Что удивительного в благодати? - Янси Филип. Страница 52

Идет культурная война. С каждым годом положение церкви в Соединенных Штатах все более сближается с положением новозаветной церкви: гонимое меньшинство в пестром языческом мире. В таких странах, как Шри Ланка, Тибет, Судан, Саудовская Аравия, христиане годами подвергались преследованиям со стороны властей. Однако трудно смириться с подобной ситуацией в США — в стране, история которой неразрывно связана с верой.

Кaк могут христиане нести благодать обществу, решительно отвернувшемуся от Бога? Библия предлагает нам различные модели поведения. Илия прятался в пещерах и оттуда проводил воинственные налеты на языческий режим Ахава. Его современник Овадия действовал изнутри системы, управляя делами Ахава и укрывая истинных пророков Бога. Эсфирь и Даниил служили языческой империи; Иона провозглашал суд Божий другой. Иисус подчинился приговору римского губернатора; Павел апеллировал к самому императору.

Ответить на поставленный вопрос непросто еще и потому, что Библия не дает конкретного совета гражданам демократического государства. Павел и Петр призывали своих читателей подчиняться властям и чтить царя. Но при демократии каждый сам себе — царь. Конституция дает нам право избирать правительство, и мы не можем не обращать внимания на его действия.

Если христиане составляют большинство в стране, то почему не объявить себя «моральным большинством» и не влиять на культуру и общество в желательном нам направлении?

Эти вопросы звучали не столь настойчиво, пока в Соединенных Штатах сохранялась хоть какая–то форма христианского консенсуса. Теперь каждому, любящему свою веру и свой народ, приходится решать, какую форму придать своей любви. Пока что могу предложить три направления действий, которые кажутся осуществимы независимо от того, что уготовило нам будущее.

Во–первых, как уже должно быть ясно читателю, я считаю главной задачей христианина сообщать миру Божью благодать. По словам Гордона Макдональда, мир умеет делать все то же самое, что и церковь, за одним исключением: он не может явить благодать. Лично мне кажется, что христиане не слишком хорошо выполняют эту обязанность. Главным камнем преткновения для нас становится смешение веры и политики.

Иисус не позволял никаким институтам власти встать на пути Его любви к каждому отдельному человеку. Расовая и религиозная политика иудаизма запрещала Ему вступать в разговор с самарянкой (не говоря уж о дурной репутации этой женщины). Но именно ее Он избрал Своей вестницей. В число двенадцати учеников входил сборщик налогов — тот, кого израильтяне считали предателем. Входил и зилот — член ультрарадикальной патриотической партии. Иисус восхвалял Иоанна Крестителя, противопоставившего себя современному обществу. Он общался с убежденным фарисеем Никодимом и с римским сотником. Он обедал у другого фарисея, Симона, и у его «нечистого», больного проказой тезки. В глазах Иисуса человек гораздо важнее всех классовых категорий и партийных ярлыков.

Нас легко вовлечь в политику противостояния. Нет ничего легче, чем обмениваться угрозами с «врагами» по ту сторону баррикад. Но Иисус велел: «Любите врагов ваших». Для Уилла Кэмпбелла врагом был расист, убивший его друга. Для Мартина Лютера Кинга — шерифы, травившие его собаками.

Кто мой враг? Сторонник абортов? Голливудский продюсер, подрывающий нравственные основы культуры? Политикан, угрожающий моим нравственным принципам? Наркоторговец, захвативший власть в городских кварталах? Если мой активный протест, сколь бы мотивированным он ни был, изгоняет любовь, значит, я искажаю Евангелие Господне. Я состою под законом, а не под благодатью.

Общество столкнулось с жизненно важными проблемами и, вероятно, культурная война неизбежна. Однако христиане должны использовать особое оружие, «оружие милосердия», по дивному выражению Дороти Дэй. Иисус провозгласил, что христиан должна отличать одна примета: не политкорректность и не нравственное превосходство, а любовь. Павел добавляет: без любви все, что мы делаем — чудеса веры, блестящее богословие, пламенные жертвы — окажется тщетой (см. 1 Коринфянам 13).

Современная демократия остро нуждается в новом духе благожелательности. Христиане могли бы подать пример, явив плоды Духа Святого — любовь, радость, мир, терпение, доброту, верность, кротость и владение собой.

Оружие милосердия порой неотразимо. Я начал рассказывать о визите в Белый Дом и озлобленных письмах, которые я получал после этого. Двое христианских руководителей, присутствовавших на встрече с Клинтоном, чувствовали потребность извиниться за безблагодатное поведение своих собратьев–христиан. Один из них сказал так: «Христиане подрывают веру в Писание своими злобными личными выпадами против президента и его семьи». Во время этой встречи мы выслушали жалобу Хилари Клинтон, которая также стала жертвой агрессивной кампании.

Сьюзен Бейкер, член республиканской партии и жена бывшего госсекретаря Джеймса Бейкера, пригласила миссис Клинтон на собрание своего библейского кружка. Первая леди призналась, что не уверена, готова ли участвовать в собрании женщин, которые–де «консерваторы и либералы, республиканцы и демократы, но все едино преданны Иисусу». Она все–таки пошла на это собрание, но, так сказать, с опущенным забралом.

Однако председательница начала собрание с таких слов: «Миссис Клинтон, мы все хотим искренне помолиться за вас. Мы приносим извинения за то обращение, которому вы порой подвергаетесь, в том числе и со стороны некоторых христиан. Мы причиняли вам зло, портили вашу репутацию, обращались с вами не по–христиански. Можете ли вы простить нас?»

Хилари Клинтон говорила, что была готова к чему угодно, только не к извинениям. Все ее подозрения улетучились. Потом на национальном молитвенном завтраке она выступила с целой речью, перечислив духовные «дары», полученные в этом кружке. Она даже просила организовать такую же группу для молодых людей, сверстников ее дочери, поскольку Челси практически не доводилось общаться с «исполненными благодати» христианами.

Очень жаль, что выступления консервативных религиозных группировок так походят на выступления крайних экстремистов. Обе стороны нагнетают истерию, предостерегая против заговоров и изничтожая репутацию оппонентов. Короче говоря, от обеих сторон исходит дух безблагодатности.

К своей чести, Ральф Рид публично отверг подобные методы. Он выразил сожаление в связи с тем, что прибегал к выражениям, лишенным «искупительной благодати, каковая всегда должна сквозить в наших словах и делах». «Если мы достигнем успеха, — писал Рид, — то лишь благодаря тому, что мы следовали примеру Кинга — любить ненавидящих нас и сражаться «христианским оружием и с христианской любовью». Если мы потерпим поражение, то не от недостатка денег или умения, а от недостатка души и сердца… Каждое наше слово, каждый поступок должны отражать Божье милосердие».

Ральф Рид приводит в пример Мартина Лютера Кинга, который многому мог бы научить американцев в политике противостояния: «Боритесь с ложными идеями, а не с их носителями!» — напоминал Кинг. Он старался осуществлять на практике заповедь Иисуса любить врагов — даже когда он сидел в тюрьме, и эти самые враги издевались над ним. Только истиной можно переубедить противника, — говорил Кинг. — Полуистина, преувеличения и ложь не помогут. Каждый доброволец из организации Кинга давал обет соблюдать восемь принципов, и в том числе: ежедневно размышлять о жизни и учении Иисуса, действовать и говорить в духе любви, соблюдать элементарные правила вежливости в общении с другом и с врагом.

Я присутствовал при публичном столкновении, разыгравшимся по принципам, сформулированным Кингом. В то утро, когда я брал интервью у президента Клинтона, мы оба сначала побывали на национальном молитвенном завтраке и выслушали выступление матери Терезы. Это было замечательное событие. Супружеские пары Клинтон и Гор сидели за высокими столами по правую и по левую руку от места, отведенного для матери Терезы. Лауреата Нобелевской премии мира вкатили на инвалидном кресле. Хрупкой восьмидесятитрехлетней женщине помогли встать. На подиуме была установлена специальная платформа, чтобы она могла дотянуться до микрофона, но все равно при ее маленьком росте сделать это было нелегко. Мать Тереза говорила медленно и отчетливо, с сильным акцентом. Голос ее покорял аудиторию.