Зловещий детдом - Байкалов Альберт. Страница 46

– Что они говорят? – наклонился к сидевшей напротив Климовой Матвей.

Девушка виновато улыбнулась и стала переводить.

– Мал золотник, да дорог! – между тем парировала Лидочка. – Ты заказала светловолосых, с голубыми глазами, не старше четырех лет. Оба мальчика полностью соответствуют твоим характеристикам. Кроме этого, они абсолютно здоровы.

– Хочешь сказать, и в документах нет диагноза? – прищурилась Васильева.

– Странный вопрос, – округлила накрашенные, как у клоуна, глазки Лидочка. – Конечно, есть. А иначе как бы я их придержала?

– Хорошо, пойдем смотреть! – Васильева положила ладони на стол и встала.

Матвей и Марта последовали ее примеру.

Был полдник, и дети пили молоко в большом и светлом помещении столовой, стены которого, кроме красочных героев сказок, украшал рыжий потек с потолка.

– Я сказала посадить мальчиков вместе, – шепнула заведующая. – Их столик у окна.

Матвей оглядел зал. Два десятка пар глаз уставились на вошедших. Все дети сидели по четыре человека за столом. Лишь кандидаты на усыновление вдвоем. Так было легче разобраться. Они были одинаково подстрижены и походили друг на друга как братья.

– А можно с ними пообщаться? – спросил по-английски Матвей.

Климова перевела.

– Да, конечно, – кивнула директриса.

Матвей и Марта вышли из детского дома в подавленном состоянии. Было тяжело играть роль приемных родителей. Несмотря на то, что детям говорили, будто тети и дяди приехали проверять работу детского дома, они смотрели на них с затаенной тоской и надеждой.

Оба остановились на Володе Савине. Мальчику было три с половиной года.

Глава 7

Колган прогуливался по фойе, то и дело поправляя за дужку давившие на переносицу очки. Нелепая шляпа, полы которой закрывали верхнюю часть его лица от установленной в углу видеокамеры, длинное пальто, легкая сутулость в сочетании с трехдневной щетиной делали его похожим на слегка загулявшего интеллигента. Он будто бы целую ночь отмечал рождение ребенка, потом до обеда отсыпался и сейчас, наспех одевшись, примчался, чтобы поздравить жену.

«Надо было цветы взять», – потирая подбородок, подумал Колган и увидел появившуюся в дверях Алену.

Она была до того худая, что казалась прозрачной. Даже длинный, до пола махровый халат не скрывал этой воздушности. Большие, черные глаза были полны печали и тоски. В то же время в ее внешности была какая-то теплота проснувшегося материнства. Алена словно светилась изнутри тихой радостью.

Колган долго думал и все-таки на этот раз решил попытаться избежать убийства. Не то чтобы ему было страшно. Нет, бояться он перестал тогда, когда отправил на тот свет такое количество людей, что гарантированно заработал «вышку». Это случилось после четвертого или пятого раза. Точно он сказать не мог, поскольку еще какие-то томления души были. Потом Колган убивал без особых чувств и философских размышлений о вечном. Он научился воспринимать чужую смерть как данность. Всех ждет один и тот же конец, и за этой чертой уже все равно будет без разницы, когда и как умер. Решение оставить Алену возникло отнюдь не из-за проснувшейся совести или переосмысления жизни. Просто, проанализировав ситуацию, он понял, что самоубийство девушки не решит проблем. Предложившая этот вариант Васильева не учла тот факт, что Алена лежит в ВИП-палате. И дело вовсе не в охране и круглосуточной сиделке и медсестре. Они-то как раз меньше всего мешали. Просто Васильева не подумала, как потом тот же начальник отделения объяснит происхождение денег, которыми оплачено содержание и уход провинциальной девушки. Любой следователь начнет копать в этом направлении и быстро выйдет на Архангельского. Все шустрые только на словах. Узнать, кто стоял за всем этим делом, не составит труда даже дилетанту сыска. Оказавшись на нарах, Васильева тем более молчать не станет. Но он не винил ее за просчет. Более того, относился к таким ситуациям спокойно. Колган понимал, Васильева имеет связи, хорошо разбирается в законах, умеет быстро и правильно оформить документы, договориться с нужными людьми, когда надо, припугнуть. И замену ей найти практически невозможно. Собственно, она и подняла этот бизнес. Его обязанность – зачищать результаты ее недочетов и оберегать как несушку, несущую золотые яйца. При том наплыве заказов, который они переработали, это нормальная рабочая ситуация. Он не брюзжал, а трудился, и получал за это неплохие деньги.

Алена стояла и глядела ему в глаза. Нет, они не виделись раньше. Вернее, она не могла видеть его. С ней общались Васильева и Лапша. Колган наблюдал за ними из машины. Еще у него было ее фото. Сейчас Алена безошибочно угадала в нем человека, который пришел навестить ее. Ничего удивительного. Остальные посетители практически все разбрелись парами и тихо говорили.

Алена подошла ближе, туже запахнула халат:

– Вы к кому?

– Вы Алена Канаева?

– А вы кто?

– Мы не могли бы с вами поговорить в другом месте? – спросил он.

– Если вы по поводу отказа, то я уже все сказала! – резко заговорила она. – Передайте своим хозяевам, деньги мне не нужны…

– О чем вы? – сделал вид, будто обескуражен, Колган.

– Как это о чем? – Алена захлопала длинными ресницами. – А вы разве не от Архангельских?

– Нет, а кто это?

– Да так, – испытующе глядя в глаза Колгану, отмахнулась она.

– Я что-то вроде частного детектива, – соврал он.

– Еще не легче, – упавшим голосом воскликнула девушка. – И кого вы ищете?

– Вас.

– А кто вас нанял?

– А сами как думаете?

– Неужели Коля? – едва не плача, спросила она.

Колган знал, отца ребенка звали Николай Гусев. Разгильдяй жил недалеко от площади Трех вокзалов и учился на третьем курсе медицинского института. Его Колган знал лично, поскольку сам наводил о нем справки.

– Нет, отец вашего ребенка даже не знает, где вы, – сокрушенно вздохнул Колган. – Вас разыскивают родители.

– Но ведь я им звоню! – на глаза Алены навернулись слезы. Однако через мгновенье взгляд потемнел и сделался подозрительным: – Вы врете!

– Тихо, тихо, – зная, как легко расстроить в таком состоянии женщину, он осторожно взял ее за плечи. – Они говорили, что вы общаетесь по телефону. Но согласитесь, любая мать и отец, не видя столько времени ребенка, начинают подозревать все что угодно…

– Как же быть?! – с отчаянием воскликнула она.

– Пойдемте, обсудим вашу непростую ситуацию в машине? – осторожно предложил Колган. – Мне все равно что-то надо вашим родителям отвечать…

На улице было холодно, и Колган опасался, что Алена откажется. Но расчет был точен, девушку очень заботил этот вопрос, и она легко согласилась.

– Не замерзнешь? – спросил он, когда они вышли на улицу.

– Халат теплый, – глядя под ноги, едва слышно сказала Алена.

Они вышли за проходную. Колган добежал до машины и услужливо открыл дверцу. Алена села на переднее сиденье и поежилась:

– Не застудиться бы…

– Сейчас, – он торопливо завел двигатель, включил печку и приставил руку к решетке. Воздух с ходу пошел теплый.

– О чем вы хотели поговорить? – отрешенно спросила она.

– А сама-то как думаешь? – наблюдая за тем, как у дверей проходной о чем-то разговаривают охранники, спросил Колган. – Моя задача – убедиться, что с тобой все в порядке. То, что ты родила, я могу и не знать. Мало ли? Может, я к тебе на работу приходил?

– Что я за это буду должна? – Алена испытующе посмотрела на него.

– Хороший вопрос, – сделал вид, будто обрадовался, он. – Мне как частному сыщику нужны помощники. У меня есть два студента юридического факультета. Но иногда нужен свежий, нигде не примелькавшийся человек с незамыленным глазом. Я могу рассчитывать на тебя?

– Ну, конечно! – обрадовалась девушка.

Объяснение было глупым и бесперспективным. Но что мог еще предложить в обмен на устраивающий обоих ответ Колган едва сводившей концы с концами молодой матери? Требовать с нее деньги просто смешно.