Пираты «Грома» - Чалкер Джек Лоуренс. Страница 20

– Что-то упало? Или кто-то прыгнул в воду?

– Не знаю... Пилот говорил, что океан обитаем... Возможно, это какой-нибудь кит. Пожалуй, придется это выяснить, прежде чем начать строить лодку.

Ворон полез в свой рюкзак и достал маленький бинокль, с которым никогда не расставался. Сунув пистолет в кобуру, он поднес бинокль к глазам и внимательно осмотрел океанскую гладь.

– Там что-то черное. И довольно большое, – сообщил он. – Не могу сказать точно. Вроде тех здоровенных осетров, которых мы ловили в Миссури и Миссисипи, а то и побольше. – Он смахнул со лба пот и вновь поднял бинокль. В поле его зрения попал ближайший остров, километрах в четырех, и кроу, внезапно вздрогнув, стал пристально рассматривать его. – Нейджи, я хочу, чтобы ты тоже взглянул на это. И думаю, пока нам лучше держать эту новость при себе.

– А? Что? – Нейджи тоже сунул пистолет в кобуру и взял протянутый бинокль.

– Вон тот остров. На пару градусов правее, где берег сужается. Прямо над этим местом.

Арнольд Нейджи быстро нашел то, о чем говорил кроу, и тоже непроизвольно вздрогнул.

– Этот ряд деревьев слишком ровный, – негромко пробормотал он. – За девятьсот лет такой порядок едва ли сохранился бы. Их явно сажали недавно, и кто-то ухаживает за посадками, но это не Главная Система.

– Флибустьеры? – предположил Ворон. Нейджи вздохнул:

– Возможно, хотя и сомнительно. У них другие обычаи. Может быть, потерпевшие крушение, но такое совпадение уже за пределами реальности. Здесь же тысячи островов. Так, так... Похоже, у флибустьеров были свои причины держаться подальше от этой планеты. Кажется, это гораздо более развитый прототип, чем мы думали.

– Ты хочешь сказать, населенный?

– Похоже на то. Вот только кем?

– Или чем? – добавил Ворон. Они сообщили на корабль.

– Час от часу не легче, – с досадой заметил Козодой. – Возможно.., даже скорее всего нам придется пересмотреть наши планы насчет этой планеты. Вокруг достаточно места.

– Нет, – возразил Звездный Орел. – Идеально подходящих планет не существует, кроме той, на которой вы родились, а корабль не приспособлен для длительного проживания. Я намерен провести серьезную модификацию, а это требует времени и отсутствия на борту людей. И потом, он не годится для того, чтобы в нем рождались дети. Состояние невесомости неплохо, пока ребенок находится в утробе матери, но появиться на свет он должен там, где будет с самого начала чувствовать силу тяжести.

Козодою пришло в голову, что Звездный Орел намного больше беспокоится о Хань, чем обо всех остальных, но он понимал, что настаивать не стоит. Пилот имел свободную волю в полном смысле этого слова, а поскольку он один контролировал доступ к обширным банкам данных и межзвездным двигателям, его мнение было решающим. Козодой впервые с удивлением осознал, что между маленькой беременной женщиной, которой через несколько дней или недель предстояло рожать, и машинным разумом, к которому она подсоединялась, установились свои, удивительные отношения. Чувствовал ли – мог ли чувствовать – Звездный Орел то, что чувствуют люди? И сейчас – оберегал ли он ее или, наоборот, себя, опасаясь изменений в ее психике? Козодой вздохнул. Узнать это было невозможно.

– Ладно, но лагерь нужно разбить подальше от воды и поближе к трансмьютеру. Было бы неразумно вторгаться в чужие владения. И надо наконец позаботиться о периметре. Нас слишком мало, чтобы нести круглосуточную вахту.

– Согласен, ремонтники займутся этим в ближайшее время, но все же вам всем необходимо постоянно носить оружие. А если это все же окажутся люди, в любом смысле слова, надо установить с ними контакт и попробовать договориться.

– Если это люди, то они, возможно, не настроены первыми начинать переговоры, – ответил Козодой. – А если мы пожалуем в гости без приглашения, они могут запросто расценить это как нарушение территориальных прав. А это означает войну и...

Его перебил скрипучий голос Ривы Колль:

– Если мы не сможем одолеть даже их, то какого черта нам браться за Главную Систему?

Козодой поморщился, чувствуя себя во главе кавалерийского отряда, атакующего стойбище индейского племени. Он хлопнул себя по колену:

– Ну что ж, идем!

4. НЕМНОГО ПОЛИТИКИ

Если не считать жары и влажности, они чувствовали себя почти как дома. Козодой сидел перед костром и хмуро осматривал лагерь. Роботы-ремонтники поработали на славу, но и экипажу пришлось потрудиться. По иронии судьбы необходимыми навыками обладали только Танцующая в Облаках, Молчаливая и сестры Чо. Все остальные оказались чересчур избалованы цивилизацией, чтобы уметь строить жилища из подручных материалов.

Трансмьютер был неоценим, но мог пересылать вещи, ограниченные размерами: метр в длину, метр в ширину и метра два в высоту. Даже ремонтных роботов приходилось пересылать по частям и собирать вручную. Здесь Клейбену не было равных, и при виде того, как куча железок, опутанных бесчисленными проводами, обретает некую форму и после включения сама себя собирает окончательно, даже Козодой испытывал нечто похожее на священный трепет.

Расчистив площадку на порядочном расстоянии от моря, они построили несколько хижин из стволов растения, отдаленно напоминающего бамбук. На кровлю пошел местный аналог тростника. Хижины получились довольно удобными и даже почти непромокаемыми. С помощью древних плотницких инструментов, чьи матрицы нашлись во все тех же неисчерпаемых банках данных Звездного Орла, был изготовлен примитивный ткацкий станок, на котором Танцующая в Облаках и Молчаливая ткали покрывала и ткани.

В том, что касалось еды, они все еще почти полностью зависели от трансмьютера. Хотя банки данных корабля и содержали матрицы самых разных семян, земледелие требовало времени и трудов. При этом не было никаких гарантий, что посевы приживутся в этом климате и на этой почве.

Клейбен, то и дело консультируясь со Звездным Орлом, собирал силовой генератор, а до тех пор у них имелось только самое элементарное энергоснабжение и почти вся энергия уходила на поддержание защитного периметра. Он представлял собой ряд металлических стоек, надежно вкопанных в землю, между которыми проходили еле заметные электрические провода. Всякий, кто коснулся бы их, получил бы сильнейший удар, а контакт с одним из столбиков означал скорее всего мгновенную смерть. При размыкании линии устройство начинало угрожающе потрескивать, и треск этот был способен разбудить даже мертвого. Конечно, такую защиту едва ли можно было назвать надежной, но она хотя бы гарантировала, что никто не вломится к ним без предупреждения.

Гипотетические туземцы пока не подавали признаков жизни. Козодоя в немалой степени обрадовало то, что все, даже Сабатини, внесли свою лепту в обустройство лагеря. Отношения между Колль и Клейбеном были слегка натянутыми, но, в общем, довольно мирными: видимо, она и впрямь собиралась честно выполнять свою часть сделки, по крайней мере в ближайшем будущем. Правда, Клейбен при этом ходил в постоянном страхе, да и Нейджи чувствовал себя немногим лучше. В глубине души Козодой сгорал от любопытства и мечтал побольше узнать о странном творении доктора. Хань была живым свидетельством того, на что способен Клейбен, разыгрывающий из себя бога-творца, но Козодой до сих пор не мог до конца поверить в ее историю. Собственно, в этом заключалась основная проблема: они по-прежнему оставались сборищем людей, объединенных только взаимной необходимостью и силой обстоятельств. Они не были единой командой.

Тучный Айзек Клейбен сидел в своей тесной хижине. Складки его живота переваливались через набедренную повязку. В тусклом свете масляного фонаря он колдовал над портативной лабораторией; ее маленькие батареи казались неисчерпаемыми. В бамбуковой хижине лаборатория выглядела дико. Клейбен и сам чувствовал, что его деятельность плохо сочетается с окружающей обстановкой, но был преисполнен решимости. И мысли его, естественно, сильно отличались от мыслей Козодоя.