Комната страха - Кузьмин Владимир Анатольевич. Страница 4

– Но тебя ведь не отпустят! – категорически высказалась маменька.

– Не отпустят, – согласилась я, – если ты не замолвишь за меня словечко. Маменька, стоит тебе только посмотреть на нашего директора, и он сделает абсолютно все, что ты от него потребуешь. Кстати, нужно будет придумать, что от него потребовать помимо того, чтобы он меня отпустил, чтобы тебе не ходить к нему два раза.

– Э-э-э… Даша, я с одобрением отношусь к вашим отношениям с Петром Александровичем… но учеба все же должна быть на первом месте.

Так! Вопрос о поездке самой маменьки уже получается решенным! Мне конечно и самой очень хочется в Томск, в первую очередь, чтобы повидаться с Петей, тут мама права, но по большому счету разговор о себе я затеяла, чтобы подтолкнуть ее к принятию решения. А о себе я позабочусь чуть позже.

Каждый из нас действительно не раз и не два заводил разговоры о поездке в Томск, но все те разговоры можно было свести к одной-единственной фразе: «Было бы неплохо!» А тут раз – и собрались! Уже через несколько дней после получения того письма от Александра Александровича мы с маменькой пили чай в купе первого класса транссибирского экспресса. Наш вагон чуть отличался от того, в котором ехали Маша с Ириной Родионовной, есаул Котов, Софья Яковлевна, мистер Ю. [10] во время нашего с дедушкой путешествия из Томска в Москву, но отличия касались обустройства салона [11], а купе были точь-в-точь такими же.

К моему огромному разочарованию, среди попутчиков не оказалось ни одного знакомого! Более того, не было даже незнакомых мне томичей, все пассажиры были из других городов. Путешествовали мы тихо, мирно, спокойно. Маменька была в восторге от уюта и комфорта, а я откровенно скучала. Впрочем, не бывает худа без добра. За пять дней, проведенных нами на колесах (проехав Урал, мы даже на станциях выходили прогуляться очень редко по причине крепкого мороза и сильного ветра), я выполнила все те задания, что директор нашей гимназии Савелий Парфеныч счел нужным задать мне, дабы я не слишком отстала в учебе из-за этой поездки. Так что уже к месту пересадки на станции Тайга я подъехала, можно сказать, с чистой совестью и приятным чувством, что имею полное право заниматься в дальнейшем только тем, чем мне захочется.

2

Кажется, я слегка поглупела по приезде в этот город, потому что перестала понимать Петю. Хотя, сказать по правде, и он заметно поглупел, потому что изъяснялся крайне бестолково. Оставалось только надеяться и сожалеть, что это такая приятная оглупленность… или приятное оглупление? Вот уже и говорить разучилась! Короче, я знала, что скоро это состояние, вызванное более всего встречей с Петей, пройдет, но не знала, хорошо это или плохо. Так, оказывается, приятно чувствовать себя бестолковой и нести всякую чушь, даже не пытаясь задуматься над сказанным. Просто сидеть рядом и что-то говорить друг другу, неважно что. Вот мы сидели и наслаждались таким совершенно бестолковым разговором.

– А господин Вяткин [12] как Ирину Афанасьевну увидал, так, кажется, полностью растерялся. Я его таким никогда не видел, – произнес Петя, чему-то улыбнувшись.

– Как поживает Никита? – спросила я.

– Говорит, что стареет.

– Что за причуда?

– У него колено болит, поскользнулся и сильно ударился. Ходит с палочкой. И говорит, что чувствует себя старым стариком.

– В Москве зимы пока считай, что и не было. Но Елена Никольская тоже умудрилась поскользнуться и сильно удариться.

– Тоже на костылях ходит?

– Да с чего вы, Петр Александрович, так решили?

– Но вы же сказали…

– Она локоть ушибла.

– А! А я решил, что ногу. Как Никита.

– Ну что вы Никиту с Еленой сравниваете.

Мы смеемся, потому что сравнения никакого не получается: здоровяк гимназист Никита и хрупкая молодая женщина. И немного приходим в себя.

– Вы, Петя, кажется, что-то важное собирались сказать, – говорю я, потому что и сама собиралась сказать многое куда более важное, чем те пустяки, о которых мы сейчас беседовали.

– Собирался, дайте только припомнить, – Петя смешно морщит лоб и подпирает его пальцем. Я смеюсь. – Ах да! У нас в Томске вновь происходят очень таинственные события.

– Петя, – искренне восклицаю я, – умоляю вас, не говорите мне ни про какие преступления, даже самые таинственные. Они мне надоели.

– Э-э-э… По счастью, речь идет не об убийстве. Вернее… Ну… Убийства были, но очень давно и прямого отношения к делу не имеют.

– Вы меня заинтриговали.

– Вообще-то я не хотел, просто в голове сумбур. Он еще, как телеграмму о вашем приезде получил, начался. А уж как вас увидел, сумбур в мыслях достиг самого безобразного состояния. Вот, опять сбился с темы разговора.

Петя посмотрел на меня, ища подсказки, но я и сама отвлеклась под этим взглядом настолько, что помощи от меня ждать не приходилось. У самой выскочило из головы, о чем только что беседовали. Кажется, про Никиту что-то говорили. Или про гололед.

– Так, я собирался сказать что-то важное, – пробормотал Петя, когда я отодвинулась от него, и вдруг неожиданно выпалил: – Даша, вы верите в привидений?

– Это, по-вашему, важно?

– Очень важно. Я сейчас все объясню, но вы для начала ответьте.

– Конечно, верю. Я с одним привидением знакома лично и даже помогала ему в деле восстановления справедливости.

Петя глубоко задумался и наконец сообразил, о чем я ему сказала.

– Вы про то, как ехали в поезде в Москву и с девушкой по имени Маша изображали привидение, чтобы напугать одну из пассажирок? [13]

– Про это, про это! Только мы не напугать хотели, а перевоспитать! А вы о чем спрашивали?

– О неизученных наукой субстанциях, которые многие полагают душами умерших людей, не нашедшими себе упокоения. Они бродят среди живых и порой сильно им досаждают.

Тут уж я вынуждена была задуматься. Конечно, это мог быть и розыгрыш, но уж больно посерьезнел Петя.

– А отчего вы об этих субстанциях спрашиваете?

– Дело в том, что одна из них завелась у нас.

– В вашем доме? – воскликнула я с почти непритворным ужасом в голосе.

– Нет. Не в нашем. В особняке Козловского.

– Так пусть ваш Козловский от этого страдает.

– Да он умер.

– И теперь в виде фантома бродит по своему особняку и издает жуткие завывания, чем пугает нынешних жильцов? Тогда это их проблема. Тех, кто там проживает в настоящее время.

– Даша, если вы станете строить предположения и делать догадки, то мы никогда не доберемся до правды. Потому что вам не известны факты и вам не на что опереться в своих умозаключениях.

– Ох, до чего вы серьезный человек, Петр Александрович, даже подурачиться не даете. Выкладывайте ваши факты, так и быть – выслушаю. Но безо всякого интереса.

Петя оказался прав, не зная фактов, было невозможно высказать ни единого толкового предположения. А факты были таковы.

В Томске с давних пор существовали неплохой любительский театр и «Комиссия по содействию народным развлечениям». Первый ставил на сцене Народной библиотеки спектакли, порой весьма неплохие. Вторая организация занималась подготовкой разных народных празднеств и гуляний и тоже время от времени ставила любительские спектакли. Театр и комиссия порой соперничали друг с другом, становились конкурентами и даже некое подобие вражды между ними возникало. Но нередко они, наоборот, объединяли свои усилия к радости местной не очень избалованной публики. Все это было мне известно и раньше, но Петю я слушала внимательно. Дальше пошли вещи, о которых я не знала.

В последнее время обе организации понесли существенные творческие потери, прежде всего связанные с отъездом многих ведущих актеров. Вот, к примеру, Николя Массалитинов уехал в Москву учиться в театральное училище, а его сестра, некогда вызывавшая восторг томской публики, ныне своей игрой вызывает не меньший восторг зрителей Малого театра.