Древние - Гоулмон Дэвид Линн. Страница 6

— Деньги больше не проблема.

— Да, ты удачно женился, и дела в Галлии и Британии идут отлично. Этого вполне хватило бы — но только не тебе, Гай! Ты жаждешь не богатства. Да-да, не удивляйся. Других ты, может, и обманешь, но только не меня. Я знаю, что ты ищешь, и не сомневаюсь: это приведет тебя к краху.

— Мои солдаты ищут свитки Древних повсюду, и теперь мне известно, где они спрятаны. — Цезарь шагнул в сторону и обернулся. — Мы связаны узами родства и крови. Если легенды о силе волны правдивы, мы будем править миром, мы объединим все человечество…

— Нет, Гай, первая семья этого не допустит, — решительно возразил Помпей. — Помнишь последнего предателя из рода Древних, нашего брата Лициния Красса, избранного консулом вместе со мной? Он тоже мечтал о силе, спрятанной в древних легендах. Он отошел от нового пути Древних, заплатил за это страшную цену и так и не вернулся назад. Теперь ты, брат мой Гай, погружаешься в черные воды, где мы не позволим тебе плавать.

Цезарь хмуро смотрел в глаза друга, в глаза мужа своей дочери Юлии.

— Ты не поддержишь меня, брат?

Помпея вдруг озарило.

— Испания! Я слышал, ты послал туда этого изверга Антония с какой-то тайной миссией… Неужели он обнаружил следы наших предков?

— Время, что я провел в этом жутком месте, воздалось сторицей. Да, свитки спрятаны в Испании, и мы найдем их!

Помпей в ужасе покачал головой.

— Не безумствуй! Я буду вынужден сообщить остальным, что ты ищешь наследие Древних. Тебе придет конец, Гай. Даже не тебе — нам с тобой.

Цезарь пристально посмотрел на друга, затем поднял свой плащ и резким движением запахнул его на плечах, едва не задев Помпея.

— Мне нужно возвращаться в Галлию. Там снова восстание.

— Прошу тебя, Гай, не надо. Семья отправит в Испанию войска и не позволит тебе овладеть свитками Древних. Тебя изгонят из братства!

— Немало братьев и сестер уже на моей стороне. В отличие от вас, они не боятся снова поднять восстание. Последний раз прошу тебя, Помпей, будь с нами! — Цезарь надел позолоченный шлем и положил правую руку на рукоять меча, ничуть не скрывая угрозы. — Иначе начнется война, и Древним придет конец. Ты этого хочешь?

Помпей посмотрел на рукоять меча, сделанную из слоновой кости, затем его взгляд пополз вверх, пока не встретился с решительным взором Цезаря.

— Я вижу гораздо больше, чем ты, Гай. Твое честолюбие не допустит вмешательства семьи, да и меня оно не потерпит. — Помпей поднял упавший шлем. — Я не допущу этого, даже если наследие наших предков придется уничтожить. Даже если придется расколоть семью надвое и идти войной друг на друга. Последний раз прошу тебя: оставь в покое ключ и свитки!

— Возвращайся в Рим, старик, и больше не попадайся на моем пути. Я прибыл в это святое место, чтобы раскрыть тебе твое истинное предназначение, объяснить, что наша раса должна — слышишь, должна — править планетой!.. Увы, ты просто трусливый старик, недостойный зваться Древним.

Цезарь отвернулся и быстро пошел к выходу — плащ взметнулся у него за спиной и закрыл собой луну. Плечи старого консула поникли. Он смотрел вслед уходящему другу. Юный Гай прав: он стар, он устал — и все же ему, как и остальным братьям и сестрам, нужно собраться с силами и не допустить, чтобы Цезарь овладел свитками.

Гай Юлий Цезарь обернулся последний раз. Старый друг все еще стоял среди развалин храма. Лица его не было видно, однако решительная поза Помпея в луче лунного света говорила, что они еще встретятся на поле брани. Древние уже никогда не будут единой семьей.

Австрия, Вена

Июнь 1875 года

Карл фон Хайнеман, уже уставший от многодневного спора, проклинал своего коллегу и лучшего друга Петера Ротмана. Меряя шагами кабинет в своем просторном доме, он снова накинулся на собеседника.

— Да, само собой, вы их отыскали, но поймите — это не просто археологическая находка! Тут гораздо больше, неужели не понимаете? Дайте мне два года — больше не прошу, — а потом публикуйте все, что раскопали в Испании. В конце концов, именно я указал вам на бумаги Цезаря — без них не удалось бы сузить область поиска и отыскать сокровища.

Молодой человек, сидя в мягком кресле, набивал трубку. Его тоже раздражал этот долгий спор. Хайнеман был не только другом и учителем, но еще и меценатом — если бы не щедрое финансирование, спорить было бы просто не о чем.

— Раскопки еще не законсервированы. Мы даже не уверены, что все успели извлечь. А вдруг — уж я-то знаю, как пронырливы бывают мои коллеги! — кто-то наткнется на раскоп и первым опубликует результаты? В этом случае я проиграл, причем вы вместе со мной, и все из-за каких-то карт, схем и непонятного устройства? Осмелюсь заявить: это чистейшее безумие!

— Я прошу не так много: всего лишь на пару лет отложить публикацию результатов. В конце концов, вы получили от меня на экспедицию двадцать тысяч марок. Теперь эстафету должны принять представители точных дисциплин — настоящей науки, а не причудливых мечтаний о какой-то там погибшей цивилизации!

Петер взвился так, что кисет упал с коленей на персидский ковер.

— Как вы смеете! Как смеете полагать, что только ваша наука — настоящая!.. История складывается из кусочков того, что мы извлекаем из земли, а наше открытие целиком и полностью меняет все представления о прошлом. И вы осмеливаетесь заявлять, что лишь ваша наука — настоящая!.. Война, уважаемый, никакая не наука. Она зло, которое необходимо остановить прежде, чем мы найдем простой и быстрый способ всеобщего самоуничтожения. Мир не должен знать о ключе и о волне. Лишь волшебство истории способно соединить их вместе.

Глаза старого профессора широко распахнулись, губы скривились в гневной гримасе.

Плечи Петера поникли. Он жалел о словах, которые только что сорвались с его губ, и боялся, что смертельно обидел близкого человека. Если бы не Карл и не его связи в оборонной промышленности, Петеру бы ни за что не обнаружить в Испании сокровище. Он хорошо понимал, что поступает лицемерно, принимая деньги, происхождение которых сам же высмеивал. В конце концов, именно фон Хайнеман первым протянул руку дружбы представителям второй ветви Древних и попытался перекинуть шаткий мостик через пропасть, разделившую их с Юлиями.

— Ваши речи грубы, но, возможно, в них есть резон.

Слова Карла застали Петера врасплох. Неужели после долгих споров этот блистательный ум понял, чего просит? Неужели он наконец осознал настоящий смысл удивительной находки?

— Простите, мой друг, я вел себя глупо. Не могу описать, как я ценю вас и вашу работу. Говорю это вовсе не потому, что вы финансировали мои исследования, а потому, что и правда уважаю. Едва ли хоть кто-то в обеих ветвях Древних может оценить ваши усилия по достоинству. Мы должны прекратить раздоры, но для этого не нужно оружия — довольно и слова наших предков, ведь они так долго молчали.

— Когда вы намерены объявить всему миру об открытии?

Петер улыбнулся: все же старика удалось переспорить.

— Правильнее спросить: «Когда мы объявим?» Ваш дар и ваша предусмотрительность проложили нам путь. Это вы наткнулись на информацию об изысканиях Цезаря в Испании — без нее я не нашел бы сокровища, и именно ваши ученые расшифровали древний язык предков. В общем, я настаиваю: вы должны получить свою долю славы. Это лишь поможет объединению коалиции Юлиев и моей ветви — и мы сможем жить в гармонии с остальным миром. Вы упоминали, что ваши старейшины больше не ищут власти над миром, как наши предки. Надеюсь, расовое очищение продолжится, хотя и не так стремительно.

Карл благодарно кивнул в знак согласия. Он не возражает, чтобы его имя упомянули, сообщая прессе о сенсационных раскопках в Испании.

— Мне хотелось бы уточнить: раскоп и склад, куда перевезли находки, хорошо охраняются?

— Да. Ваши люди в Испании не спускают с раскопа глаз ни днем ни ночью. Отличная идея — купить бросовую землю на подставную компанию. А все свитки и прочие предметы хранятся у вас на складе боеприпасов — что может быть надежнее! Разумеется, я сообщу своей семье о нашем сотрудничестве; наверняка все будут рады прекращению вражды. Осмелюсь даже предположить, что они сами настоят на совместном распоряжении находками.