Марсианские рыцари (Сборник) - Берроуз Эдгар Райс. Страница 32

Когда они приблизились ко входу в сад, из другой части огромного дворца появилась еще одна женщина в сопровождении такой же охраны. Тара повернулась и встретила ее радостной улыбкой и пожеланиями счастья, а сопровождавшие ее воины, встав на колени, преклонили головы в знак добровольного преклонения перед теми, кто принадлежит к роду дома Гелиума. Так всегда, руководствуясь только велением сердца, поступали воины Гелиума, встречая Дею Торис, чья бессмертная красота не раз вовлекала их в кровопролитные войны с другими нациями Барсума. Дея Торис выглядела как богиня, любовь народа Гелиума к ней была так велика, что превратилась в культ, как если бы она действительно была богиней.

Мать и дочь обменялись вежливым барсумским «каор» — приветствием и поцелуем. Затем они вместе вошли в сад, где собрались гости.

Рослый воин выхватил свой короткий меч и ударил им в бронзовый щит. Над смехом и разговорами гостей пронесся гулкий удар.

— Принцесса Дея Торис! — воскликнул воин. — Принцесса Тара! — Так всегда объявляли о появлении членов королевской семьи. Гости встали, две женщины склонили свои головы, стража остановилась с двух сторон у входа; знатные придворные цепочкой потянулись выразить свое почтение. Смех и разговоры прекратились. Дея Торис и ее дочь двигались среди гостей просто и естественно, приветствуя их и не делая различий перед кем бы то ни было — будь то могущественный джеддак или просто воин, чьим единственным богатством были храбрость и гордость. На Марсе человека ценят за его личные достоинства больше, чем за заслуги и богатства его предков.

Пристальный взгляд Тары из Гелиума скользил по рядам гостей, пока не остановился на одном из них. Была ли легкая тень неудовольствия, скользнувшая по ее лицу, результатом того, что она увидела, или просто сверкающие лучи полуденного солнца мешали ей? Кто знает? Она выросла в убеждении, что однажды станет женой Джор Кантоса, сына лучшего друга ее отца. Горячим желанием Кантос Кана и Главнокомандующего Марса было то, чтобы этот брак осуществился, и Тара воспринимала его как свершившийся бесспорный факт. Джор Кантос, казалось, разделял ее мнение. Они иногда говорили об этом как о чем-то само собой разумеющемся, как о его продвижении по служебной лестнице во флоте, где он начал службу, или как о предстоящем празднике двора ее деда, Тардос Морса, джеддака Гелиума. Они никогда не говорили о любви, и в редкие минуты раздумий это удивляло Тару: она знала, что люди, собирающиеся пожениться, много говорят о своих чувствах, и была по-женски любопытна. Она всегда была рада встречам с Джор Кантосом и знала, что и он радуется. Им нравилось быть вместе, так как у них были сходные взгляды: им нравились одни и те же люди и одни и те же книги. А их танцы радовали всех окружающих. Она никогда не думала выйти замуж за кого-нибудь другого.

Так что, видимо, яркое солнце заставило ее слегка нахмуриться и свести брови, когда она увидела Джор Кантоса, оживленно беседующего с Оливией Мартис, дочерью джеда Гастора. Обязанностью Джор Кантоса было отдать дань уважения Дее Торис и Таре из Гелиума, но он не сделал этого, и дочь Главнокомандующего вновь нахмурилась. Она пристально посмотрела на Оливию Мартис, и хотя они часто виделись раньше, теперь Тара смотрела на нее по-новому и впервые заметила, что девушка из Гастора выделяется своей красотой даже среди прекрасных женщин Гелиума. Она попыталась проанализировать свои чувства, но сделать это было трудно. Оливия Мартис была ее подругой — она всегда так радовалась ей и сейчас не испытывала к ней ненависти. А гневалась ли она на Джор Кантоса? Нет, в конце концов она решила, что не сердится на него. Просто она очень удивилась — удивилась тому, что Джор Кантос может быть заинтересован кем-то другим больше, чем ею. Она уже собралась пересечь сад и присоединиться к ним, когда услышала за собой голос отца:

— Тара из Гелиума! — воскликнул он, она повернулась и увидела отца с чужим воином, на чьих доспехах были девизы, ей неизвестные. Даже среди роскошных украшений гелиумцев и гостей из разных стран украшения незнакомца выделялись варварской пышностью. Кожа его доспехов была покрыта платиновыми узорами, которые были усеяны множеством бриллиантов, также как ножны меча и богато украшенная кобура, в которой находился длинный марсианский пистолет. Воин шел по залитому солнцем саду рядом с Верховным Главнокомандующим, и сверкающие отражения бесчисленных драгоценных камней окружили его ореолом света, придавая его гордой фигуре вид божества.

— Тара из Гелиума, я привел к тебе Гохана, джеда Гатола, — сказал Джон Картер после обычного марсианского представления.

— Каор, Гохан, джед Гатола, — промолвила Тара.

— Мой меч у твоих ног, Тара из Гелиума, — ответил молодой вождь.

Главнокомандующий оставил их, и они сели на скамью под раскидистой кроной какого-то дерева.

— Далекий Гатол, — размышляла девушка. — В моем представлении он связан с чудесами, романтикой и полузабытыми знаниями древних. Я не могу думать о Гатоле как о чем-то современном, может быть потому, что до сих пор не видела ни одного гатолийца.

— А может быть, виновато огромное расстояние между Гатолом и Гелиумом и сравнительная незначительность моего маленького свободного города, который легко разместится в одном уголке могучего Гелиума? — добавил Гохан. — Но то, что мы теряем в силе, мы компенсируем гордостью, — продолжал он, смеясь. — Мы считаем свой город древнейшим на Барсуме. Он один из немногих, что сохранили свободу, и это при наличии богатейших и известных издревле алмазных копей, которые несмотря на длительную разработку, сейчас практически так же богаты, как и раньше.

— Расскажи мне о Гатоле, — попросила девушка. — Мне будет очень интересно. — Возможно, красивое лицо молодого джеда придавало романтический ореол далекому Гатолу.

Гохан, казалось, был доволен обществом прекрасной собеседницы. Его взгляд не отрывался от утонченных черт ее лица, и переходил лишь на шею, украшенную драгоценными бусами, на голое плечо, симметрию совершенных рук, на которых сверкали пышные браслеты.

— Из древней истории ты, несомненно же, знаешь, что Гатол был построен на острове в Троксеусе. Когда океан отступил, Гатол спустился по склонам гор, вершинами которых и были острова в океане. И сейчас Гатол покрывает гору от вершины до подножия. Недра этой горы изрыты галереями шахт. Город окружен большим соленым болотом, которое защищает нас от вторжения извне, а неровная земля, покрытая скалами и расщелинами, мешает неприятелю использовать воздушные корабли.

— А что же делают ваши храбрые воины? — спросила девушка.

Гохан улыбнулся.

— Мы говорим о храбрости только с врагами, — сказал он. — И скорее языком стали, чем обычным человеческим.

— Но где же могли научиться искусству войны люди, которых природа так защищала от нападения? — спросила Тара, которой понравился ответ молодого джеда на ее предыдущий вопрос, но она сохраняла смутные предположения о возможной изнеженности ее собеседника, вызванные, вероятно, пышностью его доспехов и украшений, — доспехи напоминали скорее выставку драгоценностей, чем грозное оружие.

— Природные барьеры хоть и защищали от бесчисленных нападений, тем не менее не сделали нас неженками, — объяснил он, — ибо так велики богатства Гатола, что находится множество желающих рискнуть и попытаться ограбить непобедимый городок. Поэтому мы постоянно заняты отражением нападений. Моя страна протянулась от Полодоны (экватор) к северу на десять карадов и затем на десять карадов к западу до Горца. Она занимает миллионы квадратных хаадов, и ее большая часть покрыта пастбищами, где пасутся наши стада.

Окруженные постоянными врагами, наши пастухи должны быть воинами, иначе у нас не было бы стад. А ты можешь быть уверена в том, что наши стада достойны защиты; кроме того, мы постоянно нуждаемся в рабочих для шахт. Гатолийцы — народ воинов и не приспособлены к работе в шахтах. Закон, однако, обязывает каждого гатолийца один час в день отработать для города. Практически это их единственная обязанность. Одни, правда, предпочитают предоставлять замену для исполнения их работы, и так как наши люди не хотят работать в шахтах, нам нужны рабы. Тебе не нужно объяснять, что без войны рабов не добудешь. Мы продаем этих рабов на общественных рынках, доход делится пополам. Часть правительству, другая — воину, добывшему врага — раба. Покупатели расплачиваются работой, которую выполняют рабы. За год хороший раб выполняет за своего хозяина норму работ на шесть лет, в этом случае, и если рабов достаточно, то ему разрешают вернуться на родину.