Фавориты Фортуны - Маккалоу Колин. Страница 65

Цезарь направился в сторону города Крустумерий, сгорбившись и прячась от ветра за гриву Буцефала. Зима стояла лютая!

Они ехали всю ночь, чтобы к утру как можно большее расстояние отделяло их от Рима, и остановились только с наступлением второй ночи. К тому времени они достигли города Требула, недалеко от гребня первой горной цепи. Город был небольшой, но гордился своей гостиницей, которая также служила местной таверной, и поэтому там было шумно. Повсюду толпился народ, и было очень жарко. Общая атмосфера грязи и запустения не привела Цезаря в восторг.

— Все же будет крыша над головой и постель, — сказал он Бургунду после того, как осмотрел комнату наверху, где им предстояло спать вместе с несколькими пастушьими собаками и шестью курами.

Конечно, приезжие привлекли к себе внимание посетителей, которые все были местными и собрались выпить вина. Большинство из них потом доберется по снегу домой, но найдутся, конечно, и такие (как признался хозяин), которые проведут ночь в таверне, прямо там, где упадут.

— Есть колбаски и хлеб, — сказал хозяин.

— Давай и то, и другое.

— Вина?

— Воды, — твердо ответил Цезарь.

— Молод еще пить? — недовольно осведомился хозяин, основной доход которого составляла торговля вином.

— Моя мать убьет меня, если я выпью хоть глоток.

— А твой друг? Он-то достаточно взрослый.

— Да, но он умственно отсталый, и тебе не понравится, если он хлебнет хоть немного. Он голыми руками разрывает гирканских медведей и запросто убил львов, которых хотел показать на Играх один претор в Риме, — отозвался Цезарь с очень серьезным лицом.

Бургунд выглядел безучастным ко всему.

— О-о-о! — воскликнул хозяин и поскорее отошел.

Больше никто не пытался побеспокоить Цезаря, раз с ним был Бургунд. Поэтому они смогли посидеть в самом тихом месте этой шумной комнаты и понаблюдать за любимым занятием местных, которое заключалось главным образом в том, чтобы усиленно угощать вином какого-нибудь уже очень пьяного юношу и гадать, сколько тот продержится, прежде чем его вырвет.

— Сельская жизнь! — сказал Цезарь, хлопнув Бургунда по голой руке. — Никогда не подумаешь, что Рим достаточно близко, чтобы эти деревенщины могли голосовать каждый год, да? А их голоса имеют значение, потому что они принадлежат к сельским трибам, в то время как умные люди, ловкие на всякие политические трюки, крайне несчастны, ибо родились в Риме и их голоса ничего не значат. Неправильно!

— Они даже читать не могут, — сказал Бургунд, который читать умел, потому что Цезарь и Гнифон научили его. На его лице стала медленно проявляться улыбка. — Это к лучшему, Цезарь. Наши книги в безопасности!

— Конечно. — Цезарь снова хлопнул его по руке. — Здесь полно комаров, проклятое отродье!

— Зимой они переселяются сюда, — пояснил Бургунд. — Здесь так жарко, что можно яйца варить.

Конечно, это было преувеличением, но в комнате действительно стояла невыносимая жара. Жар исходил от распаренных тел, набившихся в ограниченное пространство, и от огромного очага, разожженного в каменном ящике с толстыми стенами. Ящик был открыт сверху, чтобы дым тянулся вверх. Никакой холод не мог бы потягаться с пылающими в очаге бревнами, толстыми, как человеческое туловище. Очевидно, что обитатели Требулы не любят мерзнуть, раз сжигают целые стволы.

Если темные углы комнаты кишели комарами, то кровати были полны блох и клопов. Цезарь провел ночь в жестком кресле и на рассвете с удовольствием тронулся в путь. После его отъезда люди долго гадали, почему этот юноша и его гигант-слуга путешествуют в такую погоду и к какому классу он принадлежит.

— Очень высокомерный, — сказал хозяин.

— Проскрипции, — предположила жена хозяина.

— Слишком молод, — заметил городского вида человек, который прибыл как раз в тот момент, когда Цезарь и Бургунд уезжали. — Кроме того, если бы Сулла гнался за ними, они выглядели бы очень испуганными!

— Возможно, он отправился кого-нибудь навестить, — сказала жена хозяина.

— Похоже, — отозвался незнакомец, вдруг засомневавшийся. — Интересно бы узнать. Заметная пара, правда? Ахилл и Аякс, — продемонстрировал он свое образование. — Меня поразили их лошади. Стоят целое состояние! Значит, у них есть деньги.

— А возможно, и земля в Реате, — добавил хозяин. — Ручаюсь, лошади оттуда.

— От него так и несет Палатином, — сказал пришелец, которого все больше и больше охватывала подозрительность. — Кто-то из известных семей. Да, у него водятся деньги.

— Если и водятся, то не с ним, — сказал хозяин раздраженно. — Знаешь, что у них на тех мулах? Книги! Десять больших корзин книг! Говорю тебе — сплошь книги!

Выдержав сражение с ухудшившейся погодой, когда они поднимались на отроги Фисцелльских гор, Цезарь и Бургунд наконец прибыли в Нерсы.

Мать Квинта Сертория была вдовой уже больше тридцати лет и выглядела так, словно у нее никогда и не было мужа. Она всегда напоминала Цезарю покойного, много оплакиваемого Скавра, принцепса Сената: небольшого роста, вся в морщинах, с очень поредевшими волосами, что странно для женщины. Но у нее были очень красивые зеленые глаза, не замутненные старостью. Трудно представить себе, что такая кроха сумела родить такого большого человека, как Квинт Серторий.

— У него все хорошо, — сказала она Цезарю, выставляя на старый, но очень чистый стол продукты своей коптильни и запасы из кладовой.

Здесь вели деревенский образ жизни. Обедали все за общим столом, сидя на стульях.

— Ему легко удалось стать губернатором Ближней Испании, но теперь, когда Сулла заделался диктатором, он ждет больших неприятностей. — Она весело засмеялась. — Ничего, ничего, Квинт Серторий еще сделает жизнь Суллы потяжелее, чем жизнь бедного мальчика Мария! Он был воспитан слишком мягкотелым. Чудесная женщина Юлия. Но слишком мягкая. А Марий был слишком далеко, когда мальчик рос. У тебя та же история, Цезарь: отец был далеко. Но зато твою мать не назовешь мягкой, правда?

— Правда, Рия, — улыбнулся Цезарь.

— Во всяком случае, Квинту Серторию нравилась Испания. Всегда нравилась. Они с Суллой были там, когда много лет назад шпионили среди германцев. У него германская жена и сын в Оске, как он мне сказал. Я рада. Иначе у него не было бы никого.

— Он должен жениться на римлянке, — строго сказал Цезарь.

Рия надтреснуто засмеялась:

— Только не он! Не мой Квинт Серторий! Не любит женщин! Германка получила его, потому что он должен был жениться, чтобы иметь возможность жить в том племени. Нет, он не любит женщин, — она сложила губы трубочкой и покачала головой, — да и мужчин не любит.

Некоторое время разговор крутился вокруг Квинта Сертория и его подвигов, но в конце концов Рия выговорилась на эту тему и перешла к тому, что предстояло Цезарю.

— Я бы с радостью оставила тебя у себя, но слишком хорошо известна наша связь, и ты не первый беглец: мой кузен Марий в свое время прислал ко мне царя вольков-тектосагов, ни больше, ни меньше. Его звали Копилла. Очень приятный человек! Довольно цивилизованный для дикаря. Конечно, его повесили в темнице, после того как мой кузен Марий одержал победу. Я смогла скопить кое-какие сбережения, пока несколько лет заботилась о нем для моего кузена Мария. Кажется, четыре года… Он всегда был щедрым, мой кузен Марий. Заплатил мне целое состояние за ту работу. Да я сделала бы это и даром. Копилла составлял мне компанию… Квинт Серторий не был домоседом. Ему нравится война. — Она пожала плечами, хлопнула себя по коленям и перешла к делу. — Знаю я одну пару, которая живет в горах, на полпути между этим местом и Амитерном. Они будут рады лишним деньгам, и ты сможешь им довериться. Я дам тебе письмо для них и, когда будешь уходить от меня, скажу, как их найти.

— Завтра, — сказал Цезарь.

Но она покачала головой:

— Не завтра! И не послезавтра. Будет сильная метель, и ты не найдешь дорогу. Ты не сможешь даже понять, где находишься. Германец окажется подо льдом прежде, чем сообразит, что там вообще есть река! Ты останешься у меня, пока зима не установится.