Мания величия - Байкалов Альберт. Страница 40

*

Матвей сквозь сон почувствовал, как закладывает уши, и стал машинально глотать слюну. Однако ощущение стремительного падения заставило открыть глаза. Он выглянул в иллюминатор и вновь увидел лазурную поверхность воды, раскрашенную в темный, местами даже коричневый цвет. Отмели, коралловые рифы… Так или иначе, но это говорило о приближении суши.

– Подлетаем, – раздался над ухом голос Тараса.

– Это уже Коралловое море, – сделал вывод Матвей и посмотрел на друга. Он тоже был разбужен снижением и тер глаза. Путешествие из Москвы в Новую Гвинею, да еще зимой, – серьезная встряска. Даже природа позаботилась о том, чтобы смена времен года не проходила жестко. Так за летом следует осень, а после зимы человек в течение трех месяцев адаптируется к теплу. Поэтому после московских морозов в Эмиратах и в Маниле Тарас был сам не свой. Матвею в этом плане легче. За время службы его подвергали самым разным тренировкам и испытаниям. В том числе закалили и для подобных перелетов. Так, например, поднятая по тревоге в Подмосковье группа могла к обеду высадиться в сирийской пустыне для совершения марш-броска, а к вечеру оказаться на полигоне Северного флота для проведения стрельб.

Некоторое время самолет летел над сельвой, испещренной множеством рек. Сразу бросалось в глаза отсутствие дорог. Вскоре вновь оказались над водой. Левее появился гигантский полуостров, уходивший в океан. Горная гряда, хребтом гигантского птеродактиля делившая его пополам, выпирала из обилия росшей на склонах зелени.

Тарас наклонился к иллюминатору ближе:

– А тут не совсем дикое место.

Матвей посмотрел вниз. Взору открылся Порт Морсби. Расположенный вдоль берега бухты, город своей окраиной заползал на горы, когда другая его часть почти нависала над морем. Самолет стремительно приближался к земле.

Матвей откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Сонливость не проходила. Еще бы, из промозглой и холодной Москвы сразу в тропики. Меньше чем за сутки они оставили позади себя не одну тысячу километров и несколько часовых поясов.

А между тем под брюхом самолета замелькал ажурный узор отмели, промелькнула песчаная полоска пляжа, пронеслись какие-то постройки, и вот уже они над бетонной полосой. Привычное пружинистое покачивание, и салон мелко затрясся от передавшейся вибрации с коснувшихся бетонки колес шасси.

Самолет едва успел остановиться, а пассажиры уже повставали со своих мест, и, невзирая на щебетание стюардесс, требующих подождать, когда остановятся двигатели, потянулись к выходу.

Матвей толкнул в бок Тараса:

– Поднимайся.

Тарас встал и протиснулся в проход.

Шагнув из прохлады салона на трап, Матвей словно очутился в парной русской бани. Наполненный запахом сгоревшего керосина, воздух казался липким и вмиг покрыл кожу испариной.

Бетонная полоса, обнесенная ограждением из сетки, упиралась одной стороной в возвышенность, облепленную домами, другой стороной тонула в джунглях. Напротив трапа сверкало стеклом здание аэропорта. Кроме их «А-320», здесь стояли еще три «Боинга 777» и несколько вертолетов, один из которых российский «Ми-8» с символикой «Сарсар».

– Может, нам туда? – выдвинул предположение Тарас.

– Для начала нужно пройти таможенный досмотр, – вспомнив наставления Вильцына, сказал Матвей. – И вообще, нас должны встретить на выходе из аэропорта.

– Смотри! – удивленно воскликнул Клон.

Матвей оглянулся. Округлившимися от удивления глазами бандит таращился куда-то в сторону росших с другой стороны взлетной полосы пальм. Он проследил за его взглядом и увидел старый немецкий самолет. Это был, по всей видимости, «Юнкерс».

– Теперь понятно, почему они на наш «Сарсар» запали, – хмыкнул Тарас. – Все лучше, чем эти раритеты.

– Ты поменьше об этом говори, – одернул его Матвей.

На паспортном контроле была невообразимая давка. Филиппинцы словно боялись куда-то опоздать. А может, они опасались, что их здесь попросту сожрут? Все они местным авиарейсом летели в страну кенгуру и коала – Австралию.

Толстая, до синевы черная папуаска в униформе цвета кофе с молоком долго вчитывалась в паспорта. Тарас даже стал нервничать. Наконец она вклеила в них желтого цвета визы и пожелала хорошо провести время.

– Представь, у тебя такая кожа, – наклонившись к Тарасу, сказал Матвей.

Тарас обернулся и пожал плечами:

– А что, практично, грязи не видно…

Обливаясь потом, они вышли из здания аэропорта и огляделись. Вокруг, словно муравьи, сновали папуасы. В майках и шортах, они шаркали резиновыми тапками по грязному асфальту, волоча какие-то узлы и чемоданы, лениво перемещаясь с одного конца площади в другой…

– И кто из них нас встречать должен? – съязвил Клон.

В тот же миг перед Матвеем из загустевшего от жары воздуха словно материализовался смуглый мужчина европейской наружности в темных очках. На нем была шляпа с огромными полями, рубашка с короткими рукавами и шорты цвета хаки. Шаркая сандалиями, он подошел к Матвею, каким-то образом угадав в нем старшего, и протянул руку:

– Кондрашук Валерий Иванович.

– Матвей, – отвечая на рукопожатие, представился он и показал взглядом на стоящего рядом друга: – Тарас, а это, – он перевел взгляд на Клона, – Сергей.

– А где остальные? – Кондрашук огляделся по сторонам.

– Остальные задержались в Маниле, – зло ответил Матвей.

– Как в Маниле? – захлопал глазами Кондрашук, вмиг переменившись в лице. – Что вы говорите?

– Что слышите. – Матвей зло выругался. – Разве я готовил команду?

– Вы с ума сошли! – выдохнул Кондрашук.

– Я рекомендовал одного человека, – Матвей положил руку на плечо Тараса. – И я за него ручался. Он здесь, остальные арестованы.

– Еще я, – вмешался в разговор Клон.

– Это случайность, – на полном серьезе ответил ему Матвей.

– За что их задержали? – захлопал глазами Кондрашук.

– Эти клоуны, едва спустились с трапа в Маниле, как бросились в поисках приключений. Как результат, утром в номера ворвалась полиция, которая обнаружила у одного в сумке наркотик, а другой развлекался с малолеткой.

– Но их было трое…

– Третий много говорил, а манильские полицейские этого не любят, – ответил за Матвея Клон и тут же стушевался: – Шутка. На самом деле взяли его за то, что он находился в номере с наркоманом.

– Тебя не спрашивают, – осадил не в меру разошедшегося бандита Матвей. Хотя в душе он был рад такому развитию событий. После ареста дружков Клон внезапно проникся уважением к нему. Конечно, если бы он знал, кто именно позвонил в полицию и донес о безобразиях, которые чинили «русские гангстеры», то наверняка бы так себя не вел.

– И как теперь быть? – Кондрашук уставился Матвею в глаза.

– Вы меня спрашиваете? – возмутился Матвей.

– Хорошо, – с досадой процедил сквозь зубы Кондрашук, – нам надо перейти в местный аэропорт.

– А мы в какой прилетели? – растерялся Клон.

– Этот считается международным, – пояснил Кондрашук.

Во второй половине дня Матвей и его небольшая команда выгрузились из вертолета на небольшом аэродроме, затерянном где-то в сельве.

– Солист, их только трое! – объявил Кондрашук подошедшему к вертолету рослому молодому мужчине.

– Где остальные? – Мужчина, которого назвали Солистом, испытующе посмотрел на Матвея.

– Троих полиция в Маниле задержала, – торопливо ответил за Матвея Кондрашук.

– За что?

– Они надежно сели, – устало махнул рукой Матвей, всем своим видом давая понять, что потери безвозвратные и смысла о них говорить нет.

– Давайте вещи сюда. – Солист показал рукой на небольшой грузовичок. – Сами в эту машину.

Матвей забрался в пыльный минивэн «Додж Караван». Солист сел за руль. Тарас и Клон устроились в салоне. Туда же уложили вещи.

Солист без слов завел машину и включил передачу.

Мимо понеслись пальмовые рощи. То и дело попадались небольшие ручьи и речки, через которые были построены железные мосты. Встречного транспорта не было. Да и то, что автомобиль здесь до сих пор в диковинку, сами за себя говорили выбегающие из джунглей кучки черных кучерявых ребятишек. Вдоль дороги пешком прогуливались беременные папуаски под одинаковыми огромными зонтами. Матвея поразило обилие свиней. Они буквально вылетали из-под колес. Деревни особо ничем не отличались от конголезских. Те же тростниковые крыши и полчища голопузых детей.