36 рассказов - Арчер Джеффри. Страница 91

Ее уход стал для меня сигналом, что теперь пришел мой час. Я выскочила из-за стойки, быстро — насколько позволяло достоинство — прошла к его столику и села на табурет с ним рядом. Он никак не реагировал на мое появление и не предложил мне что-нибудь выпить, но брошенный на меня косой взгляд сказал мне, что он не возражает против замены. Я оглянулась посмотреть, нет ли других претендентов на мое место. Мужчины, стоявшие у доски, подсчитывали очки, и им было не до меня. Хозяин, по-видимому, не обратил внимания на мое отсутствие, потому что выполнял заказы посетителей. Я заметила, что Мадлен уже пьет шампанское, налитое в ее бокал из единственной имевшейся в баре бутылки. Незнакомец, заплативший за нее, был одет в стильный двубортный блейзер, на шее у него красовался полосатый галстук-бабочка. Это убедило меня в том, что Роджер ей больше не нужен: она будет занята по крайней мере ближайшие двадцать дней.

Я подняла глаза и посмотрела на Роджера. Мне давно было известно, как его зовут, хотя я ни разу не разговаривала с ним и была уверена, что он не знает моего имени. Я начала хлопать ресницами. Наверное, у меня был глупый вид, но он мило улыбнулся и, протянув руку, коснулся моей щеки. Мне было приятно его нежное прикосновение, но ни я, ни он не осмелились сказать хоть слово. Наверное, потому, что мы оба были одиноки и понимали все без слов. Он продолжал пить пиво, я переступала с ноги на ногу, а всего в метре от нас игроки продолжали бросать стрелы в дартс.

Когда хозяин крикнул: «Принимаю последние заказы», Роджер допил пиво, а игроки закончили свою вечернюю забаву.

Никто не сказал ни слова, когда мы вместе пошли к двери. Я удивилась: он не возражал, что я иду с ним рядом до его дома. Я уже знала, где он живет, — видела его несколько раз на автобусной остановке на Добсон-стрит, стоящим в очереди хмурых утренних пассажиров. Один раз я даже забралась на стену, чтобы хорошенько разглядеть его лицо. Оно было, как говорится, без особых примет, самое обыкновенное лицо, но глаза смотрели так нежно и тепло, а улыбка была такой доброй, какой я еще не видела ни у одного мужчины.

Я была в отчаянии — ему было безразлично мое существование. Казалось, он постоянно чем-то занят; видно было, что он весь вечер не сводит глаз с Мадлен и, наверное, каждое утро думает о ней. Как я завидовала ей! У нее было все, в чем я нуждалась, — конечно, не считая приличного мехового пальто, которое досталось мне от матери. По правде говоря, я не имею права злиться на эту сучку Мадлен, ведь ее прошлое наверняка не было таким мрачным, как мое.

Все это произошло более года назад. Чтобы доказать Роджеру, как глубоко и сильно я люблю его, я решила, что моей ноги больше не будет в пабе «Кот и Свисток». Он тоже, по-видимому, забыл о Мадлен — по крайней мере ни разу при мне не говорил о ней. Одно мне казалось в нем необычным, не похожим на других мужчин — он ни разу не спросил меня о моих прошлых связях. Вероятно, ему следовало бы это сделать. Мне очень хотелось, чтобы он узнал правду о моей жизни до встречи с ним, хотя теперь это было, по-видимому, не нужно.

Я была самой младшей, четвертой в семье, то есть последней в очереди, и мне было неизвестно, кто мой отец. Придя однажды вечером домой, я узнала, что моя мать сбежала с каким-то кобелем. Трейси, одна из моих сестер, предупредила меня, чтобы я не ждала ее возвращения. Оказалось, что она права: с того самого дня я ни разу не видела свою мать. Приходится признать, как это ни горько, что твоя мать — сука.

Итак, став сиротой, я начала свои скитания, все время стараясь не нарушать закона. Это не так легко, если никогда не знаешь, где приклонить голову. Сейчас я уже не помню, как связалась с Дереком, который, наверное, соврал, что это его настоящее имя. Любая влюбчивая бабенка втрескалась бы в него, увидев это смуглое лицо с чувственным взглядом. Дерек сказал мне, что последние три года плавал на торговом судне. Переспав с ним, я была готова верить всему, что бы он ни сказал. Я объяснила ему, что мои желания просты: домашнее тепло, нормальное питание и, быть может, со временем, своя семья. Он заверил меня, что одно из этих желаний будет выполнено. И верно, через несколько недель после того, как он меня бросил, я родила двойню, двух девочек. Дерек их не видел — он ушел в море еще до того, как я собралась сообщить ему, что беременна. Он не обещал мне «златые горы», потому что знал, что я готова отдаться такому красавцу, как он, даже на крыше.

Я пыталась вырастить девочек сама, но вмешались чужие люди и отобрали их у меня. Бог знает, где-то они теперь? Надеюсь, они попали в хороший дом. Они так похожи на Дерека, что благодаря его красоте их жизнь будет легкой.

Я бы не хотела, чтобы Роджер когда-нибудь узнал об этом. Его безграничное доверие рождает во мне чувство вины, но я все-таки не нашла бы в себе силы сказать ему всю правду.

После того как Дерек ушел в море, я опять скиталась почти год, прежде чем устроилась на работу в паб «Кот и Свисток». Хозяин, подлый человек, не дал бы мне даже куска хлеба, если бы я не подлизывалась к нему.

До того как Роджер связался с блондинкой в потертом пальто из искусственного меха, он приходил в паб раз, иногда два раза в неделю. После этого он стал бывать здесь каждый вечер до того дня, когда она нашла любовника с более тугим кошельком и бросила Роджера.

Я знала, что он создан для меня, с той минуты, как услышала: «Пожалуйста, пинту легкого пива». Пинта легкого пива — наверное, лучшая характеристика Роджера. До того как Мадлен подцепила его, я даже не догадывалась, что ему нравятся женщины. Официантки в баре пытались заигрывать с ним, но он не обращал на них внимания. Вероятно, его привлек мой неприступный вид.

Мне кажется, я была в этой пивной единственной, кто хотел завязать прочные отношения.

В тот вечер Роджер позволил мне остаться у него на ночь. Я помню, как он проскользнул в ванную, чтобы раздеться, а я устроилась в постели у стенки, решив, что так будет для меня лучше. С той ночи он ни разу не сказал, чтобы я уходила, и не попытался выбросить меня вон. Я ни разу не слышала, чтобы он повысил голос или отругал меня ни с того ни с сего. Он вел себя по отношению ко мне так мягко и по-дружески, что я готова была встать перед ним на колени.

Трр-трр-трр. Проклятый будильник. Мне хотелось закопать его в землю. Он продолжал звонить до тех пор, пока Роджер не решил пошевелиться. Однажды я попыталась дотянуться до будильника через него, но проклятая вещь вырвалась и упала на пол. Это рассердило его гораздо больше, чем назойливый звук, и я решила никогда больше не дотрагиваться до будильника. Наконец он высунул руку из-под одеяла и накрыл звонок ладонью — звук сразу смолк. У меня очень чуткий сон — малейший шорох может разбудить меня. Если бы он попросил меня, я будила бы его каждое утро, не действуя на нервы, как это придуманное кем-то устройство.

Еще не до конца проснувшись, Роджер обнял меня и погладил по спине, что неизменно вызывало на его лице улыбку. Потом зевнул, потянулся и точно так же, как и каждое утро, заявил: «Надо поторапливаться, как бы не опоздать в офис». Может, некоторые дамочки взбесились бы от предсказуемости нашего утреннего распорядка, но только не я. В таком ритме шла теперь моя жизнь, и благодаря ему я чувствовала себя в безопасности и была убеждена, что нашла кое-что стоящее в жизни.

Роджер наконец-то попал ногами в шлепанцы — шанс пятьдесят на пятьдесят — и переместил свое грузное тело в ванную. Как всегда, через 15 минут он вышел из нее. Пожалуй, он выглядел сейчас чуть лучше, чем когда вошел туда. Я уже привыкла к его слабым стрункам, а он, в свою очередь, свыкся с моей манией чистоплотности и стремлением к безопасности.

— Пора вставать, лентяйка, — упрекнул он меня, но тотчас улыбнулся, увидев, что я перебралась на его теплое место. — Наверное, думаешь, что я приготовлю тебе завтрак, прежде чем уйду на работу? — сказал он, направляясь к лестнице.