуста.

Я вскочил, с криком «Анна!», но не дождался ответа. Щелкнул выключателем. Часы на ночном столике показывали 7:29. Я кинулся было на ее поиски, но тут увидел наспех набросанную записку, подсунутую под часы.

Я взял записку, медленно прочел ее и улыбнулся.

И сказал: «Я тоже». Снова лег, размышляя, что же делать дальше. Прежде всего, решил я, пошлю ей дюжину роз — одиннадцать белых и одну алую. Потом буду присылать по одной алой розе каждый час, до тех пор пока мы не увидимся снова.

Приняв душ и одевшись, я принялся бесцельно кружить по квартире, задавая себе вопрос: как скоро я смогу убедить Анну перебраться ко мне. Интересно, какие изменения она захочет сделать в доме? Войдя в кухню и все еще не выпуская из рук ее записку, я подумал: несомненно, этому месту особенно не хватает женской руки.

К завтраку вместо утренней газеты я взял телефонный справочник. Вот она, как и было сказано: д-р Таунсенд, прием больных с девяти до шести по адресу Парсонс Грин Лейн, и телефон. И еще один номер, крупным жирным шрифтом, с указанием, что им следует пользоваться только в экстренных случаях.

Хотя я и полагал свой случай в достаточной степени экстренным, все же набрал первый номер и с нетерпением стал ждать ответа. Я хотел сказать ей только одно: «Доброе утро, милая. Я прочитал твою записку. Давай сделаем так, чтобы прошлая ночь стала первой из многих ей подобных».

Уверенный голос медсестры с большим стажем произнес: «Приемная доктора Таунсенда».

— Мне нужен доктор Таунсенд, — сказал я.

— Какой именно? — уточнила она. — Здесь принимают три доктора — доктор Джонатан, доктор Анна и доктор Элизабет.

— Доктора Анну, пожалуйста.

— А, миссис Таунсенд, — сказала она. — Мне очень жаль, но ее сейчас нет. Она отвела детей в школу и поехала в аэропорт встречать мужа, доктора Джонатана, который возвращается из Миннеаполиса, где он выступал на конференции. Не думаю, что она вернется раньше, чем через два часа. Вы хотели бы ей что-либо передать?

После долгой паузы медсестра спросила: «Нас не разъединили?» Я положил трубку и с грустью перечитал лежащую возле телефона записку:

Подгоревший

— Спасибо, Майкл, с удовольствием.

Я улыбнулся, не в силах скрыть своей радости.

— Вот ты где, Анна. А я уже начал бояться, что упущу тебя.

Повернувшись, я увидел высокого мужчину с копной светлых волос, уверенно стоящего посреди сплошного потока зрителей, вынужденных огибать его справа и слева.

Анна улыбнулась, и такой улыбки я еще не видел за весь вечер.

— Да, милый, — сказала она. — А это Майкл Уитикер. Тебе повезло — он купил твой билет. И я только что была готова принять его любезное приглашение поужинать вместе. Майкл, это мой муж, Джонатан. Тот коллега, которого задержали наши неотложные медицинские проблемы. Но, как видите, ему удалось с ними справиться.

В полной растерянности я так и не нашелся, что ответить.

Джонатан сердечно пожал мне руку.

— Спасибо, что составили компанию моей жене, — сказал он. — Может, вы поужинаете с нами?

— Это очень любезно с вашей стороны, — ответил я, — но я совсем забыл, что у меня деловое свидание. Мне надо бежать…