Отступник - Янг Робин. Страница 59

— Когда ты уезжаешь?

— Через три недели.

Оба умолкли, глядя друг на друга.

В наступившей тишине холодно и ясно прозвучал голосок Марджори:

— Они не вспоминают о тебе.

Роберт уставился на нее.

— Найалл и Томас, — сообщила дочь, вынимая фигурку из комнаты замка. — Они не вспоминают о тебе.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Пока женщины плели венки из боярышника для майского праздника, а на полях вызревали пшеница и рожь, мужчины Англии готовились к войне. Портные латали прорехи в гамбезонах, кузнецы подковывали лошадей, а оруженосцы точили клинки и счищали ржавчину с кольчуг своих хозяев в бочках с песком. Прощаясь с женами и детьми и оставляя урожай созревать под благодатными небесами, рыцари надевали доспехи, повязывали ленты, украшенные красным крестом Святого Георгия, и направлялись к месту сбора, призванные королем под свои знамена.

Сойдясь в одной точке на восточном побережье, колонна рыцарей и оруженосцев, пехотинцев и лучников, вьючных лошадей и мулов, повозок и осадных орудий растянулась на много миль, подняв завесу пыли над Великой Северной дорогой. [39] Эта армия, собранная после нападения на отряд Сигрейва, стала самой крупной армией Эдуарда со времен битвы под Фолкирком, в которой погибли десять тысяч скоттов. Такова была месть короля.

Сделав остановку в Йорке, чтобы пополнить припасы, Эдуард продолжил движение к границе Шотландии и пересек ее в начале июня, после чего разделил свои силы. Принц Уэльский возглавил большой отряд и двинулся в Стратэрн, чтобы жечь, грабить и убивать, или, как выразился король, «устроить ад», тогда как сам Эдуард с большей частью армии маршем выступил к восточному побережью. По пути ему пришлось пройти мимо неприступного замка Стирлинг, который скотты твердо удерживали в руках. Тем временем ирландский флот под командованием графа Ольстера совершал опустошительные набеги и держал в постоянном напряжении западное побережье Шотландии.

К августу король Эдуард подошел к городку Брихин, где и осадил тамошний замок. В крепости, возведенной на скалистом уступе над рекой, стоял сильный гарнизон и имелось достаточное количество провианта, так что после двухнедельной бомбардировки стен защитники и не думали сдаваться, и Эдуарду пришлось отдать приказ привезти дополнительные осадные орудия морем в Монтроз. Заодно ему понадобились более тяжелые противовесы для баллист, нежели простые камни, и он отправил отряд под командой Эймера де Валанса в ближайший собор Брихина, чтобы снять с его крыши свинцовую черепицу.

Роберт, прищурившись, смотрел на квадратную башню, которую паутиной опутывали леса. Хоть и широкая, она тем не менее чуть ли не вдвое уступала высотой башне круглой, которая высилась позади нее и возносилась к небесам на добрую сотню футов. Они напоминали ему двух братьев, стоящих бок о бок, один — высокий и стройный, другой — низенький и коренастый. В лучах полуденного солнца башни отбрасывали косые тени во двор собора и на кладбище, за которым виднелись дома каноников и дворец епископа.

На щеку ему села муха и поползла к уголку рта. Он раздраженно смахнул ее. В такую жару они, как и слепни, летали во множестве, не давая покоя ни людям, ни лошадям.

— Чего вы ждете, Брюс?

Роберт повернулся на резкий и неприятный голос, на мгновение заглушивший шум и суету во дворе, и тяжелым взглядом уставился на человека, стоящего в тени дуба с оловянным кубком в руке.

Лицо Эймера де Валанса с резкими, словно вырубленными топором чертами раскраснелось, его темные глаза с прищуром смотрели на него из-под козырька поднятого забрала. Вокруг него, укрывшись от безжалостного солнечного света, стояли остальные рыцари и дворяне. Среди них были Томас Ланкастер и Ральф де Монтермер, они потягивали вино, которое Валанс приказал доставить из дворца епископа. Слуги то и дело спешили во дворец, принося все новые фляжки, пироги с мясом, хлеб и сыр для захватчиков. Чуть поодаль выстроились в ряд епископ Брихина и каноники с побагровевшими от жары и гнева лицами. Поблизости расхаживали оруженосцы англичан, опустив ладони на рукояти мечей и настороженно поглядывая на них.

— Итак? — Валанс жестом указал на башню. — Посылайте их на крышу, ради Христа. Королю Эдуарду этот свинец нужен уже сегодня вечером.

Нескрываемое презрение Эймера Роберт перенес стоически, лишь дернув щекой в ответ, как частенько поступал во время этого марша на север.

— Лезьте наверх, — приказал он нескольким пехотинцам, перепачкавшимся в пыли после того, как они высыпали груды щебня и битого камня из строительных носилок.

Никто не заметил, как напряглись его плечи под плотной тяжестью кольчуги или как дрогнули пальцы в латной рукавице, мечтая сомкнуться на рукояти меча и раскроить Валансу череп. Пехота, которую Роберт по приказу короля набрал в своих шотландских поместьях, приступила к работе, подхватив деревянные носилки, которые только что опустошила.

Роберт один смотрел, как они начали подниматься наверх. Конечно, он мог бы возразить и сказать этому сукиному сыну, чтобы он послал на башню своих собственных пеших солдат, но Эдуард недвусмысленно поручил Валансу командование отрядом, и любое неповиновение было бы расценено как проявление неуважения к самому королю. Помимо всего прочего, Роберт понимал, что должен изображать лояльность и покорность. С самого начала кампании Эймер не спускал с него глаз. И не он один. Чем ближе они подходили к Шотландии, тем чаще Роберт ловил себя на том, что тщательно подбирает не только слова, но и мысли, так что вскоре ему стало казаться, будто он гость в собственном теле. Он чувствовал себя марионеткой на веревочке, которой управляли все кому не лень, а он лишь слепо выполнял чужие желания. И он уже с трудом удерживал маску невозмутимости на лице.

Солдаты неуклюже карабкались наверх по ненадежным лестницам, зигзагом поднимавшимся по строительным лесам. Они двигались очень медленно, ведь каждой паре приходилось тащить с собой еще и носилки, отчего держаться за перекладины они могли только одной рукой.

— Разрази меня гром, так мы провозимся здесь до самого Судного дня! — вслух возмутился один из людей Валанса.

Благословенный ветерок охладил разгоряченное и потное лицо Роберта, перебирая увядшие цветы боярышника, усеявшие траву. Он принес с собой едва уловимый запах соли и йода, подхваченный, скорее всего, с залива в Монтрозе. В нескольких милях к востоку раскинулся городок, в котором семь лет назад с мантии Джона Баллиола сорвали королевский герб. В тот самый день Роберт и Рыцари Дракона ворвались в аббатство Скоуна, чтобы похитить оттуда Камень Судьбы.

Крик одного из солдат, потерявшего опору под ногами на лестнице, вывел Роберта из задумчивости. Нелепо размахивая руками, бедолага упал на помост с высоты в несколько футов. Его товарищ, державший с ним носилки, удержал равновесие, но выпустил ручки поддона, и тот, вращаясь, пролетел все три этажа квадратной башни и разлетелся на куски при ударе об землю. Рыцари Эймера загоготали и принялись обсуждать — причем достаточно громко, так что их услышали скотты на лесах, — на сколько частей разбился бы молодой парнишка, если бы упал с той же высоты. Они начали заключать пари на то, кто из солдат сорвется первым. Единственным, кто не присоединился к веселью, остался Ральф де Монтермер. Стоя вместе с остальными в своей желтой мантии с зеленым орлом, на которую на солнце было больно смотреть, он молча потягивал вино, наблюдая за первой парой солдат, взобравшихся на самый верхний помост, и изредка поглядывая на Роберта.

Квадратная башня обрывалась над самым помостом. Каменная кладка была там более светлой — очевидно, ее совсем недавно побелили. Двое солдат опустили носилки на помост и взялись за лестницу, чтобы переставить ее на новое место, бросая испуганные взгляды на пропасть под собой. Наконец они водрузили ее на крышу нефа собора, которая поднималась под углом к башне. Вдали торчал каменный палец круглой башни, упирающийся в небеса. Свинцовая черепица в лучах полуденного солнца отливала синим. Вооружившись зубилом, один солдат поднялся по ступенькам приставной лестницы и начал сбивать черепицу, передавая ее пластины товарищу, который складывал их на носилки.