Рэмбо. Первая кровь - Моррелл Дэвид. Страница 13

Ка-ранг! Вторая пуля с визгом срикошетила от скалы чуть выше его головы, напугав его не меньше, чем первая — теперь его можно считать покойником. Пока его спасало только то, что вертолет в движении, а это мешает стрелку целиться. Но через несколько секунд вертолет зависнет, и тогда…

А тут еще ноги никак не могли найти опору. Он висел на руках, цепляясь за камни окровавленными пальцами, а вертолет наскакивал на него, как чудовищная бабочка. Ка-ранг! Тупой удар, резкий визг осколков камня и расплавленных кусочков пули, впившихся ему в щеки. Он посмотрел на камни внизу — до них было футов сто. Пот заливал глаза, и он с трудом мог разглядеть пышное хвойное дерево, верхние ветки которого были всего в десяти футах от его ног. Может быть, в пятнадцати или двадцати, это трудно было определить на глаз.

Вертолет завис рядом с ним, струи воздуха от лопастей били в лицо. Рэмбо нацелил тело на верхушку дерева и разжал руки. Он падал долго, невероятно долго, но наконец, пробил крону и застрял между толстой веткой и стволом.

Удар его ошеломил.

Он даже дышать по-настоящему не мог. Судорожно раскрывал рот, кривился от боли — болели грудь и спина. Ему казалось, что его ранила пуля.

Но пулевого ранения не было. Грохот вертолета над головой и пробившая густую крону дерева пуля заставили его выйти из оцепенения. Он лежал довольно высоко на дереве. Винтовка по-прежнему была засунута между ремнем и брюками, но от удара сбилась на бок. Он потянул ее, она не поддалась. А наверху кружил вертолет, готовясь к новому выстрелу. Рэмбо сильно дернул винтовку, и она высвободилась. От этого резкого движения ветка, на которой он сидел, закачалась. Он потерял равновесие, заскользил бедром по жесткой коре и с трудом зацепился рукой за верхнюю ветку. Она треснула, и он перестал дышать. Если ветка сломается, падать ему очень далеко. Ветка треснула еще раз, потом все стихло, и он снова стал дышать.

Но звук вертолета стал теперь иным. Ровным. Пилот сообразил, в чем дело, и завис над ним. Рэмбо не знал, видно ли его сквозь хвою, но это не имело значения. Рано или поздно в него попадут даже вслепую. Он поспешно раздвинул ветки, высматривая вертолет.

Напротив него. Примерно на расстоянии с обычный дом. Стрелок высунул голову из кабины. Рэмбо отчетливо видел его круглое лицо с большим носом. Полицейский готовился к следующему выстрелу. Одного взгляда ему вполне достаточно. Он положил одним движением дуло винтовки на ветвь над головой и прицелился в круглое лицо, в кончик носа.

Легкое прикосновение к спусковому крючку. Попадание точно в цель.

Полицейский машинально прижал руки к изуродованному лицу. Он умер сразу, даже не успев вскрикнуть. Пилот еще мгновение удерживал вертолет на одном месте, словно ничего не случилось, потом до него дошло, что кабина вся забрызгана кровью и мозговой тканью, и что у его партнера исчезла верхняя часть черепа. Рэмбо видел, как он в ужасе смотрит на кровь, залившую его рубашку и брюки. Глаза у пилота полезли на лоб, он схватился одной рукой за пристежной ремень, другой — за рычаг управления, и нырнул на пол.

Рэмбо попытался поймать его на мушку. Сейчас он не видел пилота, но довольно хорошо представлял в каком месте он съежился на полу, и прицелился в эту часть пола. Но тут вертолет качнуло к краю обрыва, и он задел за что-то хвостом. Рэмбо показалось, что он расслышал сквозь рев мотора резкий металлический треск, но не был в этом уверен. Казалось, вертолет завис там навечно, как вдруг он перевернулся кверху брюхом и рухнул вниз: грохот, визг металла, хруст ломающихся лопастей, тупой удар внизу, взрыв и ослепительный шар огня. Осколки металла пронизали крону дерева, потом все стихло.

Рэмбо уже карабкался вниз по стволу дерева. Собаки лаяли громче, яростнее — вероятно, уже преодолели баррикаду и выбежали на гребень. Рэмбо не мог понять, как Тислу и его людям удалось взобраться так быстро. — Валун должен был отнять у преследователей больше времени. Он крепко сжимал винтовку, протискиваясь вниз между веток и почти не замечая, что иголки колют ему лицо. Болела грудь от падения на дерево — похоже несколько ребер треснули или сломались, но сейчас ему некогда об этом думать. Собаки лаяли совсем близко, и ему пришлось поторопиться. В двадцати футах от земли он обнаружил, что дальше спускаться нельзя: кончились ветки. Прыгать. Иначе никак. Он мрачно улыбнулся: именно этому его учили когда-то, он в течение нескольких недель прыгал с башен в парашютной школе. Зажав в одной руке винтовку, он обхватил другой самую нижнюю ветку, повис, потом отпустил руку и упал. Приземлился идеально. Колени согнулись как нужно, тело обмякло, он мягко прокатился и вскочил на ноги — как делал это тысячи раз. И только через несколько минут, когда бежал по камням, ощутил, что боль в груди стала сильнее. Намного сильнее. Черт возьми, так можно и проиграть.

Он бежал вниз по склону, в сторону леса. Каменистая почва осталась позади, и сейчас под ногами была трава.

Собаки наверху вдруг зашлись безумным лаем. Значит, они были там, где он слезал по откосу; следовательно, через несколько секунд в него будут стрелять. На открытом месте у него нет ни единого шанса, он должен добежать до леса, пригибаясь и петляя. Он напряг тело, готовясь принять первую пулю и не упасть, а бежать дальше… Кусты. Лес. Он задел за что-то ногой и упал, но не стал подниматься, а просто лежал, тяжело дыша, на мягкой лесной траве, от которой пахло так сладко.

В него не стреляли. Он не мог понять почему. Но вдруг понял: да просто потому, что на вершине скалы никого нет. Они еще не дошли до этого места. А он попросту обманулся. Что с ним? Раньше слух никогда так его не подводил.

Мексика. Он представил солнечный пляж и ласковые волны прибоя. Надо двигаться. Встать и идти. С трудом поднялся и уже сделал несколько шагов, когда сзади послышались крики, лай собак — вот теперь погоня была на вершине скалы.

Он свернул налево, приближаясь к кромке леса, где его никак не могли ожидать. Когда деревья стали редеть, он пополз и вскоре, спрятавшись за кустом, увидел нечто для себя интересное: в сотне ярдов были люди и собаки. Они все бежали к тому месту, откуда он начал спускаться. Собаки лаяли, один человек держал их на общем поводке, за ним бежали остальные преследователи. У края все остановились, глядя на догоравший вертолет. Рэмбо еще не видел их ближе, чем сейчас, с начала охоты на него, а ярко светившее солнце казалось еще увеличивало фигуры. Шесть собак, сосчитал он, и десять человек, девять в серой полицейской форме, десятый в зеленой куртке и брюках. Он и держит на поводке собак.

Больше всех интересовал его тот, кто ходил взад-вперед, похлопывая рукой по бедру. Тисл. Никак нельзя не задержать свой взгляд на этом коротком плотном торсе, выпяченной груди, осанке бойцового петуха. Именно петуха. Вот ты кто, Тисл, — петух.

Он улыбнулся. Потом тщательно прицелился в Тисла, разговаривавшего с человеком в зеленом. Вот Тисл удивится, если ему сейчас пробьет горло пуля. Вот будет шутка. Он так увлекся это игрой, что чуть было не нажал на спусковой крючок.

Это будет ошибкой. Конечно, ему хочется убить Тисла: после того, что он пережил, оказавшись зажатым между вертолетом и отрядом преследователей, он способен на все, только бы скрыться от погони. Думая о тех двух, погибших в вертолете, Рэмбо заметил, что волнуется меньше, чем после того, как убил Г опта. Он опять стал привыкать к смерти.

Но здесь все сложнее. Скала не остановит Тисла, лишь задержит на час-полтора. А если он убьет Тисла, это вовсе не обязательно остановит погоню — у них останутся собаки, умеющие быстро выслеживать. Гончие. Это не такие злые собаки, как немецкие овчарки, с которыми он имел дело на войне, но все же прирожденные охотники. И если они его догонят, то вполне могут напасть, а не просто загнать в угол, как их учат. Значит, нужно застрелить их в первую очередь. Потом Тисла. Или человека в зеленом, если представится такая возможность. По тому, как этот человек обращается с собаками, видно, что он хорошо умеет ходить по следу, а если и он, и Тисл погибнут, остальные растеряются и разбегутся по домам.