Ставка лоха - Суйэн Джеймс. Страница 52

Дрожа, Хикс сел за руль, набрал 911 на сотовом и вдруг почуял запах серы. Он посмотрел на мистера Борегара, потом на открытый бардачок, коснулся револьвера с перламутровой рукояткой. Он был еще теплый.

В трубке раздался голос диспетчера. Хикс заговорил с трудом, сказал, что произошло убийство, и объяснил где. Диспетчер ответила, что патруль едет по шоссе 595 и вскоре прибудет на место.

— Спасибо, мэм.

Нажав «отбой», Хикс попытался осмыслить произошедшее. Если мистер Борегар шел следом за ним, то, безусловно, различил бы его запах и двинулся за хозяином. Но он этого не сделал. Шимпанзе пошел на поиски Рико. Неужели он понял, что жизнь другого человека висит на волоске?

— Жаль, ты не умеешь разговаривать, — произнес Хикс вслух.

В зеркале мелькнула патрульная машина с вращающейся мигалкой. Вытащив из кармана носовой платок, Хикс протер револьвер и сжал его в руке, чтобы оставить свои отпечатки взамен отпечатков мистера Борегара. Полиция захочет точно знать, что случилось. «Чем проще буду говорить, тем лучше», — решил он и открыл дверцу.

Мистер Борегар взял свое укулеле и растворился в музыке. Хикс почувствовал, как глаза наполняются слезами от знакомой мелодии.

— Черт меня подери.

«Мой старый дом в Кентукки». Любимая песня его дедушки.

46

— Дай угадаю, — сказал Сол Хайман. — Ты оттяпал себе ухо и отправил его своей подружке.

Прошло десять дней, и Валентайн стоял в холле дома Сола, радуясь, что старый пройдоха уже достаточно окреп, чтобы сидеть в инвалидном кресле, поскольку гипс на руках и ногах несколько мешал ему двигаться.

— Подняться-то к тебе можно?

Черный санитар развернул кресло и покатил его в квартиру Сола. Валентайн вошел в гостиную и уставился на серебристую полоску океана. Жаль, что Солу с его кресла, наверное, не видно воды.

Он присел на диван, санитар подвез кресло, чтобы Сол оказался рядом с ним, и вышел.

— Доживу до восьмидесяти, тоже себе такого найму, — заметил Валентайн.

— Где твой сын?

— В Нью-Йорке, бар свой продает.

— Возьмешь его на работу?

— Пусть сначала продаст.

Сол усмехнулся.

— А как твое ухо? Не хочешь заказать протез пластическим хирургам?

Валентайн пришел к Солу не за тем, чтобы обсуждать рваный обрубок на том месте, где раньше было ухо. Он положил руку на резиновое колесо кресла и подкатил Сола еще ближе.

— У тебя когда-нибудь случались прозрения?

— Кажется, евреям они не положены, — отозвался Сол.

— А у меня случались. Например, когда я стоял с завязанными глазами и ждал, пока Рико всадит в меня пулю. Думал, кранты мне, и вдруг — оно.

— Прозрение?

— Угу.

— И как это бывает?

— Все вдруг становится ясным.

— Как у Жанны д'Арк?

— А у нее они бывали?

— В фильме бывали.

— Тогда да, как у Жанны д'Арк.

— Не расскажешь?

Валентайн понизил голос. Санитар, как он догадывался, держится где-то поблизости, так что нет нужды портить отношения.

— Ты и есть Виктор Маркс.

Сол захохотал, словно ничего смешнее в жизни не слыхал. Валентайн положил руку на подлокотник его кресла.

— Не верится, что я раньше этого не разглядел. Ты в южной Флориде, и Виктор там же. Во всех твоих аферах фигурируют меченые деньги, и то же у Виктора. Когда Рико приехал, чтобы убить тебя, ты сказал Биллу Хиггинсу что узнал голос Рико, хотя у него на голове был чулок, и ты никогда прежде с ним не встречался.

Кровь отхлынула от ввалившихся щек Сола. На его лице отразились муки совести. Валентайн понял, что это не притворство. Близкое знакомство со смертью пробуждает у большинства людей самое лучшее.

— Ну, выкладывай, — подбодрил Валентайн.

Сол поднял голову.

— Полгода назад звонит мне Виктор из Палм-Бич. И говорит, что у него рак толстой кишки. И жить ему недели две от силы. «У меня, — говорит, — одно дельце запущено. Хочу тебе его передать». А я ему: «Почему бы и нет?»

— Это была афера с телешоу?

Сол кивнул.

— Я никогда не зашибал столько, сколько Виктор, — все больше крохи доставались. Решил, что это будет несложно. Ну вот, Виктор выходит из игры, я крашу волосы, отпускаю усы и становлюсь им.

— И никто не заметил разницы?

— Так никто и не знал, как выглядит Виктор и какой у него голос. А персонал в «Брейкерс» меняется каждые два-три месяца. Все просто.

— Значит, ты обвел вокруг пальца устроителей «Кто хочет стать богатым?» и связался с Рико.

— Величайшая ошибка моей жизни, — вздохнул Сол.

— Ты не знал, что он киллер?

— Нет, нет. Думал, он просто хочет научиться мошенничать.

— И ты его научил.

Сол подался вперед и коснулся руки Валентайна.

— Боюсь, это прозвучит глупо.

— Что?

— Я всегда мечтал о сыне. Чтобы вот так, как у тебя с твоим.

— И Рико был тебе вроде сына.

— Да.

Валентайн поверил ему. Но это не повлияло на то, что он сказал дальше.

— Будет расследование. И твое имя всплывает. Я не могу спасти тебя от этого, Сол. Понимаю, ты через многое прошел, но правда должна восторжествовать. На карту поставлена репутация других людей.

Сол достал бумажную салфетку из кармана халата и вытер глаза. Он плакал. Валентайн забрал у него салфетку. Лука в ней не было. Он поднялся с дивана.

— Вот что. У тебя есть неделя, может, чуть больше, чтобы убраться за границу.

— В моем-то состоянии? — возмущенно бросил Сол.

— Сам решай.

— А как же моя квартира? Одежда, машина, все мои вещи? Не могу же я все вот так бросить? — Валентайн пожал плечами. — Ну почему нельзя просто не впутывать меня во все это?

— Так не пойдет.

— Все полицейского из себя строишь, да?

— Тебе, кроме себя, винить некого.

Сол посмотрел на него кровожадно.

— За что же? За то, что дал человеку пару советов и открыл несколько секретов профессии, которые узнал за свою жизнь? Это что, преступление?

Валентайн пересек комнату и остановился, чтобы в последний раз взглянуть на океан. Вид был не ахти: голубая полоска такая узкая, что даже волн не различить. Но хоть что-то. Глядя на нее каждое утро, проснувшись, Сол Хайман, выросший в грязи и нищете на Кони-Айленде, наверное, чувствовал себя властителем мира.

Сол неловко повернулся в кресле и посмотрел на Валентайна.

— Тони, прошу тебя, не поступай так со мной.

— Счастливого пути.

47

На невесте было необычное бальное платье со стразами на корсаже без бретелек, со стильной юбкой из шелковой органзы и со шлейфом, который был бы уместен в огромном соборе. Она была так красива, как может быть красива только невеста. Когда она шла по проходу, опираясь на руку Валентайна, гости ахали хором.

На губах Валентайна играла улыбка. Поначалу идея выступить в роли посаженного отца Кэнди не внушила ему радости. А что если он заболтается с гостями и ляпнет что-нибудь неподходящее о ее прошлом? Но Кэнди очень просила.

— Вы же идеально подходите, — сказала она.

— Я? — изумился он.

— Нуда.

— Это почему же?

— Потому что у меня от вас нет секретов.

Ну как отказать в такой просьбе? Пришлось идти на репетицию и терпеть, пока вежливый человечек обмерял его, чтобы сшить смокинг — первый смокинг в его жизни со времен его собственной свадьбы, — а парикмахер колдовал над прической, чтобы отсутствие уха не так бросалось в глаза. И вот теперь он вел Кэнди к новой для нее жизни и новому началу.

Найджел и священник ждали в конце прохода. Валентайн побывал на мальчишнике Найджела и распрощался с убеждением, что рок-музыканты страшные эгоисты. Найджел был парень что надо. Он сможет сделать Кэнди счастливой. Валентайн в этом не сомневался.

Церемония прошла удачно, слова священника шли от сердца. Найджел удивил всех, прочитав английскую венчальную балладу, которая хранилась в его семье пятьсот лет. Кэнди ответила стихотворением о жизненном выборе, которое написала ее сестра, погибшая в автокатастрофе много лет назад. Потом священник попросил всех встать.