Отступник - Янг Робин. Страница 30

Роберт подошел к Элизабет, смотревшей на него с облегчением, к которому примешивался ужас.

— Идемте, — скомандовал он, увлекая ее вниз по лестнице.

Оставив три трупа в комнате наверху, они обогнули остатки сломанной мебели и подошли к двери. Он не выпускал из рук меч, а ее трясло от пережитого страха.

Роберт вышел на улицу, и струи дождя смыли кровь с лезвия и упали на его разгоряченное лицо. Он обернулся к ней, когда она остановилась на пороге.

— Вы ранены?

— Ч… что?

— Они причинили вам вред? — требовательно спросил он и схватил ее за плечо, заставляя ошеломленную девушку посмотреть на него.

— Нет, — выдохнула она. — Нет.

— Нам нужно идти. Здесь люди вашего отца.

— Моего отца? — На лице Элизабет отразилась надежда, к которой примешивалась душевная боль. Она открыла было рот, чтобы заговорить, но не произнесла ни слова, глядя расширенными глазами куда-то ему за спину.

Роберт заметил, как изменилось выражение ее лица и на нем проступила тревога. Она выкрикнула его имя. Он уже начал поворачиваться, собираясь посмотреть, что же так сильно испугало ее, как вдруг что-то ударило его в плечо. Роберта отшвырнуло к дверям, где он привалился к косяку, задыхаясь и глядя на окровавленный железный наконечник арбалетного болта, который насквозь пробил его левое плечо и высунул кончик наружу, оставив на сорочке кровавое пятно. Мгновением позже он почувствовал боль, жгучую и ослепительную, какой он не испытывал еще никогда в жизни. У него перехватило дыхание, а легкие обожгло, как огнем. Полуобернувшись и опершись спиной о дверной косяк, который и не позволил ему упасть, он разглядел приближавшуюся к нему фигуру. От боли все плыло у него перед глазами, но Роберт все-таки узнал человека с арбалетом из амбара.

Тот остановился в нескольких шагах от него, а потом неспешно опустил оружие и вынул еще один болт из колчана на бедре. Упершись ногой в скобу арбалета, он принялся перезаряжать его, и тут Элизабет закричала вновь.

— Беги! — крикнул ей Роберт. Он попытался оттолкнуть ее здоровой рукой, но боль от неловкого движения заставила его согнуться чуть ли не пополам. — Беги!

Элизабет бросилась бежать по улице, и мужчина не сделал попытки остановить ее.

Роберт, шатаясь, ввалился в дом, и в этот миг убийца поднял арбалет и прицелился. Раздался глухой удар, и в косяк, где еще секундой раньше стоял Роберт, вонзился арбалетный болт. Роберт привалился к стене за порогом; по щекам его тек пот, смешиваясь с каплями дождя. Рубашка на груди промокла от крови. Снаружи до него донеслись скрип и треск — это убийца вновь перезаряжал свое жуткое оружие. Но ему придется войти внутрь, чтобы воспользоваться им. Единственный же шанс Роберта заключался в том, чтобы обезоружить или убить незнакомца, едва тот перешагнет порог. Роберт собрал остатки сил. Мгновением позже в дверном проеме возникла тень. Когда мужчина шагнул внутрь, Роберт нанес удар, вложив в него все свое отчаяние и закричав от острой боли, когда наконечник болта шевельнулся в ране.

Мужчина небрежно отбил его меч арбалетом. Клинок выпал из рук Роберта, и он, зажимая плечо, шагнул на нетвердых ногах в центр комнаты. Убийца поднял арбалет.

— Кто ты такой? — прошипел сквозь стиснутые зубы Роберт.

Мужчина не ответил. В темноте было трудно разглядеть выражение его смуглого лица с оливковой кожей.

Роберт повалился на колени. Ему вдруг показалось, что убийца уже спустил тетиву, но нет, арбалетный болт по-прежнему был направлен ему в грудь. В глазах у него потемнело. Боль превратилась в стремительный огненный поток, уносящий его в пучину забвения. Теряя сознание, он рухнул на пол, и тут издалека донесся слитный топот копыт. Это смерть, подумал он, скачет, чтобы взять его к себе. А потом раздались крики. Роберт еще успел увидеть, как убийца развернулся, вскидывая арбалет, и спустил стрелу. Он услышал женский вскрик, чужие голоса и глухой удар, когда что-то тяжелое обрушилось на пол рядом с ним.

Последняя мысль Роберта была о дочери. Перед глазами у него встало милое улыбающееся личико Марджори, а потом мир опрокинулся на него и померк.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

— Тернберри сдался после двухдневной осады, милорд. Тех, кто уцелел, мы взяли в плен.

Хэмфри умолк, заметив, что король не отрывает взгляда от стола, за которым сидит. Эдуард хмурился, и его светлые глаза поблескивали в масляном свете ламп, пока он читал письмо, которое держал в руке. Полотняные стены шатра колыхались от ветра, врывавшегося сквозь откинутый полог, донося снаружи смех и звуки музыки.

Король, видя, что Хэмфри умолк, поднял голову.

— Продолжай.

— Разрушив замок до основания, мы двинулись к Эйру. После того как три года назад Брюс сжег его, дабы не позволить нам превратить его в свою цитадель, он приказал отстроить его вновь. Под командованием вашего сына мы разграбили поселение и уничтожили новые укрепления. Смею вас уверить, милорд, что эти рейды, забитый скот и сожженный урожай означают, что жителям Каррика будет нелегко пережить наступающую зиму.

— Хорошо, — пробормотал король, вновь вернувшись к созерцанию письма.

Порыв ветра всколыхнул шелковую занавеску, делившую королевский шатер пополам, и Хэмфри разглядел внутри кровать с пологом на четырех столбиках, которую Эдуард всюду возил с собой. На ней громоздилась гора подушек, и застелена она была красным полотняным покрывалом. В мягком кресле рядом сидела королева Маргарита, и ее нежный профиль оттеняла мягкая, как пух, соболиная накидка, в которую она зябко куталась. Просторное одеяние не скрывало ее второй беременности. Пока Хэмфри наблюдал за ней, королева подалась вперед и двинула хрустальную ладью по шахматной доске, стоявшей перед ней. Одна из горничных, сидевшая напротив, ответила на этот ход своей пешкой. Из-за другой занавески донесся детский плач — это проснулся новорожденный сын короля Томас и захныкал, требуя, чтобы его покормили.

Хэмфри перевел взгляд на короля.

— Вы не получали никаких известий о местонахождении Роберта Брюса, милорд?

При этих словах король резко вскинул голову, и в глазах его отразилось напряженное внимание. Он отложил письмо в сторону, и Хэмфри заметил, что к нему приложена печать короля Франции.

— Я надеялся, что это ты сможешь пролить свет на его местонахождение после того, как провел целый месяц в его графстве.

Хэмфри уже приходилось слышать холодное неудовольствие в тоне короля, но он до сих пор не привык к тому, насколько, оказывается, это неприятно, когда оно направлено на тебя.

— Я допросил с пристрастием коменданта Тернберри, милорд, но он поклялся, что понятия не имеет, куда подевался Роберт. Ему известно лишь, что он покинул Каррик более года назад.

— И ты веришь ему?

— Не знаю, что и думать. — Под тяжелым взглядом короля Хэмфри поежился и поспешил добавить: — Но ведь не будет же он скрываться вечно. Рано или поздно Брюс даст о себе знать, в этом я уверен.

По лицу короля промелькнула тень.

— Все может быть. — Он отмахнулся от пажа, который подошел к столу, чтобы вновь наполнить его кубок. — А как тебе поведение моего сына? Как он справился со своим первым командованием?

Только теперь Хэмфри понял, почему о боевых действиях отчитывается он, а не Эдвард. Они вернулись в Лохмабен еще до полудня, но до сего момента король ограничился коротким рапортом, отложив подробный отчет на потом.

— Он сумел поддержать в войске порядок, милорд, — осторожно начал Хэмфри. — Осада Тернберри и штурм Эйра были проведены вполне грамотно. Наши люди получили лишь несколько ранений, и никто из них не погиб. За всю кампанию мы потеряли всего пять лошадей.

— Очень интересно, — обронил король и оперся подбородком на сплетенные длинные пальцы. Один из его перстней поймал лучик света от лампы, и рубин в его центре засверкал алым блеском. — А вот мой племянник свидетельствует об обратном.