Марсианские рыцари (Сборник) - Берроуз Эдгар Райс. Страница 14

Несколько минут он рассматривал своего пленника — так понимал свое положение Карторис.

— Я наполовину убежден, что ты реальный человек, — сказал он наконец.

Карторис засмеялся.

— Конечно, я реальный, — ответил он. — Что же заставило тебя сомневаться в этом? Разве ты не видишь меня и не можешь потрогать?

— Так же я могу видеть и трогать стрелков, — ответил Иав, — а все мы знаем, что они не реальны.

Лицо Карториса выражало озадаченность при каждой новой ссылке на таинственных стрелков, исчезающих воинов Лотара.

— А кто же они тогда? — поинтересовался он.

— Ты действительно не знаешь? — спросил Иав. Карторис отрицательно покачал головой.

— Я почти готов поверить, что сказал ты нам правду и что ты действительно из другой части Барсума или из другого мира. Но скажи мне, в твоей стране разве нет стрелков, чтобы приводить в ужас сердца зеленых воинов, которых они убивают вместе со свирепыми бенсами?

— У нас есть солдаты, — ответил Карторис. — Мы люди красной расы, но у нас нет стрелков, которые бы защищали нас, как у вас. Мы сами защищаем себя.

— Вы выходите, и вас убивают ваши враги, — воскликнул Иав недоверчиво.

— Конечно, — ответил Карторис. — А как делают жители Лотара?

— Ты видел, — сказал Иав. — Мы посылаем наших бессмертных солдат — бессмертных потому, что они не живые, существуют только в воображении врагов. Наши гениальные головы защищают нас, посылая легионы воображаемых воинов, и они материализуются перед глазами наших врагов. Враги видят, как те достают луки, они видят тонкие стрелы, с безошибочной меткостью летящие в их сердца. И они умирают, убиваемые силой предположения.

— А убитые стрелки! — воскликнул Карторис. — Ты называешь их бессмертными, и все же я видел груды их мертвых тел на поле битвы. Как это могло случиться?

— Это для того, чтобы придать им реальности, — ответил Иав. — Мы изображаем многих наших защитников мертвыми, чтобы воины Торказа не могли догадаться, что им противостоят не существа из плоти и крови. Эта мысль была им однажды внушена: многие из нас считают, что они никогда не падут жертвой якобы смертоносных стрел, если догадаются о правде.

— А бенсы? — спросил Карторис. — Они тоже были созданы силой воображения?

— Некоторые из них были реальные, — ответил Иав. — Те, что сопровождали стрелков в погоне за врагами, были нереальными. Как и стрелки, они ни разу не возвращались, отслужив свою службу, они исчезают вместе со стрелками, когда отступление врага очевидно. Те, что остались на поле, — реальны. Этих мы выпускаем, так как они питаются падалью, и уничтожают мертвые тела воинов Торказа. Это необходимо для тех из нас, кто действительно существует. Я один из них — я реален. Тарно — нереален. Такие, как он поддерживают мысль о том, что не существует такой вещи, как материя и вещество, что все вокруг — разум. Они говорят, что никто из нас не существует иначе как в воображении своих товарищей, в их неуловимой и невидимой способности мышления. Согласно теории Тарно, необходимо, чтобы мы все вместе представляли, что у наших стен нет мертвых воинов Торказа, и не будет необходимости во всепожирающих бенсах.

— Ты не разделяешь веру Тарно? — спросил Карторис.

— Только частично, — ответил Иав. — Я знаю, что существует несколько действительно нереальных существ. Тарно — один из них, я убежден в этом. Он не существует иначе как в воображении людей. Конечно, это утверждение всех нас, действительно существующих, что все нереальные являются плодом воображения. Нереальные заявляют, что в пище нет никакой необходимости, и они не едят, а те, кто имеет хотя бы элементарный разум, должны понять, что еда является необходимой для действительно существующих созданий.

— Да, — согласился Карторис, — так как я сегодня ничего не ел, я с готовностью соглашаюсь с тобой.

— О, прости меня! — воскликнул Иав. — Пожалуйста садись и удовлетвори свой голод. — И движением руки он указал на обильный стол, которого за минуту до того, как он произнес эти слова о пище, здесь не было. В этом Карторис был убежден, так как он уже несколько раз тщательно осмотрел комнату.

— Хорошо, что ты не попал в руки нереального человека, — проговорил Иав. — Тогда бы ты действительно проголодался.

— Но, — воскликнул Карторис, — это же нереальная еда, ее не было здесь минуту назад, а реальная пища не материализуется из воздуха.

Иав казался обиженным.

— В Лотаре нет настоящей пищи или воды, — сказал он, — и не было уже много веков. С начала нашего существования мы живем на таких продуктах, так же можешь жить и ты.

— Но я думал, что ты реален! — воскликнул Карторис.

— Действительно! — вскричал Иав. — Что может быть более реальным, чем это щедрое угощение? В этом-то мы и отличаемся от нереальных. Они утверждают, что нет необходимости представлять себе пищу, но мы обнаружили, что для поддержания жизни мы должны три раза в день садиться за обильную трапезу. Пища, которую мы едим, должна претерпеть определенные химические изменения в процессе пищеварения и усвоения, результатом, конечно, будет восстановление израсходованных тканей. Теперь мы знаем, что разум — это все, хотя можем различить способы его проявления. Тарно знает, что вещество не существует, все создается нематериальным разумом. Мы, реалисты, однако знаем, что разум имеет свойство поддерживать вещество (материю), даже если он не способен создать вещество — последнее все еще является неразрешенным вопросом. Итак, мы знаем, что для того, чтобы непосредственно поддерживать наши тела, мы должны заставить наши организмы правильно функционировать. Мы достигаем этого, материализуя наши мысли о еде и отведывая пищу, таким образом созданную. Мы жуем, глотаем, мы перевариваем. Все наши организмы функционируют точно так же, как если бы они питались материальной пищей. А каков результат? Химические изменения происходят в том и другом случае, и мы живем и преуспеваем.

Карторис посмотрел на пищу перед ним. Она казалась достаточно реальной. Он поднес кусочек к губам. Действительно, это было вещество. С запахом. Даже вкус у него был.

Иав наблюдал, улыбаясь, как он ел.

— Разве этого не достаточно, чтобы утолить голод? — спросил он.

— Я должен признаться, что да, — ответил Карторис. — Но скажи мне, как живут Тарно и другие нереальные существа, утверждающие, что без еды можно обойтись?

Иав почесал голову.

— Этот вопрос мы и сами часто обсуждаем, — ответил он. — Это самое сильное доказательство, которое мы имеем о нереальности призрачных людей, но кто может знать это, кроме Комала?

— А кто такой Комал? — спросил Карторис. — Я слышал, как твой джеддак говорил о нем.

Иав низко склонился над ухом юноши, осмотревшись по сторонам, прежде чем начать говорить.

— Комал — это дух, — прошептал он. — Даже нереальные признают, что разум должен иметь вещество для того, чтобы преобразовать вещество в воображаемое. Так как если бы действительно не было вещества, невозможно было бы предполагать: чего никогда не было, того нельзя себе и представить. Ты понимаешь меня?

— Пытаюсь, — сухо ответил Карторис.

— Таким образом, дух должен быть веществом, — продолжал Иав. — Комал — всеобщий дух. Он поддерживается веществом. Он ест. Он ест только реальные вещи. Если говорить до конца, он ест реальных людей. Так устроил Тарно. Он говорит, что, поскольку мы поддерживаем идеи, что мы реальны, мы должны быть последовательны и признать, что мы одни являемся пищей для Комала. Иногда, как сегодня, мы находим для него другую пищу. Он очень любит жителей Торказа.

— А Комал — человек? — спросил Карторис.

— Это все, говорю я тебе, — ответил Иав. — Я не знаю, как объяснить словами, чтобы ты понял, что это НАЧАЛО и КОНЕЦ. Вся жизнь исходит от Комала, так как вещество, питающее мозг и способность представлять, исходит от Комала. Если Комал перестанет есть, вся жизнь на Барсуме остановится. Он не может умереть, но может перестать есть, то есть перестанет превращать вещество в воображаемое.