Собрание сочинений, том 1. Белый вождь. Квартеронка. - Рид Томас Майн. Страница 11

Конь этот – крупный угольно-черный мустанг с длинным, пышным хвостом, суживающимся к концу, точно хвост бегущей лисы. Хоть он и мчится галопом, на ровном фоне луга хорошо видно, какая у него выгнутая шея и великолепная, гордая стать, и зрители разражаются восторженными криками.

Всаднику лет двадцать или чуть больше, он совсем не похож на своих соперников: у него светлые вьющиеся волосы и белая кожа с нежным румянцем; остальные же все без исключения смуглолицы. На нем праздничный костюм скотовода, богато расшитый и украшенный, а вместо обычного серапе пурпурный плащ, более изящный и нарядный. Длинные полы плаща закинуты назад, чтобы руки оставались свободными, и он развевается на ветру и падает мягкими складками, подчеркивая изящество, с которым всадник держится в седле.

Внезапное появление этого великолепного всадника – вначале он держался позади всех, перекинув свой алый плащ через руку, и был незаметен – привлекло общее внимание, и многие спрашивали, кто же он такой.

– Это Карлос, охотник на бизонов! – крикнул один из присутствующих достаточно громко, чтобы его услышали все.

Кое-кому, видимо, это имя было известно, но большинство слышали его впервые. Один из тех, кто знал его, спросил:

– А почему Карлос раньше не вырвался вперед? Ведь он мог бы нагнать быка, если бы захотел.

– Черт побери! Конечно, мог! – отозвался другой. – Это он нарочно держался позади, чтобы дать другим попытать счастья. Он знал, что с этим быком никому не справиться. Смотри-ка!

Без сомнения, говоривший был прав.

С первого взгляда стало ясно, что этот всадник без труда мог настичь быка. Даже и сейчас его лошадь шла спокойным галопом, и хотя ее уши были насторожены, а розовые ноздри раздувались, это было знаком не усталости, но возбуждения погони и недовольства тем, что до сих пор всадник не давал ей воли. И в самом деле, он все еще туго натягивал поводья.

В ту секунду, когда один из собеседников взволнованно воскликнул: "Смотри! ", поведение всадника вдруг изменилось. Он был примерно в двадцати шагах от своей живой цели и прямо позади нее. Внезапно лошадь рванулась вперед с удвоенной быстротой и в несколько скачков поравнялась с быком. Все видели, как всадник ухватился за длинный вытянутый бычий хвост, низко пригнулся, тотчас же резко выпрямился – и огромный рогатый зверь опрокинулся наземь. Всадник проделал все это с такой легкостью, словно он одолел не быка, а обыкновенную кошку. Зрители разразились громкими криками «viva». Победитель повернул коня, проехал мимо скамей, скромно раскланиваясь, и скрылся в толпе.

Среди зрителей было немало таких, которым показалось, будто, пока победитель раскланивался, взор его был обращен к прекрасной Каталине де Крусес; а некоторые даже уверяли, что она улыбнулась ему в ответ и, видимо, была польщена. Но это, разумеется невозможно. Неужели наследница богача дона Амбросио ответит улыбкой на поклон какого-то охотника на бизонов!

Но нашлась среди зрительниц одна, которая и в самом деле улыбнулась ему. Это была белокурая девушка с очень светлой кожей; она стояла в повозке, к которой подъехал победитель. И сейчас, когда они оказались рядом, видно было, что они похожи друг на друга, как две капли воды. В их жилах текла одна кровь, кожа их была одного цвета, они были дети одного народа, а может быть, и одного отца. Да, белокурая девушка была сестрой охотника на бизонов. Она улыбалась, счастливая победой брата.

В глубине этой повозки сидела женщина, чья внешность сразу же останавливала внимание, – старая, с длинными распущенными волосами, белыми как снег. Она не произнесла ни слова, но ее пристальный взгляд, обращенный на Карлоса, горел торжеством. Некоторые смотрели на нее с любопытством, но большинство – со страхом, почти с ужасом. Они кое-что знали о ней и шепотом передавали друг другу странные слухи.

– Она колдунья! – говорили они. – Ворожея!

Люди говорили это потихоньку, вполголоса – из опасения, как бы не услыхали Карлос или светловолосая девушка. Ведь это была их мать!

Глава IV

Игры продолжались. Бык, побежденный Карлосом, совсем присмирел и угрюмо бродил по лугу. Он уже не годился для участия во втором туре состязаний, поэтому на него накинули лассо и увели: это приз, его отдадут победителю.

Вывели другого быка и пустили, и новый десяток всадников кинулся за ним по пятам.

На этот раз дичь и ее преследователи были больше под стать друг другу – вернее бык оказался не таким быстроногим: все разом нагнали его и в неудержимой скачке промчались далеко вперед. Совершенно неожиданно бык круто повернул и кинулся назад, прямо к зрителям. Перепуганные крестьянки в повозках, сеньоры и сеньориты на скамьях подняли крик. И неудивительно: еще мгновение – и разъяренный зверь окажется здесь, среди них!

А всадники остались где-то позади. Необходимость на всем скаку повернуть обратно застала их врасплох, и теперь бык далеко опередил их. Даже самые ближние не могли поспеть вовремя.

Все остальные наездники уже спешились. А кто же пеший осмелится преградить дорогу мчащемуся во весь опор разъяренному быку!

Мужчины растерялись; их громкие крики смешались с отчаянными воплями охваченных ужасом женщин. Будут жертвы... может быть, не одна. Никто не мог быть уверен, что его не настигнет смерть.

Повозки, полные перепуганных насмерть женщин, выстроились рядами по обе стороны скамей и тянулись дальше по лугу, образуя нечто вроде полукольца. Вот бык уже в этом полукругу, повозки не дают ему свернуть ни вправо, ни влево и он бешено мчится прямо к скамьям, словно решил прорваться сквозь них. Женщины вскочили и, обезумев от страха, кажется, готовы были прыгнуть прямо на рога чудовища. Ужасная минута!

И в эту минуту перед повозками появился человек, пеший, с лассо в руках. Едва выступив из толпы, он взметнул над головой лассо. Мгновение – и петля обхватила рога разъяренного животного.

Не теряя ни секунды, человек мчится к невысокому дереву, растущему посреди полукруга, и быстро обматывает вокруг ствола свободный конец лассо. Помедли он еще миг, и было бы поздно.

Едва он успел завязать узел, как сильный рывок возвестил, что бык оказался на привязи. Лишь только он отбежал на всю длину лассо, петля которого туго обхватила рога, какая-то непонятная сила внезапно остановила озадаченное животное, отбросила назад, и бык тяжело повалился к ногам зрителей.

– Браво! Viva! – раздались крики, едва лишь сотни замерших в ужасе людей пришли в себя настолько, что к ним вернулся голос. – Viva! Viva Карлосу, охотнику на бизонов!

Не кто иной, как он второй раз сегодня доказал всем свою ловкость и отвагу.

Однако бык еще не побежден, он лишь ограничен определенным расстоянием – длиною лассо, – и, поднявшись на ноги, он с яростным ревом кидается прямо на людей. К счастью, лассо не настолько длинно, чтобы он мог ворваться в ряды зрителей справа или слева, и снова он падает, оседает на передние ноги. Толпа в страхе бросается врассыпную: как знать, а вдруг петля все-таки соскользнет? Но вот подоспели всадники. Новые лассо обвились вокруг шеи быка, опутали ноги, и наконец его безжалостно опрокинули на землю, и он уже не может шевельнуться.

Вот теперь он окончательно покорен и больше уж не побежит. А так как для этой игры приготовили всего двух животных, на сегодня погоня за быком окончена.

Пока шли приготовления к другой большой игре сегодняшнего праздника, некоторые всадники демонстрировали менее высокое искусство верховой езды. Это было нечто вроде интермедии, и каждый показывал что вздумается. Например, набрасывал лассо на ногу человека, бегущего во всю прыть, затягивал петлю на лодыжке и, разумеется, опрокидывал его. Делали это очень многие, и всадники и пешие, – как видно, для этого не требовалось особого мастерства; во всяком случае, так полагали самые искусные – те, что считали ниже своего достоинства участвовать в этой забаве.

Затем всадники показали номер со шляпой. Тут хитрость заключается в том, чтобы, пустив коня галопом, бросить свою шляпу наземь, а потом на всем скаку, перегнувшись с седла, поднять ее. Почти все справились с этим одинаково успешно, и лишь самые молодые считали это знаком особой ловкости. Чуть не двадцать юнцов кружили на конях перед зрителями, сбрасывали свои сомбреро на землю и вновь на всем скаку подхватывали их.