Фавориты Фортуны - Маккалоу Колин. Страница 162

Метелл Пий надеялся, что Гиртулей решит покинуть Ламиний и явится на ровную местность между Аной и Бетисом. Вдали от скал, в которых мог победить любой из военачальников Сертория, Гиртулея будет легче одолеть. Ни один из военачальников Сертория не доверял жителям Дальней Испании к востоку от Бетиса, поэтому Серторий никогда не пытался вторгнуться в ту землю. Следовательно, когда Гиртулей услышит о планируемом марше Метелла Пия, он должен будет перехватить его, прежде чем тот перейдет Бетис и вступит на безопасную для себя территорию. Конечно, самым разумным для Гиртулея было идти на север Дальней Испании и ждать Метелла Пия на самом Ковыльном поле, в местности, определенно преданной Серторию. Но Гиртулей был слишком осторожным, чтобы сделать этот логичный шаг. Если он удалится на такое большое расстояние от Центральной Испании, Поросенку останется только быстро повернуть назад и легко пройти перевал у Ламиния, а потом выбрать кратчайший путь, чтобы соединиться с Помпеем у Лаврона.

Гиртулей мог сделать лишь одно: двинуться к ровной местности между Аной и Бетисом и остановить Метелла Пия до того, как он перейдет Бетис. Но Метелл Пий перемещался куда быстрее, чем предполагал Гиртулей. Он уже был близко от Италики и Бетиса, а Гиртулей и испанская армия все еще оставались на расстоянии одного дня тяжелого марша. Гиртулей торопился, не желая позволить жертве форсировать широкую и глубокую реку.

Был квинктилий, и в Южной Испании жара стояла невероятная. Солнце всходило из-за горного хребта Солорий с твердым намерением терзать землю, еще не оправившуюся от атаки предыдущего дня и чуть-чуть передохнувшую душной, влажной ночью. Заботясь о своих солдатах, Метелл Пий поместил их в большие, просторные палатки. Он посоветовал им смачивать тряпки в холодной родниковой воде и прикладывать ко лбу и затылку. Он лично проверил, чтобы они сами напились этой родниковой воды, потом снабдил каждого солдата еще одной необходимой в бою вещью — бурдючком, полным воды, привязываемым к поясу.

Даже когда немилосердное солнце уже блеснуло на пиках Гиртулея, быстро приближавшегося по дороге с севера, Метелл Пий продолжал держать своих солдат в тени палаток. Он проследил, чтобы было достаточно кадок с холодной водой для компрессов. В самый последний момент он выступил. Солдаты были отдохнувшими, внимательными. Направляясь на новые позиции, они весело обсуждали, как смогут помочь друг другу глотнуть воды в разгар боя.

Испанская армия уже прошла десять трудных миль под палящими лучами солнца. Хотя она имела достаточно ослов, нагруженных водой, у нее не оставалось времени, чтобы остановиться и попить перед боем. Люди устали. У Гиртулея попросту не было шанса победить. В какой-то момент он и Метелл Пий схватились врукопашную — редкий случай в любом крупном военном конфликте со дней Гомера. И хотя Гиртулей был моложе и сильнее, его противник, не мучимый жаждой, в сухой одежде, находился в лучшем состоянии. Результат был предрешен еще до конца сражения. Гиртулей получил рану в бедро, а Метелл Пий покрыл себя славой. За час все было кончено. Испанская армия дрогнула и бежала на запад, оставив на поле боя убитых и обессиленных людей. Только после того как армия перешла Ану и вошла в Лузитанию, Гиртулей позволил себе остановиться.

— Неплохо, правда? — спросил Метелл Пий своего сына, когда они глядели, как оседает пыль к западу от Италики.

— Папа, ты удивительный! — воскликнул юноша, забыв о том, что он уже слишком повзрослел, чтобы обращаться к отцу как в детстве.

Поросенок словно вырос от этой похвалы. Сердце его было переполнено.

— А теперь нам надо искупаться в реке и хорошо выспаться, прежде чем утром выступить на Гадес! — весело сказал он, мысленно уже сочиняя письма в Сенат и Помпею.

Метелл Сципион удивленно посмотрел на отца:

— Гадес? Почему Гадес?

— Конечно, Гадес! — Метелл Пий подтолкнул сына в спину. — Пошли, юноша, в тень! Я не хочу, чтобы кого-нибудь хватил солнечный удар. Мне нужны все вы, до единого. Ты ведь не против длительной морской прогулки?

— Морской прогулки? Куда?

— В Новый Карфаген, конечно. Чтобы вызволить Гая Меммия.

— Отец, у тебя, без сомнения, выдающийся ум!

«И слышать это, — думал Поросенок, прячась с сыном в тень командирской палатки, — не менее приятно, чем шквал оваций и крики „Победитель!“, которыми армия приветствовала меня по окончании боя. Я это сделал! Я нанес сокрушительное поражение лучшему военачальнику Квинта Сертория».

Флот, который вышел из Гадеса, был очень большим и тщательно охранялся всеми военными кораблями, какие только смог выделить для этого губернатор. Транспорты были нагружены пшеницей, маслом, соленой рыбой, сушеным мясом, нутом, вином, даже солью — все это для того, чтобы Новый Карфаген не голодал из-за блокады контестанов с суши и осады пиратов с моря.

Снабдив продовольствием Новый Карфаген, Метелл Пий погрузил легион Гая Меммия на опустевшие транспорты и, не торопясь, отплыл к восточному побережью Ближней Испании, с удовольствием заметив, как повстречавшийся им на пути пиратский корабль поспешил уйти с дороги. Пираты могли победить Гая Котту в морском бою в этих же водах несколько лет назад, но они не хотели есть соленую поросятину.

Поросенок собирался, конечно, — как примерный римский аристократ — доставить Гая Меммия и его легион Помпею в Эмпории. И если он хотел немного поторжествовать и преувеличенно посочувствовать военным неудачам юного пиценца, — что ж… Поросенок считал, что Помпей задолжал это ему за то, что пытался украсть его славу.

Как только флот прошел мимо основной базы пиратов Дианий, он вошел в уединенную небольшую бухту, чтобы бросить якорь на ночь. Из Диания тайно вышла небольшая лодка и направилась к римским кораблям. В лодке сидел молодой Бальб, полный новостей.

— Как хорошо опять оказаться среди друзей! — обратился он на своей шепелявой латыни к Метеллу Пию, Метеллу Сципиону и Гаю Меммию (не говоря уже о дяде, Бальбе-старшем, который очень обрадовался, увидев племянника живым и здоровым).

— Я так понимаю, что тебе не удалось встретиться с моим коллегой Гнеем Помпеем, — сказал Метелл Пий.

— Нет, Квинт Цецилий. Мне удалось добраться только до Диания. Все побережье от устья реки Сукрон до Тадера кишит людьми Сертория, а я чересчур похож на гадитанца — меня поймали бы и, конечно, стали бы пытать. В Диании очень много финикийцев, поэтому я подумал, что лучше залечь там и слушать все подряд.

— И что же ты услышал, младший Бальб?

— Я не только услышал! Я видел! Кое-что очень интересное, — сказал Бальб-племянник с сияющими глазами. — Недели две назад вошел флот. Он пришел из Понта и принадлежит царю Митридату.

Римляне напряглись, подались вперед.

— Продолжай, — тихо сказал Метелл Пий.

— На борту флагмана находились два посла от царя, оба римские дезертиры. Кажется, они были легатами, командовавшими частью войск Фимбрии. Луций Магий и Луций Фанний.

— Я видел их имена в проскрипционных списках Суллы, — сказал Метелл Пий.

— Они прибыли предложить Квинту Серторию — он лично явился на переговоры через четыре дня после них — три тысячи талантов золотом и сорок больших военных кораблей.

— В обмен на что? — недовольно спросил Гай Меммий.

— Когда Квинт Серторий станет диктатором Рима, он утвердит Митридата во всех владениях, которые тот уже имеет, и позволит ему расширить свое царство.

— Когда Квинт Серторий станет диктатором Рима? — ахнул Метелл Сципион, пораженный. — Этого никогда не будет!

— Успокойся, сын! Позволь продолжить младшему Бальбу, — сказал отец, скрывая свое возмущение.

— Квинт Серторий согласился на условия царя с одной оговоркой: провинция Азия и Киликия остаются за Римом.

— И как это приняли Магий и Фанний?

— Очень хорошо, согласно моему источнику. Думаю, они ожидали этого, поскольку Рим не собирается терять ни одну из своих провинций. От имени царя они согласились, но сказали, что царь должен будет услышать о результатах переговоров от них лично, прежде чем подтвердить это официально.