Хроника одного задания - Гончар Анатолий Михайлович. Страница 22

— Ждём, — словно самому себе сказанное слово прозвучало едва слышно, но находившийся рядом фешник дёрнулся. Дёрнулся, но промолчал. Я же неторопливо расстелил на земле зелёный армейский коврик и вытащил из рюкзака компрессионный мешок с уложенным в него спальником. Мне банальным образом хотелось хоть немного поспать. О том, чтобы как следует выспаться, речи уже не шло.

— Каретников, — на этот раз мой шёпот долетел до дежурившего у радиостанции радиста, и тот медленно, словно нехотя, повернул голову. — Через два часа разбудишь.

Боец кивнул.

И улегшись на коврик, а сверху накрывшись расстёгнутым в замке спальным мешком, моё командиршество завалилось спать.

Сашка лежал на коврике и сквозь переплетение ветвей пристально вглядывался туда, где находилась обнаруженная им база. Если бы не время от времени появляющиеся фигурки людей, то было совершенно невозможно догадаться, что там находятся незаметные многочисленные подземные сооружения. Все двери были искусно замаскированы дёрном, на одной, о существовании которой Прищепе стало известно, только когда она открылась, вообще росло два небольших деревца. Сашка сам видел, как появившийся со стороны ручья боевик поливал корни посаженных на двери деревьев из большого алюминиевого чайника. Вообще база завидно отличалась от виденных ранее тем, что на ней не было никаких наземных построек, даже кухня находилась где-то глубоко под землёй, и лишь кушать боевики предпочитали на свежем воздухе. Но и тогда они вытаскивали из укрытий маленькие раскладные столики. После кушали и снова убирали. В бинокль Сашка видел, как на стол подали лепёшки, крупно порезанные куски вяленого мяса, тёмную колбасу. Точно такую же колбасу Сашка однажды пробовал, надыбав её в брошенном рюкзаке удравшего ваххабита. Жирная до нельзя, напичканная какими-то травами, тогда она ему совершенно не понравилась. Но сейчас, глядя, с каким аппетитом это произведение местного кулинарного искусства поедают рассевшиеся за столами моджахеды, Сашка почувствовал, как во рту стала невольно набегать слюна. Потянувшись рукой, он осторожно вытащил из мародёрника дежурную пачку галет и, разорвав её зубами, принялся тихонечко есть. Хлебцы приятно похрустывали на зубах, а в душе у Александра невольно зародилось непонимание причины бездействия группника.

«Почему он медлит? — невольно думал Сашка, глядя на беззаботно жующих и к тому же весело переговаривающихся меж собой бандитов. — Сейчас самый момент, они собрались вместе. Двое, что на охране, не в счёт. Сто пятьдесят метров — не расстояние. Один залп. А потом прижать огнём оставшихся и добить. Может, опасается боевиков, что находятся на второй базе? Так пока они раскачаются, мы уже соберём трофеи и будем далеко отсюда. Опять же, сколько их там? Пять, десять, пятнадцать? А может, командир хочет их одним махом? Ту и эту? А что, если прокатит, то ему светит орден как минимум. Да и я бы тоже от ордена не отказался. Кстати, группник сказал, что к медали он меня уже представил. Надо спросить, к какой. Может, к «Отваге»? Хорошо бы. Вот только пройдёт ли? Хорошо бы прошла. Медаль, а потом орден… — Александр мечтательно вздохнул и продолжил наблюдение за местностью.

Уснул я почти сразу, а проснулся, когда до намеченного для «подъёма» времени оставалось ещё несколько минут. Солнце окончательно склонилось к горизонту, тени вытянулись, слившись в сплошное серое покрывало.

— Костя, старших троек ко мне, — приказал я всё ещё остававшемуся на дежурстве Каретникову и, проследив взглядом за тем, как тихо смыкаются за ним ветви, вытащил из рюкзака пластмассовую баклажку и принялся полоскать рот последними оставшимися в ней крохами минералки.

Вскоре появились вызванные Костей старшие троек и, повинуясь моим знакам, собрались в тесный, дружеский кружок. Фешник явился сам, без всякого приглашения. Хотя по здравому размышлению пригласить его тоже следовало. До тёмного времени суток оставалось не так много времени, и с изложением пришедших мне в голову идей надо было поспешить. Поэтому я начал без вступления.

— Все бесшумники в центр — к головной тройке, Калинин туда же, — тут я сообразил, что со мной уходит двое из первой тройки ядра, пришлось делать доворот: — Отдашь радиостанцию Баранову. Мои радисты к нему в качестве усиления.

Сидевший неподалёку и слышавший весь наш разговор Каретников скривился. Но промолчал. И правильно сделал. А я обвёл собравшихся взглядом, вспоминая, всё ли сказал, что собирался. И, посмотрев на фешника, вспомнил:

— Тротил потребуется?

Он, не произнося ни слова, кивнул.

— Всю взрывчатку в один рюкзак. Рюкзак Прищепе. Саша, — обратился я к своему нештатному сапёру, — отдашь свою радиостанцию Ляпину. Ты, Эдик, — обратился я к притихшему Довыденко, — остаёшься за старшего. По первой команде все ко мне.

— Понял — к Вам по первому требованию.

— Хорошо — всё правильно. Так, дальше. — Я назидательно поднял вверх палец. — Смотрите, скоро стемнеет, так чтобы никаких разговоров, даже самым тихим шёпотом, ясно? — старшие троек кивнули. Каждый прекрасно понимал, что любой звук в наступающей тишине звучит громче и отчётливее.

— Вопросов нет, — за всех ответил Прищепа, и по лицам остальных я понял, вопросов у них действительно не было.

— Орешник внизу всем видно? — заданный вопрос не требовал подтверждения, и потому я продолжил: — Необходимо незаметно и тихо спуститься с хребта и занять позицию на самом краю ореховых зарослей. То, что от этого будет зависеть успех налёта, я думаю, вам объяснять не нужно. Тогда, значит, сейчас возвращаетесь к тройкам, выполняете всё, что я сказал, и через пять минут начинаете медленное выдвижение вперёд в такой последовательности — головной дозор, Калинин и бесшумники, а далее согласно боевого порядка. При занятии позиции старайтесь придерживаться единой линии фронта… Тыл остаётся на хребте.

— Ты сильно рискуешь, — перебив моё изложение плана, прошипел фешник, и как ни странно, мне пришлось с ним согласиться.

Я действительно рисковал, подводя группу так близко к противнику, да ещё к тому же оказываясь в низине, но мне до зарезу было необходимо в нужный момент (особенно, если что-то пойдёт не так) в считанные секунды большей частью группы занять намеченную позицию.

— Нет, — надеюсь, на моём лице появилась улыбка, а не гримаса, — как обычно. — Я немного лукавил, но только самую малость. Лишняя частица уверенности никому ещё не мешала. — Если всё пойдёт, как планировалось, то налёт совершим с рассветом.

— Ждать до утра? — невольно вырвалось у вновь готовившегося играть в молчанку фешника, и я мысленно возмутился: он что, думал, сейчас я тут поставлю задачи и сразу на штурм? Я, между прочим, вообще на этом совещании никаких особых задач ставить не собирался, а на случай непредвиденных событий они — то есть задачи — тройкам мной были поставлены ещё когда я ходил наблюдать за вражеской базой. А понаблюдав и сделав для себя определённые выводы, я тут же пробежался по занимаемым нами позициям и конкретно каждому разведчику определил сектор и цели. Так что с этим вопросом у нас всё было в ажуре. Теперь наши позиции смещались немного вперёд, но задачи для каждого бойца оставались прежними.

— Да, ждать! — мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы сказанное прозвучало как можно мягче.

— Но мы исчерпали свой временной лимит, — похоже, фешник тоже едва сдерживал эмоции, но если он думал сбить меня с толку, говоря об ограниченности отпущенного нам времени, то это у него не получилось.

— Мы осуществим налёт не раньше, чем нам удастся снять часовых, — мой ответ был категоричен.

После этих слов фешник, похоже, снова хотел возразить, но вместо этого посмотрел на свои часы, словно испрашивая у них совета, и промолчал. Только качнул головой и недовольно цокнул языком. Мне его цоканье… по… барабану…И я продолжил объяснение диспозиции: