Чеченская обойма - Горбань Валерий Вениаминович. Страница 10

— Хочешь своих ребят сохранить — со мной не шути. У меня народ отмороженный, все уже воевали и крови не боятся. Хоть одного из наших зацепите — шарахнем со всего, что есть, и ни у кого разрешения спрашивать не будем. Пусть там наверху свои договоры подписывают, а у нас — свой договор будет, лады?

— Хорошо, — говорит, — мне тоже кровь не нужна, и у моих ребят близкие есть.

Руки жать, обниматься-целоваться, бумаги подписывать мы не стали. Но, не считая мелких пакостей, за полтора месяца по-серьезному ни разу не сцепились. И слава богу. Знали бы чеченцы, кого я привез!

В первую командировку все нормально складывалось: и в комендатуре мужики были нормальные, и отряды серьезные работали — СОБР, ОМОН. А здесь — сборная солянка: ППС, ГАИ, какие-то пацаны из других подразделений. Сводный отряд… твою мать! И ребята вроде неплохие, но дома-то их совсем для другого готовили.

А старший зоны!.. Предки не дураки — прозвища не просто так давали. Если б я ему и его потомкам сам фамилию придумывал, то лучше теперешней вряд ли бы придумал. Дубьев! Что смеешься?.. Слово офицера: именно — Дубьев. Его иначе, чем Дубина, никто и не называл. Ну, кадр был, не передать! Ему водки натрескаться — хлеба не надо, по пьянке из пистолета в потолок засадить — всегда пожалуйста. К омоновцам прицепиться — почему излишек боеприпасов на блоке (во придурок!) — тоже без проблем. Зато, если надо для людей что-то сделать, или ответственность на себя взять, когда порохом попахивает, тут он — в кусты.

Слава богу, в сводном отряде на полсотни человек — хоть десяток был, на которых положиться можно. И тех еле вырвал, пришлось к начальнику УВД идти, доказывать, что без профессионалов вся эта команда — прямые кандидаты в покойники. Шеф поупирался слегка, но дал добро на отделение омоновцев. А уж командир ОМОНа не подкачал, братишка. Не зря с ним в первой командировке вместе носом грязь в Грозном рыли. Хлопцев дал отборных, из тех, что уже в боевых командировках работали. Сам знаешь: самые лучшие орлы из стреляных воробьев вырастают!

Без них бы — совсем пропасть. Зона ответственности серьезная. Двадцать километров границы с Чечней — это вам не шутки!

Тем более что перемирие совсем на соплях держалось. Банды шныряли туда-сюда, по ночам — стрельба по всей границе, да и днем дрессировали время от времени. У нас тоже на той стороне снайпер лазить повадился, с бесшумкой. И ведь не по-боевому бил, гад, понимал, что можем навернуть в ответ со всей дури. Нет: выберет, когда, например, машина Красного Креста подъедет к КПП. В ней «Врачи без границ» сидят, груз какой-нибудь гуманитарный в ящиках. Мы досмотр начинаем, иностранцы возмущение свое демонстрируют. А тут стрелок этот хренов — по колесам — шлеп… шлеп! Или по «кирпичу» возле КПП. Знак-то жестяной, грохоту побольше. Вот вам и скандальчик готов: беспредельные федералы подвергают опасности жизни врачей-гуманистов! Протесты, звонки начальства. Дубьев психует, орет: «Леня! Ты когда меня подставлять прекратишь? Не трогайте вы их!»

Как бы не так! Есть, конечно, среди этих деятелей и врачи настоящие. Но что-то я за все это время не припомню, чтобы они нам хоть таблетку от головной боли дали. И когда «духи» наших на блокпостах зажимали, что-то не видать было белых джипов с красными крестами. Ни капли воды не привезли, ни одного из тех ребят, что в блоках от перитонитов, гангрены да потери крови умирали, не спасли. А вот чеченцам помочь — тут они как из-под земли. И сейчас такое впечатление, что все эти ЧП на границе были как спектакли с расписанными ролями. Но хрен им этот номер пролез. Через наш КПП ни разу без досмотра не прошли. А начальство?.. Меня снять можно, кого потом поставить? Сами отцы-командиры там торчать не будут. И со сменщиком — как повезет. Может, у него вообще башню рванет и он бои местного значения развяжет. Да если честно, то и командиры наши только для вида пылили. Сами-то они так же, как и мы, думали и этих односторонних гуманистов на дух не переносили.

Я раза три с командиром чеченского блока встречался. Все — как в кино: на мосту сходимся, с каждой стороны одинаковое количество людей, каждая сторона сопредельную на оптике держит. Спрашиваю:

— Когда стрелка своего уймете?

— Это не наш. Мы его сами ловим, никак поймать не можем, — врет, глазом не моргнет.

— Ну ладно. Только если мы его пристрелим, не обижайтесь.

— Как это пристрелим? Кто вам позволит по территории суверенной Ичкерии огонь открывать?

— Тогда сами с ним разберитесь!

— Пробуем. Но никак поймать не можем…

В общем, сказка про белого бычка.

Вот так и жили. Мир — не мир, война — не война. Дурь одна.

Но случилось дело и покруче. Приезжает как-то Дубьев, напыженный, как голубь-дутыш, заваливается ко мне в командирский вагончик:

— Завтра выделяй двадцать человек на прочес!

— Какой прочес?

— В нейтральной зоне группа «непримиримых» бродит, человек десять, будем «зеленку» зачищать.

— А кто участвует?

— Все наши отряды людей выделят. Планируем сто человек.

— Это кто придумал?

— Мое решение. Информация наша, поэтому мы ее сами реализовывать будем.

Я аж взвился: генералиссимус, стратег хренов! Насмотрелся я на таких за это время. Когда настоящая драка была — все по штабам сидели, нос высунуть боялись. А как чуть затихнет — в очередь за орденами давятся, планы один гениальней другого предлагают. Но пока профессионалы у дела стояли, этой швали особо разгуляться не давали.

А тут — «командарм» Дубина! Спрашиваю я его:

— Нормальные карты местности у всех будут? Или опять по глобусу воевать пойдем? Дислокация боевиков, их маршруты? Схемы минных полей? Саперная поддержка? Рации толковые, чтобы нас не глушили, не прослушивали? Форму одинаковую выдадут или опознавательные знаки? И что-то я не помню: ученья по взаимодействию мы провели?

— Когда их проводить? — глазенками моргает. — Завтра уже операция.

— Вот ты, — говорю, — сам завтра и оперируйся. Пока эта банда через границу не полезет, пусть с ними сами чеченцы разбираются. Ты себе решил медальку заработать, а мне цинки с пацанами домой везти? Я своих людей гробить не дам. Мало крови пролили?

Как он завизжит:

— Да ты понимаешь, что говоришь?! Струсил, что ли? Я тебя сейчас от командования отрядом отстраню!

От последних слов меня нервный смех разобрал. И хорошо: хоть какая-то разрядка, а то я уже контроль над собой терять начал.

— Ладно, — говорю, — отстраняй. Сейчас я сюда командиров взводов соберу и объявлю, что теперь ты ими лично командуешь. Сам им все расскажешь. Только не говори, кто этот гениальный план придумал. Как бы чего не вышло…

— Это невыполнение приказа! Ты ответишь! Пиши рапорт!

— Я, по закону, преступные приказы выполнять не имею права. А рапорт обязательно напишу. Чтобы, когда ребят перемолотят, или, что скорее, они сами друг друга перестреляют, было ясно, кто за этот идиотизм отвечать должен.

Выскочил он, дверью хлопнул. А я соседу позвонил. Магомед — мужик отчаянный, ребята у него — как на подбор. Думаю: горячие, черти, точно полезут в эту авантюру. Тоже горцы, но «духов» не любят еще больше, чем мы. Говорят:

— Эти бандиты уже весь Кавказ достали! Ни своему народу, ни соседям жить спокойно не дают.

И получилось, что я как в воду смотрел! Магомед, правда, отказаться хотел. Но ребята его обиделись: «Командир, нас ведь трусами назовут!» — и всем отрядом добровольно на это дело подписались.

И еще три командира своих людей выделили. Тех-то, кто уже своих ребят, или друзей из других отрядов в «черные тюльпаны» грузил, на такой трюк не возьмешь. Когда смерть рядом увидишь, на кишки своего братишки да на кровь с мозгами посмотришь — быстро героизм проходит. Но это же после… А эти в первый раз здесь, горя не видали, на подвиги тянет.

Я понервничал, конечно. Весь день назавтра — как на иголках. Понятное дело: Дубьев после операции на меня телегу накатит — будь здоров. А если еще хоть одного боевика отловят или завалят, то всё: пыль до небес, колокола звонят, Дубина на белом коне, а я весь в дерьме! «Да ладно, — думаю, — бог не выдаст — свинья не съест. Лишь бы у ребят все обошлось».