Женщины Цезаря - Маккалоу Колин. Страница 11

— Подожди, Катон всех нас поставит в тень, — холодно ответил Бибул.

— В этом отношении ему очень поможет нос, — сказал Цезарь.

Катон нежно погладил свой выдающийся нос, совсем не обидевшись, но и не повеселев. Он был обделен чувством юмора.

— Меня никто ни с кем не спутает, — сказал он.

— Это правда, — согласился Цезарь, глядя на Бибула. — Планируешь выдвинуться на какую-нибудь должность?

— Только не я!

— А ты, Марк Катон?

— В военные трибуны, — коротко ответил Катон.

— Хорошо сделаешь. Я слышал, ты завоевал много наград, служа солдатом в армии Попликолы против Спартака.

— Это правда! — прервал его Бибул. — Не все в армии Попликолы были трусами.

Красивые брови Цезаря взметнулись вверх.

— Я этого не говорил.

— А тебе и не требуется что-то говорить. Ты был на стороне Красса в той кампании.

— У меня не было выбора. И у Катона не будет, когда он станет военным трибуном. Военные магистраты идут туда, куда направляет их Ромул.

На этом разговор и закончился. К Цезарю почти тотчас приблизилась еще одна пара. По крайней мере, эти люди были ему намного приятнее: Аппий Клавдий Пульхр и Марк Туллий Цицерон.

— Я вижу, ты опять голый, Катон? — весело воскликнул Цицерон.

Бибул не выдержал и ушел вместе с Катоном.

— Удивительно, — заговорил Цезарь, глядя вслед удалявшемуся Катону, — почему без туники?

— Он утверждает, это входит в mos maiorum, и пытается убедить всех нас вернуться к старым порядкам, — пояснил Аппий Клавдий, типичный представитель своей семьи — смуглый, среднего роста, приятной наружности. Он похлопал Цицерона по животу и усмехнулся: — Это хорошо для таких людей, как он и Цезарь, но не думаю, что демонстрация твоей шкуры произведет впечатление на присяжных!

— Чистая показуха, — проворчал Цицерон. — С возрастом пройдет.

Черные, необыкновенно умные глаза весело посмотрели на Цезаря.

— А я помню времена, когда твои портняжные изыски огорчали некоторых «хороших людей», Цезарь. Пурпурная кайма на длинных рукавах… помнишь?

Цезарь засмеялся.

— Мне было скучно. В то время мне хотелось позлить Катула.

— И это действительно его раздражало! Как лидер boni, Катул воображал себя хранителем обычаев и традиций Рима.

— Кстати, о Катуле. Когда он планирует закончить строительство храма Юпитера Наилучшего Величайшего? Я не вижу никакого прогресса.

— Храм был освящен год назад, — отозвался Цицерон. — А когда можно будет им пользоваться, неизвестно. Сулла поставил беднягу в такие жесткие финансовые условия, ты же знаешь. Большую часть средств ему приходится выуживать из собственного кошелька.

— Он может себе это позволить. Он так уютно сидел в Риме, делая деньги на Цинне и Карбоне, пока Сулла был в изгнании! И Сулла отомстил — поручил Катулу вновь отстроить храм.

— Да уж! Хотя Суллы уже десять лет нет на свете, а все до сих пор помнят, как он мстил.

— Он был Первым Человеком в Риме, — сказал Цезарь.

— А теперь у нас есть Помпей Магн, претендующий на этот титул, — с нескрываемым презрением заметил Аппий Клавдий.

Что мог сказать по этому поводу Цезарь, так никто и не узнал, потому что заговорил Цицерон:

— Я очень рад, что ты вернулся в Рим, Цезарь. Гортензий безнадежно устарел, он уже не тот с тех пор, как я выиграл в деле Верреса. И я не прочь посоревноваться с тобой в суде.

— Устарел? В сорок семь лет? — удивился Цезарь.

— Он прожигает жизнь, — пояснил Аппий Клавдий.

— Люди того круга все так живут.

— В данный момент я бы так не сказал о Лукулле.

— Это правда. Ведь ты совсем недавно служил с ним на Востоке, — сказал Цезарь и кивнул своей свите, готовый продолжить путь.

— Я рад, что больше не служу с ним, — произнес Аппий Клавдий с явным облегчением и хихикнул: — Однако я послал Лукуллу замену!

— Замену?

— Моего братца, Публия Клодия.

— О, вот что ему очень понравится! — засмеялся Цезарь.

Цезарь покинул Форум, больше не беспокоясь о том, что следующие несколько лет ему придется провести в Риме. Будет нелегко, вот что ему нравилось. Катул, Бибул и прочие boni сделают все, чтобы он страдал. Но у него имеются и друзья. Аппий Клавдий не связан с этой фракцией и, как патриций, будет на стороне товарища-патриция.

А вот как поведет себя Цицерон? Блестящий ум и новации этого талантливого оратора привели к тому, что Гай Веррес вынужден был скрыться навсегда, но все знали, что Цицерону очень тяжело: у него нет предков, о которых можно сказать хоть что-то достойное. Homo novus, «новый человек». Первый из своей приличной сельской семьи, который сидит в Сенате. Он родился в том же округе, что и Гай Марий, и даже приходился ему родственником. Но какое-то пятнышко в натуре Цицерона заслоняло от него тот факт, что вне стен Сената большая часть Рима все еще боготворила память о Гае Марии. Поэтому Цицерон отказался спекулировать на этом родстве. Он избегал всякого упоминания о своем происхождении из Арпина и пытался делать вид, будто он — самый настоящий римлянин. У него даже имелись в атрии восковые маски предков, но на самом деле они принадлежали семье его жены, Теренции. Как и Гай Марий, Цицерон вошел в ряды самой высокой знати через брак и рассчитывал, что связи Теренции помогут ему стать консулом.

Цицерон отчаянно карабкался наверх по социальной лестнице. Гай Марий женился на старшей дочери отца нынешнего Цезаря, его любимой тете Юлии. И по такой же причине Цицерон женился на некрасивой Теренции. Однако для Мария консульство было лишь способом получить высший командный пост, и ничем больше, в то время как Цицерон считал консульство пределом своих мечтаний. Марий хотел быть Первым Человеком в Риме. Цицерон жаждал по праву принадлежать к высшей знати этого города. О, он добьется своего! В судах он не имел себе равных. Как следствие, он обзавелся внушительной группой благодарных негодяев, которые обладали колоссальным влиянием в Сенате. Не говоря уже о том, что Цицерон был величайшим оратором в Риме и, следовательно, к его помощи прибегали влиятельные люди, желая, чтобы он выступал от их имени.

Цезарь не был снобом и потому счастлив был признать Цицерона за его собственные заслуги. Цезарь надеялся заполучить этого человека в свою фракцию. Беда заключалась в том, что Цицерон был неизлечимо нерешителен. Этот огромный ум усматривал повсюду такое множество потенциальных опасностей, что в конце концов робость не позволяла ему принять решение. Для Цезаря, который никогда не боялся побеждать свои инстинкты, робость была худшим из недостатков. Если Цезарю удастся привлечь на свою сторону Цицерона, его политическая жизнь будет гораздо легче. Но поймет ли Цицерон преимущество для себя такого союза? Одним богам известно.

К тому же Цицерон беден, а у Цезаря не достанет денег, чтобы купить его. Единственным источником дохода знаменитого оратора — помимо земель в Арпине — являлась его жена. Теренция очень богата. Но к сожалению, она сама управляла своими деньгами и отказалась финансировать любовь Цицерона к произведениям искусства и загородным виллам. О, деньги! Деньги устраняют так много трудностей, особенно для человека, который хочет стать Первым Человеком в Риме. Посмотрите на Помпея Великого, хозяина несметных богатств! Он попросту купил себе сторон ников, в то время как у Цезаря, несмотря на всех его выдающихся предков, нет возможности оплатить голоса избирателей. В этом отношении он и Цицерон равны. Если что-то и могло одержать над ним верх, думал Цезарь, так это отсутствие денег.

На следующее утро Цезарь отпустил своих клиентов сразу после утренних приветствий и в одиночестве направился по улице Патрициев в квартиру, которую арендовал в инсуле, расположенной между красильней Фабриция и субурскими банями. Эта квартирка стала для него убежищем после возвращения с войны против Спартака. Иной раз постоянное присутствие матери, жены и дочери в его собственном доме до такой степени делало этот дом женским, что ему становилось невыносимо. Все в Риме привыкли к шуму, даже те, кто жил в просторных домах на Палатине или на Каринах. Рабы кричали, пели, смеялись и ссорились, младенцы плакали, малыши вопили, женщины без устали болтали, если не ссорились и не жаловались. Это было нормально и едва ли влияло на большинство мужчин — глав семейств. Но Цезаря раздражали посторонние звуки, потому что он любил быть один. У него не хватало терпения на то, что он считал пустяками. Будучи истинным римлянином, Цезарь не пытался изменить свое домашнее окружение, запретив шум и вторжение женщин. Ему легче было избежать их, подыскав себе убежище на стороне.