Красотка для подиума - Царева Маша. Страница 5
– Только вот щеки полноваты.
Я обернулась, прямо перед нами стояла Снежная королева – Николь. Впервые я видела ее в макияже, и, надо сказать, внешность ее производила впечатление. У нее было запоминающееся лицо – впоследствии многие будут говорить ей, что она даже чересчур красива для фотомодели. Модель должна быть немного никакой, чтобы на нее можно было примерить любой образ. Бледное и строгое же лицо Николь врезалось в память с первого раза, забыть такую женщину не представлялось возможным.
– Послушай, а почему ты так говоришь? – спросила я. – Ты же прекрасно знаешь, что у нее нормальные щеки, даже красивые.
– Я знаю, что они полноваты. – Хмыкнув, Николь отвернулась и переключила свое царственное внимание на другую жертву. – Ну у тебя и шея!
– А что такое с моей шеей? – удивилась симпатичная девятнадцатилетняя участница конкурса, еще незнакомая с манерами нашей Снежной королевы.
– Надо же, ты такая молодая, а шея уже морщинистая, – охотно «просветила» ее Николь.
– Правда? – расстроилась девушка, которая явно не знала, каковы законы выживания в серпентарии. Я заметила, что на ее глаза навернулись слезы. Еще минутка – и тушь потечет, все старания визажистки насмарку. Что ж, зато хотя бы понятно, чего добивается эта стерва – Николь ведь привязывалась не ко всем конкурсанткам, а только к тем, кого считала соперницами. Ей хотелось вытеснить с игрового поля сильнейших.
Я отвернулась. Хорошо все-таки быть незаинтересованным лицом. Для большинства девчонок этот злополучный конкурс был делом жизни и смерти.
Хотя и сама я на этот раз чувствовала себя по-другому. На кастинге в клубе я не верила в то, что у меня может что-то получиться. Мне казалось, раз меня выбрали в числе ста пятидесяти девушек из тысяч фотографий, значит, это уже хорошо! А теперь, когда перед глазами настойчиво маячила возможная победа, а вместе с ней контракт на крупную сумму денег и поездка в Нью-Йорк… Я подумала: а может быть, это не просто развлечение, может быть, это единственный шанс, который благосклонно подкинула мне судьба? Ведь и ежу понятно, что ни на какой географический факультет мне никогда в жизни не поступить. И что же я буду делать после школы? Секретаршей работать?! А здесь такая возможность покрутиться хотя бы на задворках красивой жизни. Жизни, которую в ином случае мне довелось бы видеть только в кино.
Да еще и Лизка меня постоянно подзуживала.
– Знаешь, сколько манекенщица получает в Америке? – спрашивала она.
– Нет.
– Иногда – десять тысяч долларов за показ.
– А в России? – Я тщетно пыталась спуститься с нарисованных Лизой небес на реальную землю. С каждой минутой это становилось все сложнее и сложнее.
– В России меньше, – вздохнула Лизка, – в Москве – долларов пятьдесят. Ну если ты звезда, то, может быть, и сто. Но все равно неплохо на первое время…
Я соглашалась, что это и правда было неплохо. Честно говоря, моя финансовая ситуация была плачевной. Родители мои отнюдь не бедствовали, но почему-то упорно продолжали считать меня девочкой-подростком, которому если и нужны карманные деньги, то только на мороженое. А ведь мне было уже четырнадцать, у меня уже и грудь развиваться начала! Мне хотелось иметь губную помаду и тушь для ресниц, мне хотелось новые джинсы в обтяжку и платье с короткой юбкой клеш. По сравнению с той же Лизкой я выглядела как оборванка. На ней были черные брючки и стильная розовая маечка, а я разгуливала по Москве в сарафане, перешитом из маминого старого платья. Вот бы мне и правда предложили поучаствовать в каком-нибудь показе мод и заплатили бы за это сто долларов! Тогда я купила бы светлые джинсы и босоножки на каблуках. И крошечную бисерную сумочку, и…
– Настя? Мне надо с тобой поговорить. – Передо мной стояла Лена Штиль, ассистент отдела моды журнала.
– Да, конечно, – улыбнулась я.
Вслед за ней я вышла из студии.
– Куришь? – Лена протянула мне открытую пачку сигарет.
Сначала я хотела взять одну, чтобы выглядеть более значительной и взрослой. Но потом подумала: вряд ли надрывный кашель и покрасневшие глаза смогут придать моему образу веса, курить-то я не умею. Поэтому пришлось честно ответить, что я не курю.
– Это хорошо, – обрадовалась Лена, – тебе всего четырнадцать, да?
Я кивнула.
– Знаешь, Настя, не буду скрывать, что у тебя есть большие шансы на победу в нашем конкурсе.
Мое сердце забилось сильнее.
– У меня? – недоверчиво переспросила я.
– Именно у тебя, – улыбнулась Лена.
– Но мне показалось, что не очень-то я и понравилась жюри… Они сказали, что у меня кривые ноги.
– Они всем так говорят, ты привыкнешь. Ты здесь самая молоденькая. И потом, такой рост. Сколько в тебе, метр восемьдесят?
– Метр восемьдесят два.
– Ну вот видишь. – Она потрепала меня по плечу, на уровне которого находилась ее голова, – лучший рост для суперзвезды подиума. А ведь ты еще вырастешь. И лицо хорошее – очень модный типаж. Ты чем-то похожа на Стеллу Теннант.
– Кто это?
– Английская супермодель из аристократической семьи. Стыдно такого не знать. Но ей уже за двадцать, и миру нужна новая Стелла Теннант.
– Ну… Спасибо, что вы так считаете.
– Настя, ты же понимаешь, что я тебя вызвала не для того, чтобы делать комплименты. – Ленин голос посуровел. – Ты понимаешь, что раскрутка нового лица, новой модели стоит денег.
– Понимаю, – эхом повторила я.
– Компания «Дрим-косметикс» платит эти деньги. Победительница быстро прославится, за это отвечают специально обученные люди. Но, естественно, никто не будет вкладывать деньги в человека, который сам не знает, чего он хочет.
– Вы о чем?
– Ты знаешь о чем, ты же не дурочка, – мягко улыбнулась Лена, – я наблюдала за тобой на первом кастинге и сегодня. Настя, ты очень странная девушка, тебе как будто бы все равно, пройдешь ты или нет. Скажи мне честно, ты хочешь работать моделью?
– Хочу, – неуверенно подтвердила я.
– Нет, ты не поняла. Настоящего успеха в этой области может добиться только человек, который не просто хочет работать, а страстно мечтает об этом! В тебе же я этой страсти не вижу.
– Просто как-то неожиданно все получилось, – вяло оправдывалась я, – сначала мне действительно было все равно. Я просто хотела развеяться. Но когда я попала сюда, поняла, что это меня интересует. Из меня и правда могла бы получиться модель… Правда, я этого хочу!
– Настя, скажи, а твои родители знают о том, что ты участвуешь в конкурсе? – вдруг спросила Лена.
Я опустила глаза.
– Нет. Боюсь, если они узнают, то запретят мне… Но вы же им не скажете? – Я с надеждой взглянула на нее.
Лена расхохоталась – смех у нее был, как и у большинства курильщиков, грубоватый. Смеясь, она почему-то выглядела старше. Странно, я-то всегда думала, что хорошее настроение молодит.
– Ты еще совсем ребенок, Настенька! Если твои родители не подпишут специальную форму, то мы не сможем задействовать тебя в конкурсе.
– Они ее никогда не подпишут, – тихо сказала я, с удивлением почувствовав, как на глаза наворачиваются слезы.
– Эй, только не надо плакать, а то тушь потечет, и тебя выгонят. Знаешь, до финала еще две недели. Что, если я попробую поговорить с твоей семьей?
Я пожала плечами:
– Это бесполезно. Мне кажется.
– И все-таки попробовать можно. В анкете, которую ты заполнила, есть твой домашний телефон. Я позвоню.
– Ну не знаю даже, – засомневалась я, – может быть, лучше я попрошу родителей подъехать в редакцию журнала? Моя мама его постоянно читает, это будет выглядеть более убедительно. А я смогла бы соврать, что после конкурса собираюсь заняться журналистикой.
– Нет, так не пойдет, – покачала кудрявой головой Лена, – врать мы больше никому не будем. А с родителями придумаем что-нибудь. – Лена улыбнулась. – И еще одно. Никому не говори о нашем разговоре. Надеюсь, ты умеешь хранить секреты?
… – Что она от тебя хотела? – набросилась на меня Лизка, как только я вернулась в студию. Я заметила, что другие девушки, стараясь не привлекать к себе внимания, тоже прислушиваются к нашему разговору. Видимо, мой короткий разговор тет-а-тет с распорядительницей конкурса дал повод многочисленным сплетням.