Западня - Воинов Александр Исаевич. Страница 73

Несколько раз лицом к лицу сталкивалась с Бирюковым. Он отводил глаза и торопливо проходил мимо. Что ж, конспирация прежде всего!

Когда на второй день вечером, измотанная непрерывной беготней, вернулась домой, на диване в столовой ее дожидался нежданный гость.

— Леон! — воскликнула Тоня. — Ты?!

Он встал и протянул к ней руки:

— Здравствуй, дорогая домнишуара!

Глава седьмая

Она сразу же заметила, что он прихрамывает, но пытается это скрыть. С его лица еще не сошла больничная бледность. Да, ночь на берегу всем обошлась дорого.

А все же, как здорово, что он жив! Пришел и сидит на своем любимом месте, на краю дивана, облокотившись о валик.

— Это чудо! — сказал Леон, рассматривая Тоню. — Ты цела и невредима!

— Цела и невредима, — улыбнулась она. — А ты, кажется, переусердствовал?

— Нет. Это шальная пуля… Правда, она мне помогла.

— Но зачем ты вышел из госпиталя? Тебе еще надо лечиться…

— Вышел? — Леон вздохнул. — Не вышел, а сбежал!..

— Сбежал? Тебя преследуют?

— Все обошлось. Фон Зонтаг далек от мысли, что я причастен к исчезновению Фолькенеца… Кстати, и твоего тоже… Объясни, почему ты дома?

— А почему ты сюда пришел, если считается, что я исчезла?

— Это мне сказал оберштурмфюрер Дауме, которого назначили вместо Штуммера. Он приходил ко мне в госпиталь.

— Значит, он тебя давно не навещал?

— Как тебе известно, он один из самых моих близких друзей. Я обожаю его так же, как Штуммера.

— Твоя ирония неуместна. Уже три дня, как я знакома с Дауме.

С лица Петреску сползла улыбка.

— Ты, конечно, пришла к нему не с пустыми руками?

— Ты угадал. Я оказала гестапо еще одну важную услугу.

— Какую?..

— Я сообщила, где находится полковник Фолькенец.

— Ты с ума сошла!

— Возможно. Но к тому, что Фолькенец находится в катакомбах, Дауме отнесся со всей серьезностью.

— Но ведь он наверняка сможет это проверить.

— Не думаю. Во всяком случае, если проверка начнется, я об этом узнаю. Следы Фолькенеца так заметены, что тот, кто начнет их разыскивать, неизбежно попадет в поле зрения моих друзей. — Она расставила на столе чашки и пошла на кухню, чтобы разжечь в плите огонь. — Леон, принеси кофе! Коробка в буфете.

Несколько минут покоя, пусть обманчивого. Какое это счастье, когда на плите закипает чайник, а в воздухе пряный аромат крепкого кофе! И никуда не надо спешить. Блаженное состояние!..

— Почему же ты все-таки сбежал? — спросила Тоня, когда они пили кофе. — Ты в отпуске?

Он некоторое время задумчиво помешивал ложкой кофе.

— Удивительно! — сказал он, тряхнув головой. — Прошло всего несколько месяцев, как за этим же столом я умолял тебя уехать… Мне казалось, что в этом твое единственное спасение.

— Что-то случилось, Леон?

— Да, случилось!.. Советские войска вышли на берег Южного Буга. Это значит, что они на пороге Николаева. А за ним очередь и нашего прекрасного города.

— А ты не спросил, где я сейчас работаю.

— Где?

— В порту, дорогой Леон!.. Может быть, тебя посадить на корабль?

Он усмехнулся:

— Нет, нет уж! За это время я стал другим. — Он встал, обошел вокруг стола и положил руки ей на плечи. — Поклянись, — сказал он с неожиданной суровостью, — что ты сообщишь о том, что я тебе сейчас доверю, через линию фронта.

— Леон!..

— Это крайне важно!.. Речь идет о судьбе Одессы… Город в опасности. Его хотят разрушить!

— Разрушить? Каким способом?

— Не знаю. Очевидно, будут взрывать. Дауме намекнул на это. Но он еще более скользкий, чем Штуммер. Ничего конкретного я так и не смог у него выудить.

Она поднялась.

— Так что же, это слухи или реальная угроза? Что я должна сообщить?

— Ты все сводишь к элементарной арифметике… Я не могу тебе положить сейчас на стол планы Дауме. Если хочешь, нам еще надо потрудиться… Но я убежден, что порт — один из тех важных объектов, который не может быть ими не внесен в список…

— Ты прав, Леон, — сказала Тоня. — Я буду следить за всем, что делается в порту.

— Где твой друг, который тебя увел с берега?

— В катакомбах.

— Надеюсь, он здоров?

— Его тоже немного царапнуло.

Леон выпил остывший кофе.

— Ну, мне надо спешить.

— Когда ты появишься?

— Нашей армии приказано защищать Бессарабию. Штаб выехал из Одессы. Но здесь склады, а в Бухаресте крайне заинтересованы, чтобы они не достались немцам. Сегодня я выеду в штаб, чтобы получить благословение Манулеску. А дня через три вернусь с командой солдат… Склады большие, а кораблей мало, так что времени у меня будет предостаточно…

Он ушел, и Тоня увидела в окно, как он, уверенно шагая, переходил улицу. «Неужели же его решение твердо? — думала она, провожая его взглядом. — Тогда он еще поможет».

Она решила при первой же возможности осмотреть самые дальние участки порта — нет ли где-нибудь склада со взрывчаткой. Где он находится, можно понять по усиленной охране.

Но на другой день у нее не было ни секунды свободной. В порт непрерывно въезжали вереницы машин. Грузчики уже не успевали, им на помощь посылали солдат. Удивительно, как буквально в одну ночь все изменилось! Если еще вчера жизнь порта подчинялась определенному регламенту, то сегодня на огромной территории — вокруг причалов и складов, у железнодорожных путей, куда прибывали эшелоны без всякого расписания, — закручивался со все большей силой человеческий круговорот.

Солдаты тащили орудия, которые увязали колесами в железном хламе, разбросанном на дорогах, санитарные машины, пытаясь пробиться к транспортам, гудели надрываясь, но никто не уступал им дороги. Немецкие офицеры ссорились, доказывая свое право приказывать. На рейде появилось много новых кораблей. Они ждали своей очереди.

Это были первые отливные волны еще не объявленного отступления. В городских газетах истинное положение на фронте тщательно маскировалось искусно составленными военными реляциями, полными оптимизма. Жизнь на Дерибасовской, казалось, течет спокойно, и нет никаких признаков нарастающей тревоги немцев.

А порт, как зеркало, отображал все, что происходило на фронте. Да, Петреску был прав. Очевидно, удар на Южном Буге нанесен с такой силой, что у гитлеровского командования нет надежды удержать Одессу. А значит, опасность для нее действительно реальна и приближается с каждым днем.

Надо действовать! Но как?.. Конечно, через радистку, она сможет вызвать Егорова. Но он еще слишком слаб, для того чтобы таскать вверх по сходням мешки с зерном и накрепко забитые ящики с адресами, написанными густой черной краской. Федор Михайлович сейчас может помогать только советами. Дьяченко?! Где его разыщешь? Возможно, его уже и нет в городе. Леон?.. Конечно, он может сделать многое, но ей нужен человек, который будет в порту если не рядом, то, во всяком случае, невдалеке от нее, обладающий влиянием и связями среди грузчиков.

Как же это она забыла, что такой человек существует! Его и искать не надо — Бирюков! Он, наверно, сам ждет не дождется, когда обратятся к нему за помощью.

В этот день все пакеты Корабельникова доставлялись молниеносно. Когда он был ей не нужен, Бирюков встречался часто, а теперь, как назло, пути его были неисповедимы!

Наконец Тоня заметила его плотную спину в синей робе; он с группой грузчиков помогал немецким солдатам вытаскивать из кювета грузовик.

Проходя по обочине, Тоня незаметно ткнула его пальцем в бок. Он что-то кричал в это время, подбадривая грузчиков.

Пришлось подождать минут десять, когда наконец обоюдными усилиями машину вытащили на дорогу и, набирая скорость, она помчалась к одному из дальних причалов.

Бирюков неторопливо закурил и, пройдя мимо Тони, стал по другую сторону разрушенной стены.

— Здорово!

— Здорово! — отозвалась Тоня. — Бирюков, я тебя целый день ищу. Немцы хотят перед уходом взорвать Одессу.

— Знаю. Уже готовятся.