Ветры перемен - Чалкер Джек Лоуренс. Страница 13

– Да, но где это – Акахлар? Это иной мир, чем наш?

– И да, и нет. Вы пришли из Внешних Слоев. Это – как у вас rоnорm? – вроде слоеного пирога. Сотни. Тысячи слоев. Может, вы упали с самого верха, а может, из середины пирога – на самое дно. Это свалка творения. Люди и вещи постоянно падают сюда и остаются, потому что дальше падать некуда: это последний слой, где еще могут жить люди. Во время больших бурь сюда до сих пор иногда кое-что падает, но уже не так часто, как в прежние времена.

– А вы – вы туземец? Вы родом отсюда?

– Да, только в Акахларе нет туземцев. Все наши прародители давным-давно пришли откуда-то. Раньше были великие бури, которые проникали высоко во Внешние Слои, потом они стали реже. Там, снаружи, сейчас чересчур много всего, от столкновений бури слабеют. Вот и падают – один здесь, двое там – как вы, например, – но не целые племена или города, как в стародавнее время.

– Вы хорошо говорите по-английски, – заметила Сэм. – Это здесь везде?

– В некоторых местах. В немногих. Акхарские волшебники говорят на нем. Очень полезно знать их язык. Они любят английский за то, что его так трудно выучить, Я очень хорошо знаю шестнадцать языков и еще на десяти могу объясняться, но английским я овладел недавно. Ладаи тоже знает не меньше десяти. К счастью, есть язык, который знаем мы оба и можем на нем разговаривать друг с другом. Она говорит и на таких языках, звуки которых я не способен воспроизвести. Благодаря нашему общему языку мы так хорошо работаем вместе.

Сэм подумала, что в школе с нее и английского хватало.

– И нам придется учить все эти языки? Зенчер рассмеялся:

– О, конечно, нет, но чем больше их знаешь, тем лучше. Я получил эту работу потому, что знаю английский. Ладаи и мне языки нужны для работы.

– А чем вы занимаетесь? – спросила Чарли.

– Вроде… как бы это сказать? Мне платят за то, чтобы я делал такие дела, которые кто-то не желает или не может сделать, хотя ему это и нужно. Когда работы нет, я… Ну например, я могу освободить кого-нибудь от лишних ценностей, которых он не скоро хватится, или найти что-нибудь такое, чего никто не терял, или что-нибудь вроде. Но лучше работать па кого-то. Риск тот же, трудности те же, но, если попадешься, ты по крайней мере не один.

Сэм подумала, что занятия у него довольно странные.

– А Ладаи – она делает то же самое? Вы с ней партнеры?

Зенчер ухмыльнулся:

– Да, пожалуй, это слово подходит. Видите ли, наш род занятий требует, чтобы мы жили подальше от цивилизации. Мы приходим в города или деревни только для того, чтобы потратить деньги или получить работу. Затем уходим, а то и бежим туда, где нас труднее заметить. Никогда не знаешь, куда попадешь завтра. Я акхарец. И вы обе – тоже. Акхарцев не слишком любят. А сами акхарцы не любят тех, кто не принадлежит к их расе, как Ладаи, например. Акхарские законы плохие. Однако вся власть принадлежит акхарцам. Другие расы они и за людей не считают. Акхарские волшебники – они вроде богов.

– Но вы ведь сами акхарец, – заметила Чарли. Она очень устала, а они все брели и брели в темноте и тумане.

– Я иногда стыжусь этого. Много лет назад буря застигла меня в пустыне. Два ба-ахдона подобрали меня, раненого, полумертвого принесли в свое селение, выходили меня. Я долго жил вместе с ними и хорошо узнал их. После этого я уже не мог вернуться, не мог снова стать акхарцем.

– А вы не могли убедить своих, что те, другие, тоже хорошие люди? – Чарли подумала, что все это похоже на отношения белых и индейцев в ее родных местах во времена Дикого Запада.

Зенчер посмотрел на нее странным взглядом:

– Должно быть, интересный у вас Слой… Здесь, если кто-нибудь попробует сказать такое, его сочтут предателем и, если он будет стоять на своем, будут публично пытать, изувечат, а потом либо казнят, либо отдадут колдунам, чтобы те превратили его в чудовище. Акхарские короли и королевы не потерпят никаких разногласий.

Внезапно туман рассеялся, стал виден травянистый склон, деревья, кусты и скалистая стена, уходившая ввысь, в темноту. Путники прошли еще немного вдоль подножия утеса. Расщелина, изгибающаяся зигзагом назад и вниз, расширяясь, то ли вела в пещеру, то ли сама превращалась в пещеру. В глубине горы был большой грот, освещенный факелами, посреди которой стояло чистое небольшое озерко.

В стороне был разбит настоящий лагерь, с двумя палатками и очагом, над которым висел котелок, прикрытые ковриками охапки, соломы были приготовлены, наверное, для защиты от холода и сырости, которыми веяло от каменного пола. По-видимому, это и было то самое "одно безопасное место".

При свете факелов стало видно, что ноги у Ладаи намного массивнее лошадиных и заканчиваются – широкой ступней с копытами. Они скорее были похожи на слоновьи, только гораздо меньше, причем задние – на несколько дюймов короче передних. Грива продолжалась вдоль всей спины и у основания позвоночника сливалась с хвостом, образуя пышную массу прямых, похожих на человеческие волос, почти достигавших земли. Она была каким-то особым существом, вполне законченным, не похожим ни на человека, ни на лошадь, ни на кентавра. Ростом Ладаи была с шотландского пони.

Зенчер и Ладаи перекинулись несколькими словами, и она зажгла от одного из факелов огонь в очаге. Вскоре он хорошо разгорелся, дым тянулся наискосок к потолку грота и там пропадал неизвестно куда. Здесь явно все было продумано. Чарли готова была поспорить, что дым не заметен снаружи.

Ладаи принесла ковригу пышного черного хлеба, амфору и несколько чаш ручной лепки. Она налила из амфоры в каждую чашу, затем разломила хлеб.

И Сэм, и Чарли проголодались, а хлеб был свежий, с незнакомым, но очень приятным ароматом. Напиток отличался тонким вкусом, освежал и больше походил на виноградный сок, чем на вино, хотя скорее всего это было какое-то вино. После него оставался привкус меда.

Когда они поели, Чарли подошла к краю озерка, встала на колени и опустила руки в воду.

– Вы можете помыться, – сказал Зенчер. – Только держитесь поближе к краю. Шагах в шести.там крутой скат.

Им действительно очень хотелось выкупаться, но при Зенчере… Ладаи, видно, догадалась и что-то сказала на своем языке Зенчеру. Тот хмыкнул.

– Аrа – благопристойность. Боюсь, здесь вам придется от этого избавляться, хотя это и характерная черта акхарцев. Ладно, я пойду в палатку. Все равно мне нужно – как это сказать? – нужно сделать междугородный звонок.

С этим загадочным замечанием Зенчер повернулся и скрылся в ближайшей палатке.

Вместо мыла Ладаи предложила какую-то грубую, бесформенную массу, которая и пахла не так, как мыло, и плохо пенилась. Но помыться в теплой воде было все равно очень приятно. Ладаи собрала та, во что превратилась их одежда, и унесла к очагу, Чарли мысленно распростилась с меховой курточкой. Правда, было тепло, так что без нее можно было, наверное, обойтись.

За неимением мочалки и губки подружки добросовестно отскребали друг друга ногтями. Чарли с тоской вспоминала свой травяной шампунь и ополаскиватель, но все-таки они выбрались из озерка, чувствуя себя чистыми и освеженными.

Ладаи не то готовила что-то, не то жгла – черный дым так и валил из очага и расплывался в воздухе.

Она принесла им два Толстых полотенца, похожих на дешевые коврики, довольно грубую щетку и гребешок. – Пожалуй, надо попробовать постирать, – предложила Сэм. – Придется ведь носить что есть, по крайней мере какое-то время. Чарли огляделась:

– Слушай, а куда подевалась наша одежда? – Она подошла к Ладаи, та оторвалась от очага и улыбнулась ей.

– На-ша о-деж-да. – Чарли говорила медленно, но потом сообразила, что кентавресса все равно не может ее понять. Тогда Чарли сделала вид, будто надевает брюки и свитер, и повторила:

– Где – наша – одежда? Ладаи широко улыбнулась и показала на очаг. Чарли увидела догорающие остатки куртки и сапожек.

– Сэм! – закричала она. – Она все сожгла! Сэм подбежала к очагу, но спасать было уже почти нечего.